ВЕДьМА, мэйд ин Раша!

Санди ака Владлена

====== ГЛАВА ВТОРАЯ. 18. Виктория ======

– Я непременно должна вам сказать нечто очень важное! – примерно эту фразу практически хором выкрикнули вместо приветствия Вика и Алина. И с одинаковым же недоумением уставились друг на друга. Разборки на тему, чье же важное будет поважнее в корне пресеклись появлением запыхавшейся Маргариты, с порога выпалившей… дословно то же самое! Хлопанье глазами повторилось – на этот раз в трио-исполнении, Дарья, как единственная предпочитавшая держать в разговоре открытыми уши, а не рот, глубокомысленно помалкивала, Ольга же, наблюдая эту сцену, весьма внятно хмыкнула. Какое-то время Виктория молчала, ожидая, когда подружки наконец соизволят высказаться, чтобы потом относительно спокойно изложить собственные новости – в голове творилось столько беспорядка, что хоть минимальный порядок в изложении был категорически необходим, однако Алина и Марго отчего-то не торопились, со странным выражением выжидательно глазея то друг на друга, то на Вику. Наконец, решив, что ей предоставлено право высказаться первой – должны ли же они хоть изредка проявлять минимальное уважение, девочка выпалила: – Это ОНА! – причем снова хором с Марго и Алиной. Замолкнув, все трое еще раз непонимающе друг на друга уставились. Даша скромно поступила глазки и прикусила губу, видимо, чтобы не захихикать. Да что же это такое? Матвей в руках у ведьмы-упыря, каждое мгновение на счету, а эти дурехи валяют Ваньку! Возмутившись, Виктория негодующе воскликнула. – Да дайте мне сказать, В КОНЦЕ КОНЦОВ! – слово в слово с не менее возмущенной Маргаритой. Алина, сумевшая на этот раз промолчать, хором с Ольгой и Дарьей рассмеялись. – Стоп – стоп, ТИХО! – увидев, как нехорошо блеснули глаза девочек, вскинула руки бывшая послушница. – Если это действительно важно, ссору вам лучше отложить на потом. Марго, говори. – Твоя наставница снова объявилась в Вересково. То есть, она говорит, что в отпуске и остановилась в санатории… – Ну да, март же на носу, – безразлично пожала плечами Ольга. – Но она сейчас У НАС дома. Выдала себя за однокурсницу мамы и теперь… Да она же старше мамы лет на двадцать! И вообще – что ей от меня нужно? – Успокойся. Я, конечно, сама этого еще не застала, но Любава действительно училась в Петербурге. Думаете, в монастыре все только молятся с утра до ночи? Там тоже живут люди и тоже требуются специалисты в различных областях, медики, бухгалтеры и так далее. А институт – не школа, там в любом возрасте учиться можно. Что до всего остального, – Ольга пожевала губу, подбирая слова. – ну чисто между нами, постарайтесь на эту тему не болтать. Не следовало бы вообще говорить, но без объяснения вы ведь не успокоитесь. Любава кошка-оборотень. Вернее, рысь, но это и не важно. Хоть она и держит свою звериную сущность под полным контролем, но в начале весны у нее немного меняется характер… – Немного! – скептически буркнула себе под нос блондинка. – Ну и… монашеская жизнь ее в такие периоды категорически не устраивает. – Так она ездит в санаторий, чтобы… – У ВСЕХ раз в году бывает отпуск и как его проводят – никого не касается! Ничего страшного не происходит, поэтому закрыли тему! Виктория, кажется, тоже хотела что-то сказать. Ну? – А в монастыре что, все в курсе, что она… – вместо подготовленных новостей неожиданно для себя брякнула Вика. – Тьфу! Нет. Обманывать в Монастыре не принято, но и лезть в чужие дела тоже. Все считают, что она запирается в своей келье, а беспокоить оборотня в период нестабильности мало кому захочется. Да и расспрашивать потом о подробностях не вежливо – в результате она этого мнения не опровергает, но и не подтверждает. Ладно, раз твоя новость позволяет отвлекаться на вспомогательные темы – Алина? Виктория задохнулась от возмущения, но крыть было нечем. – Вообще-то у меня несколько новостей, – деловито прочирикала подружка. – начну с самой плохой: я потеряла сапожки. Просто плохая – мной пыталась пообедать одна неведома зверюшка, однако, наверное, это все же стоит считать хорошей, поскольку попытка провалилась. И, главное, я вычислила «упыря»! – Что ты болтаешь? – воскликнула Вика. – Этого просто быть не может. – По-твоему, – на лице Алины мелькнула совершенно детская обида: надо выглядеть НАМНОГО моложе своих лет, чтобы позволять себе таким вот образом дуть губки! – Я могла такое выдумать?! И нападение монстра, и сапожки, и… – Просто ты, наверное, ошиблась. Упырь ведь не ел никого в буквальном смысле – этот твой монстр точно не он. Поэтому… – Я и не говорила, что мой… тьфу – эта тварь столько же «моя», что и ваша! Она не крала дыхание. И сапожки нужны были не ей. Не знаю зачем, но все наши артефакты очень нужны… – Я знаю, КОМУ они нужны. Хотя зачем – не интересовалась, но все же… – Дай мне договорить. Я раскопала нечто… – Но я знаю, КТО… Замолкнув, обе девочки в унисон сердито засопели. Ну что за детский сад такой, а? – Это учительница музыки! – наконец выпалила Виктория. Алина скривилась. – И это все, что ты хотела сказать? – Нет. Она требует, чтобы я передала ей лук Молоньи, угрожая в противном случае расправиться с Матвеем. – Ты сказала, что знаешь, КТО она. – Я же сказала, учительница музыки. Она ведьма. И, по-моему, ненормальная. Молола какую-то чепуху, что мой лук принадлежит ей и никто другой не вправе им владеть… – Ну, на это у нее были основания. Вот, взгляните! – Алина, демонстративно не глядя в сторону Виктории, положила на стол слегка пожелтевшую черно-белую фотокарточку, для достаточной выразительности ткнув пальцем в одно из лиц. На снимке были пять совершенно неизвестных девушек… или не совершенно? Высокая изящная брюнетка с ярким лицом – определенно кого-то напоминала. А если сделать скидку на общую непохожесть черно-белых фото… – Марина Максимовна, – задумчиво констатировала Маргарита.

Дарья

– Откуда у тебя ее школьное фото? И кто остальные? Вместо ответа Аля перевернула карточку. «Катя, Галя, Ядвига, Клава и Мара – осень 1956 год» Девушкам на снимке было лет по пятнадцать-шестнадцать. – Твоя бабушка? – ошарашено переспросила Вика. – И… но такого быть не может! – Марине шестьдесят семь лет? С удовольствием познакомлюсь ее косметологом, я бы тоже ТАК не отказалась! – Может быть, это ее дочка? – Принимая во внимание слова о луке Молоньи, – покачала головой Ольга. – Воспользоваться этими артефактами может ТОЛЬКО Берегиня, в любых чужих руках они будут бесполезным хламом. Что до ее внешнего вида, вспомните, с чего вообще все началось. Воруя чужое дыхание забирают и жизненную силу – таким образом и физическое тело постоянно обновляется. Только эффект довольно нестабилен. – И не хватает ей только лука… Что ты собираешься делать? – Что значит – что?! Я не могу рисковать человеческой жизнью из-за волшебной игрушки! – Зато можешь рискнуть ВСЕМ человечеством, которое лишиться Берегинь, а наши силы отдать какой-то выжившей из ума ведьме?! А каким образом она их использует, тебе не интересно?! – Остальные артефакты прошляпила не я! – Отправимся все вместе и попытаемся… – Нет! Сейчас на вас действуют ее чары – она легко возьмет вас под контроль. Сегодня… нет, не важно. Я пойду одна! И попытаюсь что-нибудь… – Верится с трудом! – Кроме того, только победив ведьму, мы поможем Еве и остальным жертвам. – Я же сказала!.. – На меня чары не действуют, – сухо напомнила Ольга. – и вообще перестань пороть горячку, Виктория. Пока Матвей нужен ведьме для шантажа, она ничего с ним не сделает. – А если… – А «если» – твоя подруга права: жизнь всех людей должна быть для тебя важнее любого конкретного человека. Личными симпатиями можно и пожертвовать, когда на кону столь многое. – Не сомневаюсь, ты бы так и поступила! – Я УЖЕ так потупила! – холодно отрезала бывшая послушница, резко вставая из-за стола. – Лишившись Лука ты тоже станешь уязвимой перед чарами – с чего ты взяла, что ведьма станет держать свое слово? И не поможешь никому – да и себе-то помочь не сможешь! Я слышала о бывшей Молонье в монастыре – причем в большинстве – страшные сказки. Она прикончила одну из своих подруг – Берегинь, а когда за это преступление ее лишили Лука, начала практиковать магию Смерти. Насколько известно, три оставшиеся Берегини сумели с ней справиться… стало быть, все же оставив в живых. – Бабушка сказала, что мы вынуждены расплачиваться за ошибки прошлого, – тихо сказала Алина. И, заметив недоуменные взгляды, добавила. – я вам все расскажу поподробнее, но потом. К сожалению, ничего точного нам узнать не удастся. – Стало быть, в прошлом следует и искать решения, – Маргарита подняла снимок. – интересно, что в таком случае произошло с двумя оставшимися? И которая тут… Катя, Галя и Клава, там написано. Алин, среди знакомых твоей бабушки были ее сверстницы с такими именами? Аля покачала головой. Вообще-то, насколько успела узнать ее бабушку Марго, Ядвига предпочитала общаться с молодежью, а не с занятыми вязанием, болячками да сериалами ровесницами. Прелестно! – И что нам, разыскивать их, зная только имена да примерный возраст?! – У меня есть предположение, – до сих пор промолчавшая Даша ткнула пальцем в другую изображенную на карточке девушку – черноволосую, как и Марина, но более ширококостную, с характерными крупными чертами горской красавицы. Тогда, во времена союза и дружбы народов, наверное, никого не раздражали смуглые горбоносые лица. – помните бабу Катю? – Это к которой Ева за приворотным зельем бегала? Снимает сглаз и вешает на уши? – скептически уточнила Марго. – Петька говорил, она действительно хороший лекарь, – наверное, назвать врачом женщину без соответствующего образования Дарья сочла речевой ошибкой. – все эти траволечения – тоже серьезная наука, совсем не противоречащая традиционной медицине. Я не уверена, конечно, на сто процентов, я вообще сама ее никогда

не видела, но хоть какая-то версия. Надо с ней встретиться и расспросить. Только я не могу – после той истории я под домашним арестом. Сегодня под Петькино поручительство выпустили ненадолго, но ни о каком лесе и речи быть не может. Все-таки Евгении с ее «Снегурочками» команде здорово не хватало… – Но Петька вас проводит… – Не надо! – быстро возразила Маргарита. – Сами замечательно найдем…

====== ГЛАВА ВТОРАЯ. 19. Елена ======

Из кабинета великого князя по коридору навстречу Елене вышли, переругиваясь на ходу, две девушки, если и старше нее, то совсем ненамного. Почему-то высокая брюнетка с длинными, завязанными в высокий «хвост» на затылке волосами и неожиданно светлыми ярко-голубыми глазами смутно напомнила Лене Марго, хотя внешне трудно было заметить какие-то общие черты. Разве что высокий рост и манера держаться очень прямо, высоко, словно египетская царица, вскинув голову. Одета черноволосая была в светло-голубой мягкий свитер с вышивкой – белой снежинкой – на груди и белые же брючки. Собственно, «переругивались» было не слишком-то верным словом – эта незнакомка хранила слегка высокомерное молчание. Ее недовольно бормочущая спутница в одежде акварельных оттенков была миниатюрной и легкой, совсем как Алина, только светловолосой: по хрупким плечикам, которыми девочка время от времени сердито передергивала, рассыпались легкие, как одуванчик, льняные кудряшки. – Хрюшка ты, Сима! – отчитывала молчаливую подругу она. – На рождественские каникулы отдохнуть из-за тебя не вышло! Будешь мне за это в апреле дежурить! – А за тебя и так постоянно – то я, то Юля! – чуть поморщившись, напомнила брюнетка. – Причем хоть бы согласовывала, когда с кем меняешься! А то день заморозки, а на следующий – пляжный сезон! – Но я никогда не пропадала так долго! – возмутилась было беленькая, но тут, увидев Елену, замолкла и, мгновенно утратив сердитый вид, с сияющей улыбкой присела в реверансе. – Приветствую Вас, Пресветлая Княжна, я несказанно счастлива, что Вы наконец к нам вернулись! Мое имя Вешна, Погодница расцвета, перемен и новых начал! – Меня зовут Елена, – смутившись такой бурной реакции на свою скромную персону, пробормотала девочка. – пожалуйста, не стоит обращаться ко мне титулами! Просто Елена. – Среди людей мое имя Майя, – заулыбавшись еще счастливее, юная Погодница благоговейно пожала протянутую руку. – благодарю Вас… тебя, Елена! Это большая честь! Брюнетка в бело-голубом ничего не сказала, только смерила новую Ладу задумчивым взглядом, по которому невозможно было определить, какое Елена произвела на блудную Зимерзлу впечатление. Впрочем, она-то была подданной Чернояда и к Ладе особого интереса не испытывала. – Ты, наверное, жутко волнуешься, до церемонии еще почти полгода, но столько всего и сразу… знаешь, мы ведь все тоже стали Погодницами совсем недавно! Причем все четверо! Иногда не все получается так, как должно быть… – Пойдем уже! – недовольно бросила через плечо Сима. – Еще разобраться надо, чего вы с Олесей без меня тут набаламутили! – Нечего было исчезать непонятно куда в свое дежурство! Прости, Елена, – с улыбкой махнув рукой, Майя поспешно догнала коллегу. – слушай, и это ты нам вместо благодарности за то, что подменили?.. Обе Погодницы скрылись, свернув на лестницу в холл, а Елена отчего-то замешкалась, остановившись перед закрытой дверью кабинета. – … С ведьмой я поговорю отдельно! – приглушенный голос Александра заставил вздрогнуть. Лена подумала, что, окажись она прямо перед ним, когда он говорит ТАК – дышать бы перестала от страха. К кому бы ни обращался сейчас князь – ровно, не повышая голоса, но при этом необъяснимо жутко – тому оставалась только лишь искренне посочувствовать. – Но ты знаешь правила! Неопытная Берегиня не выследила бы тебя, если бы ты сама того не захотела. – Но Мара… – Я не приказывал тебе участвовать в выходках этой ненормальной, которые я терплю только потому, что Берегини вынуждены возиться с ней вместо того, чтобы лезть в мои дела. Чтобы так засветиться в одном городе… опять поползут глупые слухи о пришельцах и аномалиях, но только ТЫ, безмозглая тварь, умудрилась себя выдать перед одной из Берегинь! Свою бывшую коллегу они не свяжут с Черным двором, а гарпию… наказание тебе так же известно. Опасливо поежившись, Елена распахнула дверь и, нацепив на лицо улыбку поглупее, безмятежно поинтересовалась, что случилось. Магда, сжавшаяся в комок на полу у ног князя, не шевельнулась. Сам Александр досадливо поморщился. – Позже, Елена. Я занят. – Что случилось? Судя по внешне непроницаемому лицу, больше всего князю хотелось бы ей ответить, чтобы не лезла не в свое дело, но, сдержавшись, он выбрал более вежливую формулировку: – Ничего особенного. Дисциплинарное нарушение… Лена вспомнила металлическое звучание его голоса, бросила еще один взгляд на словно окаменевшую от ужаса Магду… Той явно было известно положенное наказание. И Елена в достаточной мере представила себе его меру, чтобы совершенно не желать знать это точно. – Дисциплинарное? Речь всего лишь о каком-то нарушенном правиле? – Правила бывают разные. От подданных Темной стороны я вынужден требовать строгого их соблюдения. Девочка-гарпия дернулась, словно от удара плетью. – Александр, – Лена попыталась взять князя за руку. Называть его «Сашей» она не рисковала, да и полное имя ему, что ни говори, шло гораздо больше. Несколько мгновений помедлив, мужчина мягко высвободил ладонь – цепляться клещом девочка не пыталась. – Но ты ведь сказал, что Магда будет моим экскурсоводом в волшебном мире. И защищать меня в мире людей. Я довольно трудно привыкаю к новым знакомым, ты же не станешь приставлять ко мне кого-то еще в самый последний момент. Может, отменишь ее наказание в качестве… подарка для меня. Александр задумался. Каким бы невозмутимым он ни казался внешне, у Елены все лучше получалось понимать, что он думает в том или ином случае. Вернее, не что думает, а скорее – как относится. Сестричка привыкшего к одиночеству князя порядком раздражала, порой даже казалось, что он старается ее избегать, но, Лена была в этом совершенно уверена, они еще смогут найти общий язык. Просто сам Александр привыкает к новым людям еще тяжелее. Тем легче ему отнестись с пониманием к такой просьбе. Интересно, как бы он отреагировал, если бы она его поцеловала? В щечку, конечно. Наверное, дело было в их удивительном внешнем сходстве, но Лена почти с первой же встречи начала думать о Александре именно как о своем родном брате. – Магда не может сопровождать тебя в школе, Елена. – наконец сказал князь. – Она засветилась перед Берегинями, Летавица вполне может распознать ее. – Меня Берегини тоже знают, причем достаточно хорошо, но ты сказал, что никто, знавший меня прежнюю, ничего не заподозрит. Почему нельзя так же поступить с Магдой? – Это другое. Гарпия и сама способна принять какое угодно обличье и немного умеет отводить людям глаза, но Берегиня, даже лишенная своего артефакта, может почувствовать и распознать сущность… скажем так, чуждого существа. – И с этим ничего нельзя поделать? Я ведь совсем не разбираюсь во всех этих колдовских ухищрениях, учиться и учиться, но ты же такой умный, придумай что-нибудь! – Перестань! – Александр поморщился. – Терпеть не могу, когда подлизываются. Ну, хорошо, если так… Магда!

Подняв лицо от пола, девочка-гарпия какое-то с отсутствующем видом смотрела прямо перед собой.

– Да, господин. – Скажи, ты согласна вместо наказания отныне служить Пресветлой Княжне? Ты будешь не в праве причинять кому-либо вред иначе, чем для ее защиты и лишь в случае крайней на то необходимости и обязана подчиняться любым ее приказам, если только это не противоречит первому правилу, – коротким взмахом руки князь остановил собирающуюся что-то возразить Елену. – Да, господин, – эхом повторила Магда. Трудно было сказать, поняла ли она вообще, о чем ей говорят. – клянусь. – Думаю, следует тебе немного помочь в том, чтобы на этот раз выполнять приказы без уверток, – узкая ладонь Александра замерла над головой юной гарпии, словно над головой собаки, которую собираются потрепать за ушами, однако не касаясь жестких черных волос. Магда невольно подняла взгляд – впервые в непроницаемых темно-зеленых глазах мелькнуло какое-то выражение, кажется, испуг, но только лишь на пару мгновений. Хрупкая фигурка на полу сжалась еще сильнее… Лена на секунду зажмурилась и мотнула головой, но оказалось, это был не обман зрения – Магда действительно уменьшалась, одновременно с тем теряя человеческие очертания, словно бы сжимаясь в маленький комок. Меньше минуты спустя князь, присев, поднял на ладони пушистого черного паучка. Задумчиво изучив результат колдовских манипуляций, он пальцами второй руки нарисовал в воздухе над паучком какой-то сложный пасс. Преображающееся животное, быстро перебирая тонкими ножками, переползло с ладони на запястье: теперь паучок выглядел, как не лишенное изящества ювелирное украшение с серебряными лапками и головогрудью, на которой поблескивали три пары маленьких изумрудов, и матово-черным брюшком из черного агата размером где-то с крупную виноградину. – Александр, – негромко напомнила о себе Елена. – мне не нужны рабы! – Именно по этому я сам и побеспокоился о подходящей узде для нее, – сажая серебряного паучка на плечо девочке, кивнул князь. – знал, что тебе этого делать неприятно. Мои подданные – хищные монстры, поэтому я не могу допускать такой распущенности, что царит на Светлой стороне, ты должна это понимать. – Но это слишком строгое наказание только за то, что Магда попалась кому-то на глаза! – Попалась на глаза, когда… Гм, вероятно, – кажется, Александр хотел что-то возразить, но передумал. – не нужно критиковать мою манеру обращаться с подданными, сестренка! Вскоре ты сможешь, как тебе угодно, поступать со своими собственными! Ты просила жизнь Магды в подарок – и я исполнил твое желание, поверь, для нее это более чем благоприятная развязка, – вернувшись за стол, он демонстративно принялся перебирать какие-то бумаги, ясно давая понять, что аудиенция закончена. Лена покосилась на паучка, неподвижно замершего на ее плече и ничем не отличимого от изящной броши. Любопытная компания змейке-браслету! – Это навсегда? – Она может возвращаться в свое истинное обличье в моей резиденции или же где угодно – в том случае, если она вынуждена будет тебя защищать. Кстати, она все слышит и может с тобой разговаривать, так, чтобы никто больше этого не слышал. Думаю, у нее есть шансы со временем заслужить прощение. Александр демонстративно уставился в бумаги. Потоптавшись на месте и отчего-то чувствуя себя на редкость глупо, хотя ее присутствие частенько игнорировали, Елена послушно двинулась к двери. – Спасибо, – тихо сказала она за секунду перед тем, как захлопнуть эту дверь с противоположной стороны. Князь не шевельнулся. «Да… и спасибо тебе» Недоуменно покрутив головой в пустом коридоре, девочка остановила взгляд на новоприобретенной «брошке». Паучок едва заметно шевельнулся. «Прости, что не сказала этого сразу, госпожа, я была… сильно удивлена» – Я же просила не называть меня так! – от необходимости разговаривать таким образом, разумеется, моментально чувствуешь себя еще глупее. Разговаривать не то с насекомым, не то с украшением! Как иногда комментировала Евгения, сталкиваясь с эксцентричным поведением Зои Луниной из девятого класса – пухленькой блондиночки по прозвищу Зайка со смешными косичками и голоском, как в мультике, читавшей заговоры для получения жизненной силы от Луны (днем и прямо посреди школьной рекреации) «бэлый, бэлый, савсэм гарячий!» «Но теперь ты – госпожа, – в голосе мелькнула нотка тщательно подавленного недовольства. – кстати, пауки – не насекомые. Тебе не обязательно говорить вслух, когда обращаешься ко мне» Раньше за Магдой не замечалось умения читать мысли. «Только обращенные ко мне» – задумчиво пощелкав, серебряный паучок перебежал на другое плечо Елены. – «Что же, завтра мы идем в школу…» До школы девочек – Елена решила продолжать думать о Магде, как прежде – довез молчаливый шофер на темно-синем авто неизвестной Лене марки. Но это была не «машина» и даже не «автомобиль», а именно – авто. Довольно компактное и изящное по сравнению с джипами семейства Романовых, но, по смутным подозрениям малосведущей в подобных вопросах девочки, гораздо дороже обоих «Хаммеров» вместе взятых. Кстати, особняк Великого Князя стоял посреди почти сказочного леса: совсем не зловещего, напротив, очень красивого и живописно заснеженного – и с остальным миром не то, что автомобильной дорогой, тропинками-то не был соединен! Как, спрашивается, изящной спортивной игрушке было переместиться из этого небольшого замкнутого мирка в город? Но, по всей видимости, для личного транспорта князя преград не существовало. Лена думала, что придется пользоваться какой-то наведенной личиной или что-то в этом роде, но опасения (с непривычки вполне можно было шарахнуться от зеркала) не подтвердились. Имидж ей, конечно, немного поменяли, по новому статусу – к счастью, не пришлось наряжаться во все эти ультрамодные и ультра дорогие вещи непонятного предназначения, новый гардероб для сестрички, особенно не заморачиваясь, Александр подобрал по своему вкусу (Сергей, оказавшийся еще и главным специалистом по вопросам моды и стиля, отсутствовал), а он на первое место явно ставил строгость, простоту и функциональность. Девочка, помниться, поначалу слегка удивилась, узнав, что в повседневности Великий Князь предпочитает носить джинсы (такое чувство, что из секонд-хенда!) и бирюзовый с белым орнаментом свитер на пару размеров больше – наверное, прослуживший хозяину верой и правдой не меньше десятка лет – напоминая больше измученного сессией студента, нежели владыку злых сил. Только если приходилось, по его собственному выражению, «мозолить глаза кому-то из подданных», переоблачаясь в мрачноватом стиле либо в черный с серебром балахон… вернее – мантию, либо в черный же камзол с жестким воротником-стойкой поверх темно-синей рубашки, узкие брюки и мягкие кожаные сапоги. Кажется, особого различия между женской и мужской одеждой Александр тоже не делал, вот и выходной гардероб сестрички в результате оказался выдержан в том же стиле и той же гамме черного, темно-синего, изумрудно-зеленого, бирюзового и серебряного цветов. Елена считала темные и яркие тона для себя излишне резкими: даже при попытке накраситься она, по собственному мнению, выглядела в них бледной, как свеженький зомби только с алтаря некроманта, но спорить не решилась. Сегодня Лена выбрала узкие черные джинсы, черную же водолазку, на которой довольно эффектно смотрелась серебряная цепочка с кулоном-паучком, темно-голубой, бирюзового оттенка блузон нараспашку и удобные сапожки на черной подошве. Повертевшись перед зеркалом (если бы не Магда – опоздала бы в результате всюду, где можно и где нельзя!), она пришла к выводу, что все не так уж плохо. На фоне темной одежды бледная кожа светилась яблоневым цветом, а мышиные серо-русые волосы казались почти такими же серебряными, как у князя; странные, похожие на древнегреческих дриад молчаливые девушки-служанки расчесали их деревянными гребнями, наверное, применив какую-то магию, потому что красиво уложенные распущенные волосы вместо двух тоненьких косичек, не спешили в своей обычной манере вставать дыбом, делая голову похожей на недоумевающий одуванчик. Правда, несмотря на все это, Елена беспокоилась. Даже если принять на веру, что никто ее не узнает… не так-то трудно, если подумать, ведь «серые мыши» – мечта любой разведки и без всякой магии, проучившись с ними несколько лет в одной школе, никто не запоминает ни лиц, не имен. Но не примут ли ее за кривляку? За маленькую девочку, которую в состоятельной семье наряжают в дорогие шмотки, пытаясь убедить всех, что растрепанный воробушек – райская птица? И как ей себя вести, чтобы соответствовать новому статусу и имиджу? Особенно жутковато было выходить из машины на, кажется, такой знакомый школьный двор. Никогда раньше ее появление не оказывалось в центре всеобщего внимания, и, следовало признаться, Елену вполне устраивал статус неприметной тени, которую никто не замечает и не трогает. «В чем дело? Я глупо выгляжу? Что-то не так сделала?» «Успокойся, – слегка насмешливо напомнила о себе Магда. – думаю, ты вполне можешь вести себя, как обычно. Думаю, этот твой задумчивый взгляд, погруженность в собственный внутренний мир, когда нет никакого дела до мира внешнего – как раз для тебя!» Это было легко, когда и внешнему миру не было до нее никакого дела, но не когда все вокруг разглядывают, словно произведение искусства в музее. С другой стороны, это – хотя бы это – будет привычным. От размышлений девочку отвлек Кирик Тогин – высокий худощавый парень с волосами цвета красного дерева. Тотальное непостоянство этого типа было просто школьной притчей: неразделенная влюбленность в лучшую фехтовальщицу Ульяну, от которой юноша, если верить слухам, красиво страдал с прошлого лета, не мешало ему одаривать своим вниманием любую мало-мальски симпатичную девушку. Даже Елене – прежней, незаметной Елене, чуть ли не в ужасе от него тогда шарахнувшейся, он пытался оказывать знаки внимания на каком-то школьном торжестве, методом исключения выявив единственную одноклассницу (Марго и Вика тогда еще у них не учились) с которой не успел познакомиться поближе. Под крайне неприязненными взглядами многих девочек – в особенности элегантной Рыжей Пантеры и своей маленькой сестры Ниночки – Кирилл манерно поприветствовал «новенькую», долго кланялся и даже исхитрился поцеловать руку. Шокированная таким напором Лена вежливо улыбнулась и поспешила в здание школы, стараясь ни на кого не смотреть. Ниночка… она, конечно, Ниночка и есть, но вот нажить врага в лице Рыжей Пантеры Юлии, имеющей такой вес в административной жизни школы, совсем не хотелось. – Ты ведь еще не получила учебники, Снегурочка, верно, – вкрадчиво напомнил Кирилл, и не думая отставать. – а до первого урока всего ничего, ты не успеешь в библиотеку! Стоит сесть рядом с кем-нибудь, чтобы заглядывать в учебник. Я как раз сижу один! – доверительно добавил он, незаметно делая «страшные глаза» в ответ на слегка недоуменный взгляд своего «заклятого друга» и соседа по парте Семёна. Слова долетели до девочки уже на пороге класса, заставив на секунду замереть. Раньше Елена сидела за одной партой с Маргаритой. Теперь там обосновалась Виктория – никому другому объемистый рюкзак, украшенный брелком в виде пучеглазого лягушонка, и сейчас соседствующий с элегантной Маргошиной сумочкой, принадлежать просто не мог. Обеих в классе не оказалось, но ее, Ленино, место было недвусмысленно занятым. «Никогда не поверю, что Маргарита могла подружиться с этой!» – раздраженно стряхивая руку Кирилла со своего плеча, невесело подумала Елена. – Думаю, тебе понадобятся еще и тетради для ксерокопии, – заметила Пантера. – тут Кирик тебе не помощник. Могу порекомендовать Мартына, он внимателен на уроках, держу пари, у него лучшие конспекты в классе. Правда, есть еще Миша, но он сидит со своей сестрой. Невысокий, выглядящий куда моложе своих лет Михаил явно смутился. Он действительно сидел со своей близняшкой Машей, хотя отношения между братом и сестрой были странные, кажется, это было как-то связано с увлечением музыкой. А еще этому очень застенчивому, несмотря на разнообразные таланты, парню тоже нравилась Ульяна, которую, по закону подлости, горячо невзлюбила Машенька. Искренне поблагодарив, к явному разочарованию Кирилла, Юлию – лицо той немного смягчилось – Елена последовала совету, устроившись рядом с Мартыном на первой парте. Тот появление новенькой проигнорировал, рассеянно кивнув на вопрос, не возражает ли против соседства. Вообще чудаковатый отличник выглядел каким-то очень тревожным куда более, чем раньше, рассеянным. Кажется, он плохо высыпался и постоянно из-за чего-то переживал последнее время. Впрочем, сейчас девочка была слишком дезориентирована всеобщим вниманием и еще более непривычным восхищением, чтобы задуматься над этим. Кроме того, в этот момент в класс вошли, о чем-то вполголоса переговариваясь, Маргарита и Виктория, в отличие от ее нового соседа, новенькую заметившие и, замолкнув, переключив свое внимание уже на нее. Отчего-то почувствовав себя неуютно, Елена проследила взгляд Марго и… почти с ужасом заметила золотой браслет-змейку, открытый на всеобщее обозрение укороченными – всего до середины предплечья – рукавами водолазки, который просто невозможно было с чем-то перепутать. Как она не подумала о приметной вещице раньше? Что и говорить, привыкла воспринимать подарок Сергея, как часть самой себя… Льдисто-зеленые глаза Маргариты подозрительно сузились, питерская красавица шагнула вперед, к первой парте, за которой сидела «новенькая», готовая уже к немедленному разоблачению, но совершенно, как оказалось, не готовая услышать… – Тебя не учили, что носить одновременно золотые и серебряные украшения – дурной тон? Мы все уже наслышаны, что у твоего брата денег немерено, можно было и сдержаться от столь явной демонстрации! Елена замерла. «Что тебе говорили, успокойся. Пока ты сама не представишься прежним именем, никто не узнает тебя» Внезапно пришло понимание, почему многие в школе называли Марго холодной и высокомерной, а это казалось тогда такой несправедливостью к такому прекрасному и заботливому человеку. Ведь Елена помнила, что Марго совсем не такая! Ведь не могли эта поддержка и участие быть неправдой! Но сейчас она так же ясно видела те самые холодность и высокомерие. Даже Александр – это мраморное изваяние – никогда не пытался никого уязвить просто ради уязвления! «Ах, вот оно что, – прошелестел в голове голосок Магды. – что тебя удивляет? Она дружила с серой мышью, собственной тенью, превосходно оттеняющей ее блеск, а теперь, дорогая моя, ты для нее – соперница. Не удивляйся, что это рыжее чучело так легко оказалось на твоем прежнем месте: ведь на ее фоне королева Марго смотрится еще более выигрышно!» «Этого не может быть! Маргарита…» «Как видишь, может. Расслабься и скажи – чем спокойнее, тем лучше: Могу поспорить, до моего появления ты была здесь самой богатой и знаменитой!» Уткнувшись в чистые листы новехонькой тетради, Лена послушно повторила. В классе послышались смешки. – Эк Снегурочка тебя уела, а, принцесса Романова? – хмыкнул в свое время отшитый Маргаритой Кирилл. Маргарита неприязненно передернула плечами и, ничего больше не сказав, направилась вслед за Викой к своей парте. «Что я говорила? К лучшему, что Берегини так себя повели: от них лучше держаться подальше, чтобы случайно самой себя не выдать…» К лучшему… что может быть «лучшего» в осознании, что подруги – лучшей на свете подруги, которая, казалось, единственная тебя понимала и поддерживала – у тебя больше нет?! «У тебя есть мы, – лучик света мерцнул на изумрудных глазах паучка-кулона. – разве она была тебе ближе, чем теперь Великий Князь, или понимала тебя так же хорошо, как этот мерз… Змей? А я, если пожелаешь, буду твоей подругой. Правда, пока, кроме советов, толку от меня мало…» Благодарно улыбнувшись, Лена погладила паучка пальцем по агатовому брюшку. «Ты и так моя подруга, Магда» «Тогда забудь о мире людей. Ты ему больше ни в чем не принадлежишь»

====== ГЛАВА ВТОРАЯ. 20. Князь Чернояд ======

Александр с усталым видом помассировал ноющие виски. Мигрени ему сейчас еще только не хватало! Окружающие считали князя человеком весьма сдержанным, практически до бесчувственности, надо сказать, такая слава вполне его устраивала, однако сохранять видимость спокойствия иногда требовало больших усилий, чем можно было рассчитывать. Особенно сейчас, когда под рукой, как назло, не оказалось Сергея. Дело было даже не в том, что именно Змей чаще всего становился своеобразным громоотводом для плохого настроения, куда важнее, с точки зрения Александра, было бороться с причинами проблем, а не последствиями. Как ни крути, а хитрая наука находить общий язык с той половиной человечества, которую некоторые не иначе как с черным юмором обозвали «прекрасной», виртуозно постигнутая Сергеем, для князя так и осталась темным лесом за семью печатями. Можно представить, как этот гаденыш потешается, прекрасно представляя, что творится сейчас в резиденции его господина! Даже одна среднестатистическая женщина способна создавать гору проблем одним фактом своего существования, а тут их так просто засилье! И, увы, все отнюдь не заурядные! Берегинь и бестолковых Погодниц еще можно вытерпеть. Одни пока непосредственно его не касаются, а над выкрутасами вторых пусть Гидрометцентр нервы растрачивает! Гарпия… черт бы с ней, с гарпией! Хищникам часто бывает нелегко бывает обуздать свои инстинкты, а когда эти твари к тому же еще и женского пола – постоянно норовят выискать в законе лазейку или щелочку, вроде как для девиц-автомобилисток переход от желтого к красному считается зеленым. Да и вмешательство Елены в этом конкретном случае только к лучшему: князю совершенно не нравилась необходимость кого-либо жестоко наказывать, особенно выносить смертные приговоры существам, которые способны приносить пользу, но кто же виноват, что по-хорошему они не понимают? Одной спустишь – остальные тут же обнаглеют, только покажи слабину… А так милосердие успешно спишется на Ладу – ей оно и положено, а как следует припугнутая гарпия все силы бросит на заботу о новой «госпоже», от которой теперь так много для нее зависит. Но сам факт того, что кто-то посмел вмешиваться в его дела… За короткое время пребывания в резиденции дотошная Елена ухитрилась сунуть носик всюду, где он только пролезал. Сказка про Синюю Бороду по таким плачет! Может быть теперь, вернувшись в эту свою школу, она немного поумерит пыл? Только теперь новая головная боль – как бы она в городе не ухитрилась влипнуть в историю… И все это было поистине мелочами по сравнению с выходками этой чертовой бестии Мараны! Следовало, наверное, чуть более пристальное внимание уделить невольной мысли на тему «будить лихо, пока оно тихо» – обычно интуиция не слишком выручала Александра в спорных ситуациях, оттого князь не удостаивал ее особым вниманием и все остальное время. Похоже, в этот – единственный в жизни – раз пренебрегать ехидным замечанием внутреннего голоса все же не стоило, ибо все чаще теперь посещала мысль, что соляной гроб в могильном кургане – как раз то место, где Мару и следует держать, чтобы от нее вреда поменьше было! Конечно, люди предпочитают не замечать того, что не понимают, и сами себе придумают объяснения «эпидемии» – но привлекать лишнее внимание было крайне неразумно. До сих пор это как бы было проблемой Берегинь, в конце концов именно их бывшая «коллега» засветила бы в первую очередь, но какого дьявола ведьма вздумала командовать его подданными?! Да еще так серьезно рискуя их засветить?! Как бы то ни было, из всех несносных девиц Мара удерживала пальму первенства – стольких нервов владыке злых сил не стоила даже Змея Алексис – не к ночи она будь помянута, а ко дню! – даже при том, что настырная блондинка почти двадцать лет ему жизнь отравляет, а с этой ископаемой бестией и полугода еще не знаком… По совершенно непонятной причине ведьма решила поселиться в пещере, полвека служившей ей не то могилой, не то темницей. Александр с трудом представлял себя на ее месте, но все же подозревал, что в аналогичном случае предпочел бы держаться от места былого заточения чем дальше, тем лучше, а эта… впрочем, женской логики и так-то не постичь, а тут логика явной психопатки, от греха подальше похороненной заживо бывшими подругами – тут лучше и не пытаться, у самого мозги узлом завяжутся! Правда, теперь соляная пещера заметно преобразилась. Наверное, заточение послужило причиной нелюбви к замкнутым пространствам: огромный зал с мерцающими кристальными стенами неровной конусообразной формы, освещенный только уже знакомым хрустальным мерцанием на соляных гранях, почти пустой, только вместо разбитого гробика – кровать с плотным балдахином, вполне имеющая право считаться небольшой комнатой, да столик с зеркалом и всякой женской чепухой. Аккуратностью ведьма явно не отличалась, даже при таком минимуме вещей ухитряясь устроить «творческий беспорядок». И еще четверо совершенно неизвестных людей в металлических масках возводили сооружение из досок возле стены. Два парня-подростка, одна девушка и один взрослый мужчина, насколько можно было судить по осанкам и фигурам. Хозяйка… «Хрустальной горы!» – про себя ехидно дополнил князь, едва сдержав смешок, вопреки своему негодованию, валялась на кровати с видом нежащейся на солнышке пантеры, закутавшись в вишнево-красный шелковый халат, и со сосредоточенным видом красила ногти. Просто картинка – эффектная и вместе с тем вполне приличная, а то насмотрелся князь в свое время благодаря все той же Змейке Алексис… на картинки, которым в строго специфических журнальчиках место! Но полвека назад девушек воспитывали поконсервативнее – если условно считать, что Мару кто-то вообще воспитывал, что представлялось Александру с некоторым трудом. – Кто эти люди? К магическому миру четверо определенно не принадлежали. Хотя… от старшего – средних лет мужчины, одетого в серое – чем-то смутно «фонило». Серая маска этого изображала голову не то волка, не то собаки, а посреди лба красовалась руна гармонии. – Рабы, – лаконично ответила Марана, не отвлекаясь от своих ногтей. – Носящий Железную Маску… он и раньше любил прятаться от людей и самого себя за стальными запорами. Носящий Серебряную Маску, – ленивый кивок в сторону невысокого мальчишки в белом и голубом. Одежда на четверых отличалась только цветом – подпоясанные безрукавки поверх свободных рубашек, широких брюк и мягких сапог. На лбу серебряной маски красовалась руна льда. – Решил, что за внешней холодностью легко скрыть свою уязвимую душу, а вот она – напротив, настоящее пламя, – единственная в четверке девушка носила алое, оранжевое и золотое, а маску украшала руна стойкости. – Носящая Медную Маску очень хотела, чтобы ее считали сильной и независимой. Какое-то время князь просто слов не мог подобрать. – Ты совсем рехнулась?! Пропавших в человеческом мире людей будут искать… – Непременно. Особенно – его, – ленивым движением кисточки для лака ведьма указала на последнего, еще оставшегося не представленным паренька. – Носящий Золотую Маску – настоящее сокровище, за которое, думаю, кое-кто готов дорого заплатить. Кое-кто, – Мара хихикнула. – по молодости и наивности не отличающий «золотого» человека от всего лишь позолоченного. Тихо скрипнув зубами, Александр материализовал в руке Черное Копье, почти коснувшись его острием шеи полулежащей ведьмы. Та наконец-то удостоила его взглядом, правда, совершенно лишенным страха. – Слушай меня внимательно, – тихо проговорил темный князь. – мне не нужны проблемы в моих владениях. Мне не нужны пропавшие неизвестно куда люди, ровно как и зомби в маскарадных нарядах. Мне все равно, кем ты была, девочка, но сейчас ты колдунья и, как все темные колдуны будешь жить по МОИМ правилам и моим законам, иначе… – Иначе – что? – неожиданно окрысилась, отшвырнув открытый пузырек с лаком, Мара. Густое темно-вишневое содержимое лениво расползлось по неровному, мерцающему кристальными гранями полу. – Ты не показался мне человеком с настолько богатой фантазией, чтобы придумать что-то, еще способное меня запугать! Что-то страшнее, чем чувствовать, как полностью блокируются все способности, как вся магия высасывается из сущности этим соляным льдом, а вслед за магией – и душа коченеет, кристаллизуется, вымораживается изнутри, превращая самого человека в соляную статую, но при этом он продолжает все-все чувствовать и понимать, ибо разум не спит. День, месяц, год… Вечность?! Что-то, чего испугался бы прошедший через такое?!! Так что запугивай лучше своих дрессированных монстриков, князь! – Я не Стивен Кинг, – тихо возразил Александр. – чтобы фантазировать ради чьего-то запугивания. Либо ты подчиняешься, ведьма, либо я просто тебя уничтожу – и мне безразлично, будешь ли ты испытывать при этом страх! – Что-то мне подсказывает, – Мара с полуулыбкой покосилась на вороненое острие копья, замершее вровень с ее подбородком. – что когда ты собираешься кого-то уничтожить, ты это делаешь без разговоров и угроз. А если я нужна тебе, то это не зависит от того, как мне вздумается себя вести. – Все зависит от того, пользы от тебя будет больше, или проблем. Вторые нарастают. – Ну-ну… Вот что я тебе скажу, мой дорогой князь! Я тебе не подданная! Я использую злые силы, но не принадлежу ни им, ни тебе, как их повелителю. Это всего лишь средство… одно из средств – до тех пор, пока я не получу обратно мой Лук. Ну, и остальные сувенирчики, в качестве, так сказать, приятного дополнения, я, пожалуй, оставлю себе и после обряда. Я размышляла о самой концепции миссии Берегинь… женская дружба – слишком хрупкое явление, чтобы возлагать на нее такое серьезное дело, как защита целого мира. Сегодня они подруги, а завтра – неизвестно кто! Одна Берегиня, владеющая всеми артефактами – это гораздо более надежно. А черномагическое умение продлевать жизнь избавит от всей этой суеты с поиском наследниц. – Ты собираешься защищать людей, при этом сама подпитываясь их жизненной силой? – Почему нет? Если ради благополучия всего мира нужны две или три жертвы в столетье – это более чем щедрая цена. Этих, – Марана махнула рукой на «рабов». – я отпущу, когда все закончится. И люди с украденным дыханием очнуться… кроме Берегини, разумеется – ее и остальных девчонок мне придется осушить до дна, чтобы эти артефакты признали меня хозяйкой. Сумасшедшая… Но вместе с тем, в логике ей не отказать. Шизофренической такой логике, в которой построения безупречны, однако их база спорна. План бывшей Молоньи был довольно простым и элегантным, – подумал князь с невольным восхищением. Только вот проблем эта холера ходячая, владея одновременно черной магией и всеми азами магии природной создаст куда больше, чем пятеро, как выразился Змей, мартышек. Потому что, овладев в полной мере своими новыми возможностями, она вполне может бросить вызов и самому Чернояду и Ладе, решив объединить в своих руках уже не только все силы магии природной, но и Свет, и Тьму… Заманчиво звучит. Даже для него – заманчиво, хотя и излишне хлопотно было бы пытаться применить что-то подобное на практике, да и слишком разными качествами должны обладать люди, чтобы владеть магией того или иного характера. Вернее, магия накладывает непременный отпечаток на человека, который ее использует. С другой стороны, Марана… в ней изначально намешано столько противоречивости и нестабильности, что вполне можно сочетать не сочетаемое… Однако на его, Чернояда, угодья, не будет допущен никто. И никакое невольное восхищение этого простого правила не изменит. Власть и могущество – то немногое, в чем он не намерен терпеть соперников! Или соперниц… ОСОБЕННО соперниц – слишком уж женщины непредсказуемы! – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – убирая копье, неохотно согласился Александр. Пролитый лак улиткой втянулся обратно в «раковину» стеклянного пузырька, подняв флакончик с пола, князь вежливо подал его ведьме. – в твоих же интересах. Пока что сил всей природы у тебя нет – не стоит испытывать мое терпение. Будет обидно, если такие планы будут перечеркнуты в самом начале из-за твоей безвременной кончины. Кстати, если не секрет, с чего ты взяла, что Берегиня придет? Она даже не знает, кто ты и где тебя искать. – Я оставила ей… подсказки. Кроме того, девочка вполне способна разыскать того, кто подскажет ей нужный путь.

====== ГЛАВА ВТОРАЯ. 21. Маргарита ======

– «Замечательно найдем»! – в сотый раз язвительно передразнила Виктория. – Ну-ну! – Ты можешь идти молча? – Маргарита, поморщившись, отвела оказавшуюся перед носом ветку и, шагнув вперед, отпустила… Позади раздалось негромкое «шлеп» и негодующий возглас Виктории. – Извини… Блуждание в трех соснах, время от времени прерываемое хмурым бурчанием и переругиванием, продолжилось. Маргарита в очередной раз подивилась своей якобы магической специализации – отношение к живой природе для нее вполне ограничивалось комнатными растениями в горшках, которые поливались исключительно попавшись на глаза одновременно с лейкой. Отдых и разнообразные празднования на свежем воздухе девочка никогда особо не любила. То есть, она, конечно, не была против поесть шашлыка на заднем дворе коттеджа, когда в этом коттедже есть свет, водопровод и прочие блага цивилизации – и то при условии, что вечером можно будет вернуться домой, принять вечером ванну и заснуть в привычной обстановке. Палаточные поселения толкиенистов или лесное проживание Петьки… – Говорила нам Дашка, надо было попросить Петьку нас проводить, – нарушила ход невеселых мыслей своим очередным бурчанием рыжеволосая спутница. – Что мы, маленькие дети, чтобы водить нас за ручку?! – вяло огрызнулась Марго. – Ты, кажется, терзаешься опасениями, что за одну ручку тебя потянут в одну сторону, а за другую… – Вика хмыкнула. – Я не пойму, чего ты переживаешь? Если ты так любишь этого Колю и только его, так и сказала бы Петьке, что при женихе, и вообще он тебе не нравится. – Но он мне НРАВИТСЯ. – Почему тогда ты так уверена… – Отстань! – Знаешь, как это называется, когда девушка не говорит «да», но и «нет» не говорит тоже? – Слушай, с каких это пор ты стала такой специалисткой в области отношений?! Свою жизнь сперва устрой, а то легко давать советы! Насколько я понимаю, твой избранник попал под чужие чары куда раньше, чем ты соизволила с ним объясниться – впрочем, оно и неудивительно, учитывая, что ты уже полгода на эту тему чухаешься, то одну отговорку придумывая, то другую. Учитывая, что ты явно не понимаешь разницы между привлекательностью и любовью… возможно, ты просто все выдумала, как и Елена. Фанатеть от популярного красавчика проще, чем строить отношения! – Ты просто психуешь, потому что Коля сбежал! – Вот еще! Кажется, разговаривать сейчас с Викторией было попросту бессмысленно. Маргарита понимала, конечно, что ее рыжеволосая товарка сейчас вся на нервах, но спускать людям хамство, какие бы тяжелые времена они ни переживали, считала в корне неверным. Вика намерена бороться и долг девчонок помочь ей в этом, что бы сама Виктория на этот счет ни думала, в одиночку ей не справится. Правда, Марго еще не решила, что именно они могут сделать без своих сил, но пока они мало что знают и время подумать есть. Трудно было понять, почему ведьма, по словам Виктории, исчезла, ничего толком не сказав, хотя на тех же условиях могла бы потребовать лук Молоньи сразу? Не иначе как решила довести Вику до нужной кондиции… так что лучше всего будет не позволять рыжуле раскисать выслушиванием истерик и бестолковым сочувствием! Насколько девочки успели узнать Вику, та была вспыльчивой, но быстро успокаивалась, если не зацикливаться на проблеме. Какое-то время тишина нарушалась только звуком их шагов, шорохом веток и постепенно сходящим на нет возмущенным сопением. – Ну извини, – наконец заговорила Вика. – просто я тебя не понимаю. Как ты могла позволить ему уйти? – А должна была умолять на коленях? Признаться, этот вопрос Марго и сама себе задавала. Но разве удержишь насильно: хоть просьбами, хоть условиями. Либо себя этим унизишь, либо его – не самое лучшее начало для отношений. – Не сомневаюсь, на это ты не пошла бы, даже умирая от любви. – Что ты хочешь этим сказать? – Даже с самыми близкими людьми для тебя важнее всего показать, кто здесь главный, вот почему! Дома, в школе… чем тебе не угодила эта Эльвира сегодня утром? Ты и ко мне постоянно из-за этого цепляешься! – Я? К тебе? – Традиционно Молонья становилась лидером группы, а ты явно считаешь себя более достойной! – Считаю. Я, в отличие от тебя, взрослый и разумный человек. А может быть, достойнее Дарья – она же умнее любой из нас. Или Алина – именно такой должна быть настоящая волшебница? Или даже Ева – с ней мы никогда не теряли присутствия духа, как теперь. А вот чем таким ТЫ лучше других, а? Хочешь командовать, потому что делать ничего не умеешь? – Между прочим, я оказалась единственной, кто удержал свой артефакт. – Который собираешься отдать добровольно! – Если не будет другого выхода, ради Матвея – ДА! Ты тоже утопила сумку с Венцом, когда вытаскивала из реки Колю! И не говори, что поступила бы иначе, будь возможность переиграть! Маргарита пожала плечами. Вот уж точно – дважды в одну реку не влезешь. Конечно, на этот счет Виктория была права, ставить себя на ее место перед осознанным выбором – такое даже в мыслях было неприятно. Хотя Марго и не сомневалась, что сумела бы поступить правильно… А вот о «традиционном» лидерстве Молоньи можно было бы и поспорить. Что бы ни привело бывшую владелицу золотого лука к жизни такой, с трудом верилось, что такая, как она, могла быть достойна быть лидером. Быть воином и защитником людей. Слишком уж дешево эта особа ценила человеческие жизни, которые когда-то должна была защищать. Избушка «лесной ведьмы» по словам Дарьи находилась совсем не далеко в лесу, однако две потомственные горожанки, очевидно, вытаптывали зеленый массив по спирали, совершенно случайно наткнувшись на искомое жилье только когда Маргарита, заметив, что уже начинает смеркаться, предложила заняться поисками обратной дороги, дабы не проблуждать тут еще и до утра. И так вырваться в поход сумели только они двое: родители Марго вместе с Любавой отправились на какое-то торжество, предупредив, что могут вернуться ближе к утру, Вику и Алину отпустили к ней на девичник, после чего Але было торжественно перепоручено приглядывать за Лилькой и отвечать на телефонные звонки. Сейчас Маргарита жалела, что не взяла с собой именно Алину, выросшую в Верескове и превосходно знакомую с его окрестностями, повесив дом и сестричку на Викторию, но младшая Берегиня так легко сумела найти общий язык с Лилей… кажется, эта парочка в своих детсадовских развлечениях даже не заметила их ухода! Искомая «избушка», кстати, оказалась вполне симпатичным, хотя и не новым, домиком деревенского плана – одноэтажным, но довольно большим, окруженным множеством сельхоз –построек. Прыснули из-под ног осторожно просочившихся в калитку за плетеную изгородь девочек несколько крайне возмущенных кур, на крыше, подозрительно щурясь, следил за незваными гостями здоровенный черно-серый котяра, а на шесте, вместо традиционно изображаемого там петушка – золотого или какого-нибудь еще – сидел нахохлившийся черный ворон. – Хоть черепа на изгороди не белеют… – вполголоса пробормотала Марго, прикрывая за собой калитку – вряд ли хозяйка обрадуется, если ее куры выскочат в лес. А вот гусей Маргарита не заметила, хотя, по словам Дарьи, информация о самом существовании «бабы Кати» была получена от девятиклассницы Алёны, у которой был младший брат Ванька – согласно общему мнению, куда худшая отрава, чем Лилька и Евин Гришка вместе взятые! Училась «отрава» во втором классе и отличался редкостным умением создавать проблемы на пустом месте. Родители Алёны и Ваньки были люди занятые – организовывали в Вересково свои небольшой бизнес, оттого чертенка частенько вешали на сестру. Как-то она с ног сбилась, разыскивая по окрестным лесам загулявшего братца, который, привлеченный здоровенным белым гусаком из Баб-Катиного хозяйства, выпорхнувшим прогуляться за забор, решил, что этот гусак – то самое, чего ему всю жизнь остро не хватало – перелез через изгородь, а выбраться обратно до возвращения хозяйки не мог. В результате Алёна свое сокровище обратно получила, попутно на пару с Ванькой выслушав все, что бабка Катерина думает о современной молодежи. Речь, надо понимать, была долгой и содержательной. Кажется, того несчастного гуся Ваня успел-таки изрядно потрепать. Поднявшись на крыльцо, Маргарита деликатно постучала по двери костяшками пальцев. – Пошли вон! – неприветливо откликнулся довольно, как ни странно, молодой женский голос. Хоть Ядвига Светозаровна тоже говорила весьма звонко, лесная ведьма нарисовалась в воображении Марго… несколько несоответствующее этому голосу. – Приворотными зельями не торгую! – Бм… Вы Катерина? – слегка опешив от такого «здравствуйте», осторожно заговорила девочка. – мы должны поговорить с Вами, это очень важно… Дверь широко распахнулась – Маргарита едва успела отступить на шаг назад, чтобы не оказаться просто сметенной с крыльца. Ворон, хрипло каркнув, сорвался с шеста и, описав над незваными гостьями круг, приземлился на плечо хозяйке. Высокая женщина, с весьма недовольным видом рассматривающая Марго и Викторию, сама живо напоминала ворона. Смуглая, с крупным выдающимся носом и волосами, все еще жгуче-черными, только на висках и кое-где в переброшенной на плечо толстой косе светлели несколько белоснежных и сизо-серых прядей. Одета «лесная ведьма» была в просторное платье с ручной вышивкой и отороченный мехом жилет. Темные глаза довольно неприязненно изучили девочек. – Говори. Маргарита вынула из сумочки и продемонстрировала хозяйке найденную Алиной фотокарточку. Успевший нарисоваться в воображении образ старушки успел разлететься в дребезги: девочка и пятидесяти лет вороноподобной красотке не дала бы, но один взгляд развеивал малейшие сомнения – перед ней была одна из девушек на фото – высокая, черноволосая, явно горского происхождения. – Катерина… Вернее Карина, но как-то все «Катя» да «Катя»… Что же, заходите, – голос травницы, однако, не потеплел ни на градус. Изнутри дом травницы разделялся на несколько небольших уютных комнат, в одну из которых Карина и пригласила девочек. Немного щипал в носу дух многочисленных сухих трав, развешанных по стенам аккуратными пучками по деревянным некрашеным стенам, вдоль которых тянулись многочисленные полки с рядами разнообразных флаконов, склянок, деревянных жбанов и плетеных берестяных туесков с таинственным содержимым. Рядом с классической деревенской печью, на полукруглом выступе стоял треножник, увенчанный небольшим блестящим котелком. Вообще Маргариту поразила царящая в доме «лесной ведьмы» почти неестественная чистота, из-за которой помещение казалось пустым и неуютным. Даже стоящий на столе букетик первоцветов отчего-то усиливал сходство жилья с больничной палатой. – Прошу прощения, что мы побеспокоили Вас, – снова заговорила Марго, поняв, что Виктория, несмотря на недавнее заявление о себе, не спешит перехватывать инициативу и начинать разговор. – но мы пришли по очень важному делу. – Сама понимаю, что не в печь на лопате лезть! – Карина поставила на скатерть неожиданно новенький электрический чайник и три чашки из тонкого фарфора. – Итак, Ядвига нашла новых Берегинь. – Ядвига Светозаровна умерла осенью прошлого года. – Я знаю, девочка. Не настолько уж безвылазно я сижу в глуши, чтобы ничего не знать о внешнем мире и

людях, к тому же тех, которых когда-то считала для себя важными. Но все же не настолько мы остались в хороших отношениях, чтобы появляться на похоронах и поминках. – Похоже, вы не были подругами. Травяных чаев Марго вообще-то не переносила, а Карина еще и заваривала сушеные листья крепко до невыносимой горечи, но приходилось, не морщась, пить – перечить такому «божьему одуванчику» даже помыслить казалось страшноватым. Виктория решила проблему, добавив в свою чашку чуть ли не пол вазочки варенья, но Маргарита к количеству потребляемых сахаров относилась со всей возможной строгостью. – Не были. Ядвига дружила с Мариной, бывшей Молоньей. Отвратительная история, но о мертвых… или даже не совсем мертвых. – Что значит «не совсем»? И, если Вы – единственная Берегиня из прошлой команды, оставшаяся в живых, как… – Я осталась одна уже очень давно. Что же… Нет, мы не были подругами. Настоящая подруга – я это знала и до получения волшебной силы, а после только сильнее в этом убедилась, из этой четверки у меня была только одна. Галина. – знахарка покосилась на слегка пожелтевший портрет светловолосой молодой женщины на одной из полок. – А в том, что эта Марина – бесконечный источник неприятностей, сомнений даже не возникало. Не спорю, она была превосходным воином и могущественной волшебницей, но очень… азартной, наверное. Когда ей что-то взбредало в голову, Мара не желала считаться ни с кем и ни с чем. Совершенно не командный игрок и тем более не лидер, власть – обоюдоострое явление, а она желала абсолютной свободы для себя. Признаюсь, мы с ней постоянно соперничали, поймите правильно, но я с самого начала подозревала, что она всю команду способна была завести в пропасть – когда человеку своей головы не жалко, о чужой он тем более не подумает. А Ядвига… для нее все было увлекательными приключениями – серьезной она быть так и не научилась! Вот и получалось, что Галина поддерживала меня, а Ядвига – Марину, группа, по сути, с самого начала кололась надвое – это продолжалось три-четыре года с того момента, как мы приняли дары Берегинь. – Оставалась еще пятая… – Да, Клавочка, – Карина поморщилась. – эта ни с кем не хотела ссориться, всем старалась угодить… Как следствие, раздражала обе стороны. Строила из себя миротворицу, а кто, спрашивается, по сути-то был виноват в том, что все окончательно перегрызлись? Именно она. Как я уже говорила, Мара была весьма порывистым человеком. Настоящая молния – шарахнет посреди ясного неба и почти сразу развеется, снова тишь да гладь… до следующего раза. Это касалось всех сфер ее жизни… в частности, она могла неожиданно и страстно влюбиться, а потом так же быстро охладеть – бросала очередного парня чуть ли не раньше, чем успевали завязаться отношения. В наше время, знаете, ухаживание было долгим: кино не наедине, а в компании приятелей, свидания… разве сейчас кто-нибудь ходит на свидания, где не решаешься коснуться руки кавалера? Сейчас все у вас просто… Мару, устроили бы современные манеры! Но в тот раз бросили ее. Парень оказался посерьезнее, жить, как на вулкане – то еще развлечение. Знаете, у Марины случались приступы неконтролируемой злости – не то, чтобы беспричинной, но сдерживать себя она не считала нужным, например, легко могла макнуть чем-то задевшего ее кавалера лицом в тарелку посреди столовой… Но как его угораздило влюбиться в Клаву… – Что? Эта простушка увела жениха у Мары? – уставившись на фотографию, все еще лежавшую на столе, Маргарита переводила ошарашенный взгляд с высокой брюнетки, смотревшейся бы выигрышно даже среди голливудских кинозвезд, а уж многих фотомоделей затмившей бы и в худшие свои дни на… гм, девочку с то ли каштановыми, то ли средне-русыми волосами, по-крестьянски крепкой фигурой и не слишком-то выразительным лицом – словно черты только-только вырисовываются. Глаза, правда, большие, с длиннющими ресницами и очень наивные: добрые-предобрые, как у коровы. И ума, что-то в лице подсказывает, в той же пропорции. Может, годам к двадцати пяти и стала бы красавицей, сколько ей на фото – шестнадцать или семнадцать? Но с Мариной не сравнить… Да ни с кем на фото, пожалуй, не сравнить – даже выглядящая совсем еще малышкой Ядвига эффектнее. Резковато-красивая Карина, похожая на сказочную принцессу Галина, Мара – тоже сказочная и не менее прекрасная колдунья, и эта… колхозница. – Мы говорим о событиях полувековой давности, – усмехнулась травница. – думаешь, тогда считались красивыми такие, как Мара? Знала бы ты, сколько проблем я в юности из-за высокого роста нажила… Именно девушки вроде Клавы, и были… гм, как это? – модным тогда типажом. Кроме того она была ярко-рыжая, прямо бешеный апельсин, с большими бирюзовыми глазами. На черно-белом фото не видно. Чтобы привлечь внимание, Клаве следовало только хлопать ресничками, улыбаться и иногда смеяться, а вот говорить не стоило – молча за умную, вроде, сходила. В какой-то мере, как ни крути, для женитьбы идеальная партия. – Думаю, Вы ошибаетесь, – несмотря на намерение слушать молча, возмутилась Маргарита. – нельзя из-за единственного случая судить вообще о людях! – Люди вообще и состоят из отдельных индивидуумов в частности! – холодно отрезала Карина. – Эх, молодежь, пока сами не обожжетесь, не поверите, что горячо! Но лучше уж сразу учесть: от сильных, умных и уверенных женщин мужчины разбегаются – им всем клуша нужна, чтобы на своего ненаглядного молилась и в рот заглядывала. Бывает, правда, что некоторые успешно скрывают свой настоящий характер, но всю жизнь прожить, как в маске… по мне, так никакое «счастье» этого не стоит! Кажется, за плечами у бывшей Прии был какой-то горький опыт, хотя – не слишком-то чуткая интуиция Марго тут сработала моментально – затрагивать эту тему было опасно. С Карины вполне сталось бы выставить докучливых гостий вон, сочтя поводом все, что угодно. – И что сделала Марина? – направила разговор в нужное русло девочка. После всех разговоров о вспыльчивом и непредсказуемом характере бывшей Молоньи картины рисовались самые… жутковатые. Травница пожала плечами: – В том-то и дело, ничего. Мы, признаюсь, ждали настоящей бури, но Мара посмеялась и больше мы к этой теме не возвращались. Мы – Марина, Галина и я – в том году закончили школу, Ядвиге и Клаве оставался еще год учебы, Клавдия собиралась выйти замуж за этого придурка, как только восемнадцать исполнится, разумеется, в голове у нее окончательно помутилась, целыми днями чирикала на тему, какого замечательного человека встретила. Ядвига на ее еще все время шикала, считая, что это должно задевать Марину – хотя та и бровью не вела. А уж Марина-то не делала тайны, если ей что-то вдруг случалось не по душе! Признаться, мы почти уже и забыли об этой истории… И буквально за несколько недель до свадьбы Клавдии мы столкнулись с семейством оборотней-людоедов, которых довольно давно уже выслеживали. До сих пор не могу понять, было ли это случайностью… да и вряд ли теперь это имеет хоть какое-то значение. Одна из стрел-молний угодила Клавдии в спину, наверное, она и понять-то ничего не успела, а нам с этими милыми зверюшками было и не до того… впрочем, если бы и разобрались сразу – ей было уже не помочь. Помолчав, Карина добавила: – Вот ведь странно. Мара, как я уже говорила, в бою была… в одной стороны – великолепна, с другой – на редкость безбашенна. Атаковала, не задумываясь о том, чтобы защищаться, хотя лук и стрелы – средство дальнего боя, она постоянно лезла в самую гущу событий, мгновенно забывая про всю оговоренную тактику – словно бес в нее вселялся. А Клавдия… не скажу, что она была плохой волшебницей, но с ней случай обратный: на тренировках все великолепно, а в реальном бою теряется. Всегда ее держали для прикрытия, чтобы под ногами не путалась. При виде чего-либо мохнатого и зубастого – хоть в качестве дохлой мыши – все практические навыки куда-то испарялись, а оставались только визжательные и убегательные. А тогда Марина как-то оказалась в арьергарде, а Клава – в первых рядах. Ну, у Клавдии, предположим, в голове помутилось – она перед этой треклятой свадьбой, разумеется, не в себе была, но Мара… Что-то в рассказе явно не клеилось. Судя по тому, что девочки успели услышать об этой Марине, та была вспыльчива, но отходчива, да лицемерие таким людям чуждо. Если бы она прибила соперницу сразу, в состоянии аффекта – это ничуть не удивило бы Марго, но с внешним спокойствием выжидать удобного момента… – Совершенно не в ее характере! – словно читая мысли своей преемницы, согласилась Карина. – Мы сами не могли поверить, Ядвига вообще была стопроцентно уверена, что это – трагическая случайность. Но это ничего не меняло. Берегини не могут поднимать оружие друг на друга – поэтому Мара была лишена золотого лука. Увы, с этого все еще только началось. Мара была… одержима своим могуществом. А уж волшебное оружие – практически часть самой ее. Ради того, чтобы вернуть утраченное, она готова была пойти на все. В погоне за большей силой она начала практиковать темную магию, почти в одночасье превратившись из Берегини в одно из самых опасных существ волшебного мира. Я знала, что просто так она не остановится, но Ядвига… только когда эта ненормальная пригрозила здесь чуть ли не моровое поветрие организовать, отчаялась свою «подружку» вразумить и присоединилась к нам. Правда, это было последним делом оставшихся Берегинь. Убить Мару мы не могли, и, даже победив ее втроем, способа остановить не знали… Проклятье уже было произнесено – запустение на окрестные земли и мор. Я применила единственный способ: подняла из толщи земли соляные залежи… вы должны были слышать или читать, что соляной круг тормозит распространение проклятий. Но кругом там, конечно, не обошлось бы – Мару буквально похоронило заживо вместе с ее колдовством, так и не нашедшим выхода. Ядвига сказала, что подобное с нашей стороны – ничуть не лучше… да много чего сказала! И я, признаюсь, много чего ей ответила. О том, чтобы самой оставаться Берегиней после всего, что произошло – я и помыслить не могла, оттого швырнула венок им под ноги и честно сказала, где именно видела все эти приключения. Галина ушла за мной. Просто молча отдала Ядвиге бусы и ушла. Наверное, я не сумела бы пережить все это, если бы не Галина. Но… все проходит, все забывается. Конечно, мы планировали поступать и учиться дальше, но тот год принес слишком много потрясений – тогда мы поселились здесь, решив перенести поступление в вузы на следующий год: я собиралась учиться на медика, Галина мечтала о актерской карьере… да так и прижились в качестве «лесных ведьм». Наверное, следующие годы следует считать самыми счастливыми в нашей жизни. Даже после того, как мы расстались с артефактами, некоторые врожденные способности сохранились – к целительству у меня, к легким чарам и провидению – у Галины. Она оказалась превосходным лекарем для души. Однако пару лет спустя все рухнуло. В ближайшую поликлинику назначили молодого специалиста, в скором времени услышавшего о «ведьмах» и возмутившегося, что заболевшие люди, пренебрегая традиционной медициной, первым делом бегут не в поликлинику, а к нам – вот и явился отчитать, как он полагал, старушек, морочащих людям голову. И не без удивления обнаружил вместо этого двух молодых девушек… Ну… одну все же особенно, на его взгляд, симпатичную – через некоторое время Галина с юным доктором сыграли свадьбу, после которой поселились, разумеется, в городе. А я осталась совсем одна. Мы очень долго поддерживали отношения, но ее захлестнул водоворот новой жизни: замужество, учеба, работа, дети… Только я продолжала жить, как жила, а Галину уносило все дальше и дальше. Вроде бы и жили в получасе ходьбы, а общение практически сошло на нет. К тому же я так и не смогла подружиться с этим хлыщем, укравшим у меня подругу – а как можно было поддерживать отношения с Галиной отдельно от ее новой семьи? Даже о ее смерти они не потрудились сообщить мне. Хоть это и не было нужно… уж Галину я чувствовала, как бы далеко от меня она ни оказалась, как никто другой. Знали бы вы, каким безобразным цирком были эти фальшивые похороны в кругу якобы близких ее людей! Никто из них не знал ее по-настоящему! – Фальшивые похороны? – Тела так и не нашли. Знаете, ведь Дана, первая Дана еще до того, как стать Берегиней, была русалкой. Или водяницей – иногда эти термины переставляют местами. Многие из умерших преемниц, если, конечно, они умирают правильной смертью, возвращаются к истокам. По официальной версии, Галина утонула и ее тело так и не нашли. Утонула… река никогда не причинила бы вреда своей любимой дочери, пусть и переставшей практиковать стихийное волшебство. Она ушла добровольно, устав жить не своей жизнью. Конечно, – Карина немного резко встала из-за стола. – все это вам совершенно не интересно. Вряд ли вы пришли сюда, чтобы слушать ностальгические рассуждения выжившей из ума старухи. Маргарита и Виктория напряженно переглянулись. – Мара, похоже, каким-то образом освободилась из плена. И мы должны знать о ней хоть что-то… что могло бы подсказать, где ее искать и как бороться. Запертое вместе с колдуньей проклятье тоже никуда не делось. Невольно оставшиеся Берегини прошлого запустили своего рода программу. Сказку. Заточив в недрах горы не то живую, не то уже мертвую красавицу и очень много так никуда и не направленной магии… пусть и чисто теоретически, но при таких составляющих история часто течет по проторенному сценарию. – Кто-то должен был освободить ее. Добровольно. Случайно, пленившись ее красотой и, наверняка, погибнув, или же точно зная что и зачем ищет… это мне неизвестно. – А хоть где эта ее «могила»? Может быть, найдем какие-нибудь зацепки? – едва ли не впервые подала голос Виктория. Марго дернула плечом. Ну с какой стати Маре туда возвращаться? – Мертвая гора, – с сомнением в голосе, наверное, ей пришло в голову то же, что и Маргарите, произнесла Карина. – думаю, вы о ней слышали. – Мы не коренные жительницы в Вересково… Но Алина, наверное, знает. Завтра… – Кстати, о завтра, – травница бросила взгляд на часы. Только сейчас Маргарита обратила внимание на непроглядную темень за окнами. – думаю, переночевать вам лучше у меня. Вернетесь в город завтра с утра. – С самого утра, – поколебавшись, согласилась Марго. Комментарий к ГЛАВА ВТОРАЯ. 21. Маргарита Цветная версия той самой фотки http://uploads.ru/HS7dJ.jpg

Карина http://uploads.ru/8awVr.jpg

====== ГЛАВА ВТОРАЯ. 22. Дарья ======

Похоже Дарья, благодаря объявленному матушкой комендантскому часу, оказалась едва ли не единственной Берегиней, столь обидно оказавшейся не у дел. Не считая Евы, конечно, но одно дело, когда нет никакой возможности что-то сделать, и совсем другое – когда можешь и не делаешь. Затянувшаяся прогулка по волшебному лесу, даже несмотря на то, что учительница попыталась замолвить за девочку словечко, обернулась жесткими карательными мерами, в частности, вынуждающими топать домой сразу после школы, лишив возможности и навестить в больнице Еву и участвовать во всем, что только предпринимали остальные… Чувство было сродни тому, что Даша испытывала в плену у инистого великана: к пониманию, что можешь и должна делать хоть что-то примешивалось что-то намертво парализующее волю. Всю жизнь с ней так: стоит кому-то что-то выдать в приказном тоне… Но тогда, в пещере Дарья сумела это преодолеть. Сумела сбежать – пусть во многом благодаря везению – но, главное, сумела вообще попытаться. Пойти против чужой воли, против давления, против нерешительности… чтобы, вернувшись в свой обычный мир вернуться и к своим обычным страхам. «Никакая магия не придаст силы характеру, если этого характера и нет! – уныло размышляла девочка, в одиночестве сворачивая в сквер, чтобы срезать дорогу к дому. – Но все же одно дело – преодолевать свой страх, когда имеешь дело с врагами, а совсем другое, когда речь о людях, которые небезразличны!» Окружающие часто заблуждались насчет Дарьи. Считали ее такой же тихой, уравновешенной, рассудительной и в чем-то даже эмоционально прохладной – как Маргарита. Только, в отличие от Марго, недостаточно решительной. Что же, про нерешительность это было абсолютной правдой. Но люди смотрят исключительно на поверхность – очень немногие способны понять, какой пожар порой бушует под ледяной корочкой. Дарья с детства училась контролировать себя, не взрываться, зная, что толку от крика все равно не будет – все аргументы прозвучат невнятным истеричным бульканьем, а вскоре, за несколько секунд совершенно выдохшись, будешь очень сожалеть о том, что сорвалась. В детстве ее одергивала мама, но уже несколько лет, как девочка выработала собственный «фактор контроля». «А какой смысл превращать свой имидж… по сути дела – свою маску – во врага. Маска – это… доктор Джекил – почтенный и уважаемый джентльмен. Как говорил Омар Хаям… или не он? Не важно «почтение высказывается не мне, а халату»… или, на русский манер, встречают по одежке. Да. Избитые истины, цитаты… умной меня тоже считают явно незаслуженно! Не называют же «умным» диктофон, записывающий и воспроизводящий все чужие мысли! Прилежание и хорошая память – вот и залог хороших отметок, а умение ДУМАТЬ по-настоящему, вроде, и не к чему. Оно мешает жить по правилам, установленным кем-то задолго до меня! Как бы то ни было, уважают именно доктора Джекила. Мои друзья дружат с моей маской, те, кто меня ценит, ценят за качества этой маски, обо мне судят… судят исходя из этих качеств! И если я вдруг захочу вместо всех этих белых блузочек надеть туфли на шпильках ярко-красное длинное платье с широким лаковым поясом, которое – это и Алина и Маргоша утверждают – МНЕ подошло бы куда больше, оно смотрелось бы смешно, потому что МАСКЕ моей совершенно не подошло бы! Зубрилки так не одеваются. Но в нашей школе полно людей, которые отлично учатся, но маска зубрил к ним вовсе не прилипает! Как все сложно!» Не исключено, что маски носят все. Может быть, Марго под своей железобетонной решительностью ранимая и неуверенная – не исключено, что свой «миф об идеальном парне» и завышенные запросы придумала именно для того, чтобы оправдать свою робость перед мужским вниманием, спрятаться за них – но разве это что-то меняет? Мама всегда говорила, что каждый человек есть то, что он делает. Почему-то Даша с детства внутренне сопротивлялась этому суждению, но аргументов «против» подобрать не могла. Наверное, это та самая правда, которую просто не слишком приятно признавать. А Елена чего стоит? Фарфоровая кукла, которую легко разбить неосторожным движением, серая мышка Лена… глуши водолазов в тихом омуте! Слишком ясным было тогда, на монастырском дворе, осознание, что хрупкий, как снежинка, серебряный ангелочек в волнах рассветного сияния без колебаний превратил бы в пепел и монастырских и так называемых «подруг», если бы Виктория ухитрилась все-таки прикончить Змея. «Наверное, поэтому мне сразу понравилась Вика. Она не прячется… она такая, какая есть, даже если кому-то вдруг это и не нравится. Вика не носит масок» Алина, правда, тоже. Но она-то совсем еще ребенок, просто не успевший выработать ни определенной роли, ни образа. Отсюда ее непостоянство вкуса, открытость всему новому, вечные эксперименты, открытия, поиск… Маска Алины не успела закостенеть, она то и дело меняет свои черты. Но это тоже не значит, что маски нет. «И какой, скажите, прок, от всех этих рассуждений? Нет бы подумать, как спасти Матвея и помочь Виктории… когда она сама того не хочет. Но копаться в себе и анализировать проще, чем додуматься до чего-то определенного и принять, наконец, решение! Если бы я хоть немного была похожа на маму! А так никакая магия меня не изменит…» В задумчивости девочка не заметила сразу типичную молодежную группировку, перекрывшую выход из сквера, и даже едва не врезалась в одного. Таких уж отчаянных преступных организаций в Вересково, конечно, уже несколько лет не водилось: с тех пор как пересажали банду Петьки Пенкина и, так сказать, сотрудничающую с шайкой наркоторговку, организовавшую «логово» в старенькой лавке по ремонту кастрюль и сковородок, а заодно и распространению «пыльцы фей», в качестве оплаты за которую Пенкин и его команда лавку «крышевали». Серьезно за них взялись только после того, как в банду сбежали несколько детишек и состоятельной семьи, но бывшему участковому капитану Крюкову – предшественнику отца Евгении – после того, как банду взяли, пришлось уйти на пенсию по инвалидности – в стычке пятнадцатилетний главарь искромсал ему кисть руки так, что ее пришлось ампутировать. С тех пор, правда, городок был относительно тихим и Дарью сейчас поджидали даже не настоящие хулиганы, а их родные школьные лоботрясы – Юрик со товарищи. До сих пор самым страшным их преступлением было изъятие карманных денег у Марата из восьмого класса, да заталкивание в женскую комнату школьного туалета попытавшегося вступиться за приятеля Юлия. Но кто знает, что им взбредет в голову в подпитии, разжижающем и без того хлюпающие мозги. В числе которых, как ни обидно, был и Никита. Сейчас закончат думать и выдадут что-нибудь в духе «Кукушка, дай закурить» или «девочка, купи кирпич». – О! – восклицание рыжего «мафиози» сопровождалось явственным амбре недорогого пива. Дарья брезгливо поморщилась – на алкоголь в любых его проявлениях у нее была аллергия. – Дочурка нашей прокурорши! Девочка слегка отступила. Убегать было бесполезно – только дурь им подстегивать, а догонят в любом случае. Одна надежда, что сочтут «жертву» скучной и оставят в покое. – Березгуешь, ага? – неожиданно для своего расхристанного состояния и кажущейся неуклюжести ловко Юрик подскочил вплотную, схватив Дарью за плечо. – Думаешь, лучше всех, раз у учителей в любимчиках и мамаша твоя… – Не думаю, – как обычно, совершенно не к месту вынырнула откуда-то взявшаяся гордость. – но быть лучше таких, как вы, легче, чем быть хуже! – рывком высвободив руку, Даша отступила еще на шаг, выпрямившись и яростно глядя Юрику в глаза. Парень криво ухмыльнулся. – Раз лучше всех, может, пожертвуешь убогим, типа, кто сколько может? – У меня ничего нет. – Прям совсем. – Именно так. Меня лишили карманных денег до конца месяца в наказание. – Нашу паиньку – и в наказание! – хохотнул Юрик. Два бугая, стоявшие по бокам от него, эхом повторили смешок. Никита, видимо, поставленный «на стрему», то и дело опасливо оглядываясь, на мгновение встретился с ней взглядом и сконфуженно пожал плечами. – Юр, оставь ты ее в покое, – пробормотал мальчишка слегка невнятно. – Взять все равно нечего, а на неприятности нарвемся. – Брось, Кукушечка же не станет на нас ябедничать! – приобнимая словно одеревеневшую девочку за плечи, хмыкнул Юрик. – Что бы сказала ее мамочка, узнав, что дочка ходит по пустынным скверам, а? Самой же больше достанется! Мало ли кого здесь… кого… До Дарьи как-то замедленно начало доходить, что сковавший ее холод чувствуют и хулиганы тоже. И причиной этому, кажется, вовсе не страх ни перед их унизительными приколами, ни перед мамой, действительно категорически запрещающей подобным образом «срезать дорогу» с дополнительных занятий по вечерам. Мгновенно протрезвевший Юрик заметно побледнел и попятился, до его шкафоподобных приятелей происходящее, кажется, еще не успело толком дойти… с явным усилием, словно преодолевая сопротивление непонятно откуда взявшейся гравитации, Даша обернулась, уже представляя, что увидит за спиной. На фоне светло-серого неба, распространяя почти визуальные волны обжигающего холода, темнел громоздкий двухметровый силуэт, по сравнению с которым оба громилы из банды Юрика казались совершеннейшей мелюзгой, а сама девочка и вовсе – куклой. Крошечной и беспомощной.

Йотун Лед

В мире обыкновенных людей: так, по крайней мере, принято было считать, хотя подавляющее большинство магических существ именно там и там обитало, скрывая свою природу – инистому великану бывать уже приходилось. Но это не значило, что к безумной «цивилизации» можно было привыкнуть: люди разжигали в своих поселениях слишком много огня, а в холодное время года натапливали свои логова так, что там можно было свариться, но даже на улице Лед не мог чувствовать себя так, как в родных лесах. Кроме того, здесь было СЛИШКОМ много запахов. Кого бы ни приходилось выслеживать в «человеческом» мире, каждый раз йотун подозревал, что его нарочно пытаются, по меньшей мере, сбить со следа, а возможно – так и просто свести с ума. Запах дыма першил в горле повсюду – если во времена его предков люди просто жгли дерево, то теперь это был какой-то неправильный, ядовитый дым – его выдыхали самоходные механические повозки, какие-то громадные сооружения, заводы, о происходящем на которых не могли, кажется, точно догадываться даже сами люди, и, наконец, дым от какой-то ароматной травы некоторые люди таскали с собой, то и дело вдыхая. Это, а еще их привычка маскировать свой запах химическими имитациями запаха фруктов и цветов – кого, интересно, это может обмануть? Когда человек пахнет фруктами: тут самый тупой охотник догадается, что что-то не так! Все это было неприятно и раздражающе, но сбить со следа не могло. Лед неплохо запомнил запахи всех четырех девчонок. Не человеческие, которые, как известно, не слишком отличаются у существ одной расы, возраста, пола и состояния здоровья, а уникальные запахи их сущности, которые ни с чем нельзя было перепутать даже в дыму и вони многочисленного человеческого поселения. Разглядеть как следует удалось только свою недолгую пленницу, но чтобы узнать всех, глаза были не особенно-то нужны. Сущность одной из них пахла озоном, как воздух только-только после сильной грозы, второй – нагретой солнцем землей и полевыми цветами, хоть и пыталась маскировать это резким химическим ароматом, имитирующим зеленый чай (Из рук вон плохо имитирующим – даже слабый нюх обычного человека не перепутал бы, но многие молодые человеческие самки отчего-то склонны были прибегать к этому методу маскировки), самой мелкой – свежестью легкого равнинного ветерка, а сущность его беглянки – немного пугающим запахом горящих березовых дров. Перепутать запах сущности с обычным было сложно, оттого великан уверено шел по уже успевшему остыть следу – торопиться было некуда, потому что ТАКИЕ следы оставались верными куда дольше обычных – ровно как и нельзя было перепутать сущность ЭТОЙ человечки с кем-то еще. Поначалу Йотун не разобрался, в чем дело и долго поверить не мог, что такое возможно, но другого объяснения не находилось: в жилах девочки текла толика крови Огненных Великанов – родичей и заклятых врагов Инистых, с которыми, однако, не приходилось сталкиваться уже несколько столетий. Огненные ненавидели холод и жили на юге, в огромных песчаных долинах далеко-далеко от охотничьих угодий Леда и его предков. Великаны обоих видов порой похищали человеческих женщин, чтобы не скучать… правда, нынешний князь запретил и это развлечение, поскольку женщины эти чаще всего очень быстро умирали – даже обычное прикосновение что ледяного, что огненного гиганта для людей было невыносимо болезненным. Но все же редко, очень редко, появлялись на свет полукровки. В человечке огненной крови, конечно, не половина… да вряд ли и восьмушка даже. Но не исключено, что эта капля и позволила ей проявить себя достойной добычей. Даже если эта охота не принесет ему вообще никакой выгоды, йотун начал бы ее ради самого процесса, такие редкие подарки судьбы и позволяют не подрастерять мастерство. Возможно, знай девчонка о «запахе сущности» – она и этот след попыталась бы запутать, растянув преследование на довольно долгое время… Лед не торопился. Знал, что к цели своей все равно рано или поздно придет, оттого не видел смысла спешить. Однако трудно было не впасть в ярость, увидев, что на ЕГО добычу вздумал покуситься кто-то еще. Великан уже шел за девочкой попятам, выбирая подходящий момент: безлюдный сквер казался идеальным вариантом для нападения, чтобы себя не выдать – а то проблем потом с этими новыми законами не оберешься! – когда оказалось, что к подобному выводу пришел не он один. Стая молодых человеков, от которых несло кислым отвратительного качества элем, недвусмысленно окружали девчонку. Лед не слишком-то разбирался в традициях человеческого общества, особенно современного, однако, согласно этим смутным познаниям и обрывкам разговора, до него долетевшим, такое поведение было не принято. На бумаге, конечно. Фактически-то молодежь любой расы и любого времени одинаковая: с территориальным инстинктом, как у стаи павианов, вечно норовят поколотить того, кто, с их точки зрения, «другой», или еще каким-нибудь способом продемонстрировать, кто на этих землях хозяйничает. Город большой. Возможно, их здесь и не четверо… с другой стороны, задерживаться здесь надолго йотун не намеревался, а четверка человеческих подростков великану не опаснее комарья… Вообще-то комары ему подобных никогда не кусали, но выражение откуда-то прицепилось. Как и следовало ожидать, чтобы обратить человеческую стайку в бегство, потребовалось не больше приглушенного рыка. Хотя подростки не видели истинного обличья йотуна, его личина – громила с тяжелыми крупными чертами и несколько раз сломанным носом – даже без покрывающего жесткую кожу инея выглядел тем существом, с которым меньше всего хотелось бы связываться. Только один из четверки – самый маленький и самый с виду нерешительный – отчего-то медлил. Решив, что человек просто отупел от страха: не все они, испугавшись, убегали, некоторые могли, помутившись рассудком, попытаться сами напасть первыми, а другие – замереть, словно прикидывающиеся при опасности мертвыми насекомые – Лед неспешно шагнул к обернувшейся беглянке. Кажется, девчонка сразу узнала его, несмотря на личину. – Что ты здесь делаешь?! – глухо спросила она, едва смолкли вопли трех разбежавшихся при виде него подростков. – Как ТЫ оказался в человеческом мире?! – Уж не думала ли ты, что здесь можешь от меня спрятаться, – охотник хмыкнул. – не слишком-то и старалась. Я разочарован, Берегиня. Выследить тебя было не так-то сложно, я успел запомнить тебя в плену. Я нашел твой дом, твою семью, успел изучить твою жизнь, а ты, кажется, забыла обо мне. Чего ты ждешь? Беги, прячься… эта охота обещает быть интересной. – Для тебя это все игра. – Это моя жизнь, – разговор уже начинал утомлять Леда. Разумеется, после того урока, что эта малявка преподала ему в прошлый раз, он не удивлялся, что девчонка не пытается с визгом броситься прочь, не разбирая дороги. Так ее довольно легко было бы догнать. Заговаривает ему зубы, выбирая момент… – Послушай, я не знаю, что ты там решил. Но ты же сам забрал мое перо, а без него я – такой же человек, как и все. Я не сумею развлечь тебя ни погонями, ни боями – справиться со мной сейчас проще простого. – Думаешь, какой-то хлам делает тебя тем, что ты есть, Берегиня? Я чую твою сущность, чую дух огня… ненавижу огонь, но ничто в мире так не завораживает – передо мной тебе бессмысленно притворяться трусливой овцой – ни одного йотуна такое притворство не обманет. Не сомневаюсь, ты предпочтешь избежать боя, когда это возможно. Но, когда выбора нет, без боя не сдашься. – Ты ошибаешься, – повторила девчонка. – ты будешь разочарован. – Я уже начинаю разочаровываться, – решив подстегнуть события, великан чуть шагнул вперед, нависнув над беглянкой. Однако в этот момент мальчишка, о котором он успел напрочь забыть, неожиданно очнулся и с визгливым воплем «оставь ее в покое» – бросился прямо наперерез слегка опешившему гиганту, и, подскочив, выпрыснул Леду в лицо какую-то химическую гадость из небольшого выхваченного из-под куртки баллончика. Тонкое обоняние охотника оглушено завопило, мгновением позже яростный рев подхватил сам йотун. Мальчишка, наверное, решивший, что оглушенный великан хоть на несколько секунд окажется дезориентирован, добился только того, что порядком его разозлил – еще миг спустя Лед с легкостью поймал не успевшего отпрянуть наглеца за горло и слегка приподнял над землей. Личина разлетелась в тот момент, когда он утратил над собой контроль, теперь мальчишка мог видеть перед собой не просто разъяренного здоровяка, а настоящее чудовище, нечеловеческие черты которого казались еще более жуткими под толстым слоем изморози из-под смерзшихся в сосульки волос – но крик застыл в его горле. Человеческое тепло медленно перетекало в руку йотуна, а лицо мальчишки на глазах становилось таким же иссиня-серым, как у него самого. – Не смей! – донесся, словно сквозь вату, вопль девчонки. – Не трогай его! Ты сказал, что пришел за мной! – Но ему не следовало вставать между мной и моей добычей. – Твоя добыча, значит?! – гнев ей был удивительно к лицу: из пугливой черно-серой вороны беглянка преобразилась в ослепительного яростного феникса. Возможно, он и сил девчонке придавал, однако явно недостаточно… Во всяком случае толчок в грудь – отчего-то ладонями -великан даже не счел бы ударом… не окажись руки девчонки такими невыносимо-горячими. На него полыхнуло жаром, словно из открытой печки. Жесткая от изморози кожа отозвалась жуткой болью – сперва там, где прикоснулась девчонка, потом, когда иней, не в силах впитать столько тепла сразу, начал таять. С новым воплем йотун выпустил, вернее, просто отшвырнул потерявшего от переохлаждения сознание мальчишку. Вокруг маленьких смуглых ладоней клубился пар, Лед видел… нет, каким-то образом чувствовал, что маленькая волшебница испытывает не меньшую боль, чем он сам, но отступать она явно не собиралась – даже если понимала, что убивает их обоих этим прикосновением. Кто-то умер бы в любом случае, но и у другого шансов было немного. Так случалось, стоило Инистым и Огненным просто оказаться рядом, они были воплощением смерти враг для врага, что и послужило причиной лютой ненависти между родами. А теперь жалкая капелька огненной крови, внезапно пробудившаяся в человечке, стала захлопнувшейся ловушкой для них обоих. Шансы девчонки выжить были меньше, чем у него – хрупкое человеческое тело могло и не выдержать вскипевшей крови Древних – но отступать она не намеревалась. Поэтому отступил он. Отшатнулся, тяжело дыша и по-собачьи отряхиваясь от воды на волосах и одежде, не сразу начавшей застывать привычной ледяной корочкой. Противница, лишившись опоры, не удержалась на ногах и шлепнулась в грязь следом за своим приятелем. – А ты шкатулка с многомерным дном, Берегиня, – прохрипел Охотник. – позволь мне выразить свое искреннее восхищение от нашего знакомства. Мне еще не приходилось в жизни сыграть со столь великолепным противником. И проиграть. Буду с нетерпением ждать нашей следующей встречи. – Что? – растеряно переспросила девчонка. Ее запал успел выдохнуться, странно, если она в ближайшее время и на ноги-то сумеет подняться без посторонней помощи, но пользоваться этим Лед не намеревался. Раз уж человечка объявила себя не добычей, но противником, следует отнестись к ней с соответствующим почтением. И сделать, в свою очередь, достойный ход. Коротко поклонившись, йотун отбросил с лица мокрые, не успевшие повторно заледенеть волосы, и поспешил скрыться в полумраке – восстановить в теперешнем состоянии личину удастся не сразу, а фигура он, что ни говори, приметная. Пытающаяся растормошить своего дважды отмороженного приятеля девчонка оставила его прощание без должного внимания. Чем ей может быть так дорог этот слизняк? Впрочем, судя по тому, что парнишка не просто не убежал, а пытался даже защищать ее – несмотря на то, что внутри весь превратился в студень от страха! – что-то все же значил. Почему в таком случае он был в числе окружившей ее стаи, Леда, честно говоря, не особенно интересовало. У людей свои развлечения. У йотунов – свои. Война – иное, отличное от охоты развлечение, столкнуться с которым довольно еще молодому великану пришлось не просто редко, а, что уж таиться, впервые. И он намеревался воспользоваться этой возможностью в полной мере…

====== ГЛАВА ВТОРАЯ. 23. Мартын Таблеткин ======

Выгнать Мартына из палаты все давно отчаялись. Даже матушка настаивала только пока не убедилась, что контактно неизвестная болезнь не заразна. Правда, дальше этого информация о недуге не пошла, лучшие из привлеченных специалистов только разводили руками. По городу гуляли самые невероятные предположения – семейство Сорокиных тоже не теряло времени даром – но чем-то помочь домыслы вроде утечки чего-то экспериментального с якобы расположенного под городком тайного завода или базы, конечно, не могли. – Все сидишь? – только доктору Мурагину удавалась та мягкая язвительность в голосе, к которой Мартын никак не мог привыкнуть и хотя бы не вздрагивать, когда опальное светило хирургии неслышно появлялось за его спиной. – Думаешь, это хоть чем-то ей помогает? Мальчик промолчал. В сущности, в его жизни мало что изменилось: он продолжал цепляться за Еву, просто быть рядом, а никто не понимал – какой в этом смысл. Однако сейчас он душу готов был продать за то, чтобы для ЕВЫ все стало как прежде. Словно прочитав эти мысли Асклепий Гиппократович в точности по-Мефистофельски улыбнулся. – Можно сказать, что это действительно так. Девочка в гораздо лучшем состоянии, чем другие пациенты. Знаешь… – хирург склонился к самому уху Мартына, так, что мальчик мог почувствовать на коже его дыхание. – Ты ведь на все готов, чтобы ее спасти, верно? Мурашки на спине Мартынко, кажется, решили внеурочно устроить первомайский парад. – Мало кто воспринимает это всерьез. А оттого традиционная медицина никогда не сможет помочь всем этим людям, включая твою милую подружку, но я-то сразу понял, в чем тут дело. Болезнь – если это явление можно так назвать – поражает не физическое тело, а скажем так, ментальное или – можно даже выразиться – духовное. – Лицензии Вас лишили за подобные теории? – Я могу ей помочь, – с легким нажимом произнес доктор. – вернее, могу предоставить ТЕБЕ шанс спасти ее. Ты ведь на все пойдешь ради этого, верно. Сейчас уже давно не те времена, когда спящим красавицам хватало только лишь искреннего поцелуя. Мартын нервно хихикнул, представив, что даже если бы этот сказочный метод и можно было использовать… да Евгения, увидев, что это ОН, прибила бы на месте, едва проснувшись! – Но любить кого-то означает делиться с ним силой своей души – поэтому любовь может в буквальном смысле спасать. Странно, что врач рассуждает таким образом. Сам Мартын благодаря маминой профессии успел приобщиться к больничной картине мира: когда в одной палате умирает сбитый машиной пятилетний ребенок, лишая смысла жизни родителей, а глухонемая инсультная тетка, родственники которой озабочены исключительно тем, кому из них в наследство останется ее квартира, выздоравливает, словно чтобы специально показать им кукиш. Многие преувеличивают возможности любви – чаще всего она просто то, что ты чувствуешь, а всем остальным от этого не горячо и не холодно. Находиться здесь и держать Еву за руку – это в большей степени нужно было ему самому, а никак не ей. Мартынко давно смирился с фактом, что нужен Евгении, как и кому бы то ни было, бывает только перед контрольными: там, где он хоть на что-то способен. – Итак, Мартын, ты… Дверь в палату скрипнула. Мальчик и доктор Мурагин в легком недоумении уставились на высокую темноволосую с проседью женщину, одетую в длинное, до пола, платье, теплый жилет и крупные украшения, вкупе придающие ей некоторое сходство с цыганкой. – Вивисектор душ собственной персоной, – с прищуром глядя на Мурагина ровно произнесла она. – снова ты рядом с каким-то мальчишкой! – Договор на сугубо добровольной основе, – по губам доктора скользнула странная улыбка. – не надо считать, что я не умею учиться на ошибках, Целительница. Что здесь сегодня, съезд нетрадиционной медицины? Людям свойственно хвататься за соломинку… Но маме все это точно не понравится. – Не стоит жертвовать душой, мальчик, – жестко отрезала незнакомка. – в самой опасной лжи, как правило, много правды… Но есть и другие способы помочь этим людям.

Алина

Маргарита, вернувшаяся вместе с Викторией в дом родной только утром следующего дня, выразительно схватилась за сердце при виде последствий вчерашнего веселья. Кажется, Алина все-таки переусердствовала в налаживании дружеских отношений с младшей сестричкой Марго – Лилькой. Переворошив вчера весь гардероб старших Романовых для организации небольшого дефиле и театральной постановки, Аля и Лиля провозились до ночи и отправились спать, весьма довольные жизнью и друг другом. По словам Маргоши, ее младшенькая была сущим исчадьем, однако сама Алина быстро пришла к выводу, что сама была совершенно счастлива такому «маленькому чудищу» в собственной семье. А Маргарита, судя по выражению лица при виде «выпотрошенного» гардероба, их обоюдного восторга совершенно не разделяла. В голове вертелся отрывок из детского стишка «был на квартиру налет? К нам заходил бегемот? Может быть дом не наш? Может, не наш этаж?»… Хотя в загородном особнячке Романовых ошибки с домом и этажом точно не могло быть, так что Маргарита не могла бы утешить себя даже такими иллюзиями. Какое-то время молча просверлив «няньку» взглядом, девушка с видом бесконечного терпения вздохнула. – Я уже сбилась со счета дней, каждый из которых в какой-то момент начинала считать самым ужасным в жизни, но каждое новое утро меня в этом кардинально разубеждает! Вчера мы чуть ли не глубокой ночи шатались по лесу до готовности свет белый возненавидеть, сегодня, проснувшись, вместо хозяйки обнаружили лаконичную записку «Захлопните за собой дверь, пирожки на столе под полотенцем, молоко в козе» – все это ладно, тем более, я все рано на диете, – Вика, на долю которой, по всей видимости, выпали как пирожки, так и гораздо менее приятная коза, пока молчала. – Короче… Помогите мне навести порядок, пока родители и Любава не вернулись, – слегка замогильным тоном потребовала Марго. – мы кое о чем договорились с Катериной, расскажем, только чуть позже. А сейчас… ЛИЛЬКА!!! – Это я предложила поиграть в дом Моды, – робко попыталась предотвратить назревающее извержение Аля. Но не слишком успешно. В результате уборкой вплотную занялись, в основном, она сама да Виктория, а Маргарита, время от времени прерываясь, чтобы помочь подругам ценным указанием, возобновляла нелегкий воспитательный процесс, зачитывая сестренке ее права и обязанности. С любовью питерской красавицы к порядку во всем могла сравниться только ее любовь к тому, чтобы этот порядок наводили другие – как ни странно, Вика даже не пыталась спорить или возмущаться. – Что ты думаешь об этой Катерине? – чуть ли не впервые подала она голос, обращаясь к Маргарите, когда уборка уже подходила к концу. Блондинка в задумчивости пожала плечами. – Все Берегини… все оставшиеся Берегини прошлого прекрасно понимали, что «подружку» необходимо остановить. Если потребуется, то и любой ценой. Однако только Катерина взяла это на себя, пожертвовав и сентиментальными чувствами, и возможностью оставаться Берегиней дальше, и… вообще! – наконец резко произнесла она. Лилька, воспользовавшись тем, что громогласное воспитание прервано, с поспешностью стратегически отступила в собственную комнату. Краем глаза в этом удостоверившись, старшая сестра тихо хмыкнула и перевела взгляд на Алину. – Я… думаю, я неплохо успела узнать твою бабушку. И совершенно уверена: она не умела резать по живому. – Не умела, – Аля грустно качнула головой. – я не умею. Очень не хочу думать, что без этого невозможно обойтись. Мне куда проще понять человека, в состоянии аффекта совершившего что-то ужасное, чем того, кто ведает… и все равно творит. Осмысленно. – В жизни порой, как ни неприятно, необходима бывает жестокость. Знаете, как надо спасти задыхающегося человека, если, например, пчела ужалила за язык? Или с отекшей или чем-то забитой носоглоткой? Пробить трахею на шее и вставить туда трубку. Я когда об этом узнала, подумала – ни за что не решилась бы кому-то горло резать. А ведь, если не решиться, человек умрет у тебя на глазах… вот и вся щепетильность! Катерина всю жизнь людям помогает. Полвека живет только для этого – лечит, из бед вытаскивает. Когда совсем худо, о ней все вспоминают, а пока хорошо – держаться подальше, бросив ее в одиночестве. Галина эта – и та бросила… Катерина ведь была Прией, как и Марго, подумала почему-то Алина. Не сказать, чтобы они были похожи, как люди… но что-то все равно подсказывало, что ситуацию Маргарита – то ли осознанно, то ли нет – примеряет на себя. Уж не Коля ли те самые «люди», что держаться подальше, избегая ее, пока все в порядке? – Как правило, о человеке говорят «отвратительный характер», когда характер у него просто ЕСТЬ – вот и все, – с легким раздражением бросила блондинка и, вздохнув, все-таки присоединилась к уборке, наверное, решив таким образом закрыть тему. С точки зрения Алины, работать и разговаривать вполне можно было одновременно, но Марго с Викторией, в отличие от закадычной подруги Евы, такую идею не поддерживали. Все-таки тяжело без Евы в компании. Гнетуще как-то, уже не столько подругу жаль, сколько саму себя: Аля, увы, быстро теряла свой оптимизм в трудных ситуациях. Можно было забыть о проблемах, чтобы побеситься в компании Лильки, и какое-то время даже считать жизнь прекрасной, не смотря ни на что… однако сохранять присутствие духа, когда проблема прямо перед тобой – для этого нужно быть Евгенией! Ольга куда-то запропастилась – таскать с собой мобильник, специально для такого дела одолженный Маргошей «морально устаревший» аппарат, почему-то дико напрягало эту амазонку, оттого она регулярно «забывала» трубку, отправляясь на очередной утренний забег километров в пятнадцать или на пустырь для тренировок… пару раз девочки понаблюдали, что она там вытворяет! У Алины создалось впечатление, что суставы Ольги гнуться не так, как предусмотрено человеческой природой, а мышцы вообще крепятся к скелету самым причудливым образом. – Не знаю, какой она воин, но работать в команде эта девица не научится никогда! – проворчала Маргарита. – Наверное, издержки воспитания! «Кошка не знает, что такое стая, кошка себе на уме, и что-то там… все гуляет сама по себе». Думается, она и в Монастыре особенно не заморачивалась коллективом. Как Алина, немного больше остальных общающаяся с Ольгой, знала, девушка и не собиралась связывать свою дальнейшую жизнь с Монастырем, а планировала податься в странствующие Экзекуторы. Как брат Эдуард, не к ночи он будь помянут, а ко дню… наверняка приверженец той самой «необходимой жестокости», о которой толковала Маргарита. Жуткий тип. И, в отличие от неизвестной ей лично знахарки Катерины – Аля могла поспорить – ничуть не тяготящийся тем, что его, хоть и ценят, а сторонятся. Зато, едва успели девочки закончить уборку, к ним присоединилась Дарья. – Разве ты уже не наказана? – неосторожно спросила Вика. Оставшись без Евы с ее «снегурочками» незаметно пропадать из дома на любое время Берегини уже не могли. – Наказана и даже сверх того, – привычным жестом поправив очки, ответила Даша. – И тебе разрешили выходить? – Нет, не разрешали! – опустив взгляд, отличница принялась теребить кончик черной косы. – Однако я не дрессированная собачка, чтобы действовать исключительно по команде, оттого намерена поступать так, как считаю нужным, даже если мое мнение не совпадает с позицией авторитетных источников. – Ты так и сказала Тамаре Глебовне? – охнула от ужаса Алина. Странное дело, госпожа прокурор никогда не повышала голос, не говоря уже о том, чтобы как-то физически угрожать ребенку, однако мысль о том, что ей можно перечить… просто не имела права на существование! Не только сверстники дочери, но и большинство взрослых выстраивались у Тамары по стойке «смирно»… Даша, несмотря на жесткий тон (наверняка у матушки же и перенятый), потупилась еще сильнее и покраснела – даже через ее природную круглогодичную смуглость это легко было заметить. – Нет. Я сбежала через окно из своей комнаты после того, как мы с мамой жутко разругались после вчерашнего. Собственно, об этом я и хотела поговорить – это очень важно! Я… думаю, все мы можем использовать магию без амулетов. Наверное, они в каком-то роде запускали программу инсталляции, а когда «программа» уже установлена – то действует и без внешнего носителя… По крайней мере – у меня. – Девочки, если вы не согласны с моим решением пойти в одиночку… – начала было Вика. – Да нет же! Я вчера… ох, даже не знаю, с чего начать. Историю об объявившемся в городе инистом великане девочки прослушали, практически не перебивая. Кажется, Виктория и Марго были только рады возможности повременить с собственным рассказом и собраться с мыслями. – И почему в наше время все потуги мальчишек вести себя героически заканчиваются тем, что МЫ должны ИХ спасать? – риторически вопросила наконец Марго. – Перестань! Я всегда знала, что он такой… просто потому, что окружающие нацепили ярлык – совсем как я сама. Не важно… – Никита что-нибудь видел? – Похоже, нет. Вся их четверка была… подшофе, остальные разбежались, не успев, кажется, увидеть и истинного обличья йотуна, а Ник, кажется, уверен, что великан ему просто приснился. Думает, перебрал с пивом и приятели бросили его валяться – отсюда и переохлаждение… Короче, я явилась домой с опозданием и с не до конца отмороженным хулиганом в обнимку. – Представляю лицо твоей мамы! – Лучше представь мое, когда она… ладно! Давно пора была придти к разумному выводу, что мама знает и понимает все же не все на свете – мне уже не пять лет, чтобы считать ее последней инстанцией по всем вопросам в жизни. Она судит о людях поверхностно! По ярлыкам! Но хватит, расскажите, наконец, что узнали у Катерины? – Катерина знает, как помочь «потерявшим дыхание», но ждать, пока Евгения очухается, мы не можем. И место, где была заточена ведьма Мара все эти годы. Отчего-то Вика уверена, что она туда непременно вернется, хотя я бы, вырвавшись из заточения, предпочла бы держаться от него подальше! – Она каким-то образом рассчитывала, что мы выйдем на Катерину и узнаем о Мертвой Горе. Не могу этого объяснить, но именно так… В конце концов, чтобы придти в ее ловушку, я должна была где-то узнать направление – этот путь самый очевидный. – Слишком много «если», – качнула головой Маргарита. Видимо, этот спор они еще в лесу начали. – Ты хорошо понимаешь, как мыслит и что чувствует знахарка, – упрямо напомнила Вика. – а я вполне представляю, как думает Мара. Рывками, вспышками… как молния. Может быть, такой характер необходим любой Молонье, чтобы, как Даша выразилась, «считывать формат». – И ты все еще намерена идти одна? – Таково условие. Как ни крути, а первое, чего я хочу, это спасти Матвея. – И отдашь ей лук? – Сделаю вид, что собираюсь отдать… как только он окажется в безопасности – попытаюсь ударить. Все, что мы слышали… кем бы Мара ни была, важно, чем она станет – сущей погибелью! – и мой долг остановить ее… – Наш! – железным тоном, точь-в-точь, как у Тамары Глебовны, отрезала Маргарита. – Ты не Ольга и не пытайся строить из себя одиночку, ты прекрасно знаешь, что без прикрытия мы тебя никуда не отпустим!