Ведьмак. Перекресток воронов
Шрифт:
— Помаленьку.
Обитающее в Торнхолле чудище, как выяснилось, облюбовало кухонные помещения — туда Геральт и отправился разузнать подробности. Кухарки, милые женщины, сразу угостили его кружкой пива и горшочком солёных вьюнов.
Геральт обгладывал вьюнов, запивал пивом, а кухарки докладывали. Чудище, рассказывали они наперебой, маленькое, но вредное. Морда жабья и глаза выпученные. Квакает как лягушка. Приходит с озера, на своих жабьих лапах грязь и тину таскает — только успевай убирать. Гадит где попало. В углу нассал. Продукты жрёт. Рассыпал по всей кухне крупу и муку. Разбил чайник. Стащил серебряную разливательную ложку с господским гербом. В последнем Геральт сильно сомневался — чудище, судя по описанию водяной, наверняка обвинялось в краже ложки напрасно, её должен был стащить кто-то
В последний раз, поведали кухарки, чудище видели две недели назад. Ещё пива?
Врай Наттеравн выслушала рассказ, не перебивая.
— Водяной может быть надоедливым, для людей он, однако, не опасен, — закончил Геральт со вздохом. — Но раз платят... Что ж, придётся попатрулировать, посторожить, а как появится — напугать и прогнать... Ты же, госпожа, расскажи мне об этой родовой вражде. Отчасти кровавой.
— Не нужно называть меня госпожой, — чародейка пинком сбросила с помоста рыбью голову. — А что до вражды, дело было так: Магнус Вайкинен, дед нынешнего маркграфа Сириуса, вёл дела с Роальдом Финнеганом. У них было общее предприятие. Когда оно обанкротилось, Роальд и Магнус начали обвинять друг друга в растратах и воровстве. Громко и публично. В конце концов, Магнус вызвал Роальда на поединок. На ристалище они здорово друг друга покалечили. Узнав об этом, жена Роальда потеряла ребёнка, а престарелый и больной отец Магнуса от переживаний отдал богу душу. Вот вам и трупы — отчасти. Отсюда и пошла вражда. Каждое поколение что-то к ней добавляло. До сего дня. Сириус Вайкинен и Гордон Финнеган соперничали за титул правителя Мархии. Когда король назначил маркграфом Сириуса, Гордон на каждом углу кричал о мошенничестве, кумовстве и подкупе.
— А госпожа Людмилла?
— Всё как по писаному, можно сказать. На каком-то балу или рауте встретила молодого графа Редферна Финнегана, сына Гордона и правнука Роальда. Остальное сам додумай.
— С фантазией у меня туговато. Да и на балах отродясь не бывал.
— Влюбились друг в друга с первого взгляда, — улыбнулась чародейка. — Начали тайно встречаться. Понимали, что родители не дадут согласия на брак, вот и решили бежать. Маркграф Сириус побег предотвратил, дочь заточил здесь, на недоступном острове, а присматривать поручил сыну, графу Фредерику, брату Людмиллы. Маркграф не зря доверил надзор за сестрой именно сыну — Фредерик по сугубо личным причинам ненавидит Редферна, ни в какие сделки с ним не вступит и подкупить его невозможно. Не раз публично заявлял, что скорее увидит сестру в гробу, чем в союзе с Редферном. Впрочем, граф Фредерик рассудил, что лучшую опеку над влюблённой сестрой обеспечивает сам остров и надзор излишен. Теперь с жаром пользуется данной отцом свободой и средствами. Привёз на Зеевальк своих приятелей, под предлогом охоты на гиппокампов пьют и гуляют без продыху. О, лёгок на помине. Возвращаются усталые и пьяные охотники на чудовищ.
Ворота пристани открылись со скрипом и скрежетом, внутрь вплыл парусный куттер «Нихиль Нови». Пришвартовался у помоста, и вскоре с палубы сошла — с заметным трудом — группка молодых людей. Большинство сильно шаталось. И шумело не меньше.
— Золотая молодёжь из Ард Каррайга, — Врай скривила губы. — Отпрыски богатых, титулованных и влиятельных родителей. Кое-кого знаю, и не с лучшей стороны. Вон тот, что едва ноги переставляет — младший сын барона Дормонта. Я его лечила, не скажу от чего. А этот последний, самый трезвый, похоже — Примиан Грохот, сын владельца пивоварни, нувориш. Что он делает в этой компании — уму непостижимо.
— Охотится на гиппокампа.
Врай фыркнула, предположение её явно позабавило.
— Охота эта, — посерьёзнела она, — несомненно, принесёт мне пациентов, когда кто-нибудь ещё что-нибудь себе сломает. Лишь бы не утонул никто, тут уж медицина бессильна. А за гиппокампов я бы не беспокоилась. Не похоже, чтобы эта разгулявшаяся золотая молодёжь могла им хоть как-то навредить.
Геральт промолчал.
— Ну, бывай, — целительница поправила шарф. — Пойду откачивать графу жидкость из колена.
— Удачи.
Глава четырнадцатая
...Не станем тратить время
На долгое
Уйти отсюда. Где грозит измена,
Там и бежать не преступленье нам.
Уильям Шекспир, «Макбет»
Глава четырнадцатая
С приходом ночи Торнхолл погружался в кромешную тьму. Из соображений безопасности — всё здесь было деревянным — тщательно гасили огни, включая факелы и плошки, освещавшие днём лестницы и витые коридоры. Единственный свет — тусклое мерцание фонарей — оставался у стражников на дозорной башне да частоколе. Стражники эти, как приметил Геральт, к службе и обязанностям относились спустя рукава, полагаясь на неприступность острова. Ясно было, что остров и форт давным-давно никто всерьёз не тревожил, отчего стража обленилась и погрязла в рутине. Геральт был уверен — именно поэтому водяной мог беспрепятственно шастать по погружённому во мрак строению. Более того, от глаз стражников-лежебок укрылось бы, пожалуй, даже стадо гиппокампов, вздумай они перемахнуть через частокол.
Для Геральта темнота, понятное дело, помехой не была — его мутировавшим глазам хватало звёздного света. В здании он полагался ещё и на слух. А также на нюх — водяные, как он знал, смердели рыбьей слизью, тиной да гниющим тростником.
Нынче на частоколе не было ни души, вся стража сидела в караулке за картами, жалуясь на собачью службу на этом чёртовом острове, где и жалованье потратить некуда — до корчмы и борделя не добраться, всё вода кругом.
Геральт обошёл частокол по кругу, высматривая какую-нибудь щель под сохнущими вершами, через которую пробирающийся с озера водяной мог бы проскользнуть внутрь. Не найдя ничего подозрительного, вошёл в здание. Коридор, ведущий на кухню, он уже проверил раньше, теперь решил осмотреть проход к покоям маркграфа, оружейной, кладовой и караульным помещениям. Едва ступил туда, как медальон сильно задрожал, завибрировал и застучал под рубахой.
Сделал несколько шагов — медальон успокоился. Повернул обратно. Через пару шагов медальон снова ожил. Отступил — вибрация стихла.
Что-то в коридоре источало магию.
Ведьмак поднял ладонь, сложил пальцы в Знак. Вокруг тотчас стало светло. Подошёл ближе, всмотрелся. Пришлось почти прижаться лицом к стене, но, наконец, он разглядел.
На стене тонкой, едва различимой линией был начертан углём контур. В форме двери. И сомнений не было — именно этот контур и был магическим.
Ни один из известных Геральту бестиариев не приписывал водяным колдовских способностей. Все, однако, отмечали их необычайную хитрость и изворотливость, и сходились в том, что водяные, точно обезьяны, умели подражать всему увиденному.
Мог ли водяной использовать магический амулет или иной артефакт, снятый, к примеру, с утопленника? Геральт этого не знал. Но решил проверить.
Свет Знака померк и вскоре погас совсем. Геральт отступил на несколько шагов, укрылся за изгибом коридора. Замер, не шевелясь и в полной тишине, даже дыхание замедлил.
Ждать пришлось недолго.
Медальон сильно завибрировал. Контур на стене засиял и заблестел, начерченная углём дверь отворилась, и кто-то из неё вышел.
Геральт среагировал молниеносно. Одним прыжком настиг пришельца и схватил захватом богомола. Но пойманный оказался недюжинной силы. Почти без усилий вырвался и мощным ударом впечатал ведьмака в стену. И тут же добавил кулаком. Геральта спасла ведьмачья реакция — кулак вместо виска лишь скользнул по голове. Геральт ответил ударом в корпус, затем снова ринулся в ближний бой. Он уже понял, что пришелец вовсе не водяной. И сложение не то, и запах другой — вместо ила и тростника едва уловимый аромат рома и пряных трав.
Оба рухнули на пол, покатились по нему. Пришелец оказался снизу, но вывернулся и локтем со всей дури врезал Геральту в висок. У ведьмака в глазах помутнело. Но хватку не ослабил, сам коротким замахом ударил мужчину в челюсть, добавил ещё раз. Думал, этого хватит. Ошибся. Пришелец обмяк лишь на мгновение, после чего ответил размашистым — и точным — боковым. Затем обеими руками вцепился Геральту в горло и начал душить, не обращая внимания на удары, которые ведьмак наносил вслепую куда придётся.