Ведьмак. Перекресток воронов
Шрифт:
Геральт привязал Плотву к ограде, огляделся и двинулся дальше.
На поначалу незаметной, залитой солнцем стороне одного из зданий, прямо у шпалер яблонь, возле очередной груды бочек и поленницы, стоял стол. За ним, погружённый в изучение бумаг, сидел мужчина.
Когда Геральт приблизился, мужчина повернул голову в его сторону. Отложил документ, который читал, и взял со стола короткую палочку.
— Ты вооружён, — констатировал он, направив палочку на Геральта. — У тебя меч за спиной, спрятанный под плащом. Но не пытайся его обнажать, прошу. Не хотелось бы прибегать к крайним мерам.
Мужчина
Радужки его глаз напоминали полированный металл — блестящие и словно зеркальные.
— Моё послание дошло, — констатировал он. — Рад, что ты принял приглашение.
— Пожалуй, первый по-настоящему тёплый день этой весны, — добавил он, не дождавшись ответа. — А я люблю бывать здесь, в Ксенделле, весной, в моём поместье, моём Саду Наслаждений. Знаешь ли, молодой ведьмак, откуда такое название?
— Деревья, что ты видишь, — продолжал он мягким, бархатным голосом, — это яблони. Сейчас они цветут, а осенью согнутся под тяжестью плодов. Из этих яблок искусством мастеров-виноделов и винокуров создаётся то, что дарит здешнему люду величайшее, хоть и простое наслаждение. Сидр. А также перегнанный из него куда более крепкий напиток. В бочках и бочонках он попадёт на рынок — для, как я уже сказал, услады народа. Ну, пора представиться. Я Артамон из Асгута. Чародей. Декан Академии Магии в Бан Арде.
— Геральт. Ведьмак.
— Да, я знаю. Почти год я желал с тобой встретиться. И причин, по которым я разослал по всей округе приглашение на встречу, две. Первая — моя благодарность. Я признателен тебе, молодой ведьмак.
Геральт приподнял брови.
— Маркграфиня Деянира, супруга маркграфа Луитпольда Линденброга — моя родственница. Как и её дочь Херцелойда. По твоей вине им обеим могла быть причинена обида. По твоей же вине этого не случилось.
— Не знаю, о чём вы говорите.
— Надо же! Ко всему прочему ещё и скромный. И сдержанный. А как насчёт Людмиллы Вайкинен и молодого графа Финнегана? Станешь отрицать, что помог им?
Быстро разносятся вести, подумал Геральт. Ясное дело — магия, сплетни и почтовые голуби.
— Не знаю, о чём вы говорите, — повторил он.
— К счастью, — улыбнулся Артамон, — я это знаю. И пора перейти ко второй причине моего приглашения. Для этого потребуется небольшое предисловие. Запасись терпением.
Геральт запасся.
— Ты ведьмак, — начал после долгой паузы чародей. — Мутант. Рождённый в результате процесса, который кому-то казался улучшением, исправлением Природы. Но Природу нельзя исправлять. Нельзя её изменять. Любое вмешательство в то, что создала Природа, порождает патологию. Порчу и разрушение. Извращение. Кому, как не тебе, напомнить о цитадели Беанн Грудд и той мерзости, что там создали? Пресловутые Коты? Психопаты-убийцы? Природу трудно обмануть, молодой ведьмак. Подобно организму, который борется с болезнью, Природа любую метаморфозу и мутацию воспринимает — и справедливо — как патоген, как болезнетворный
Ясно, подумал Геральт. А ты, чародей с птичками на гербе, всеми силами помогал природе. Каэр Морхен, где гнездятся ведьмаки, должен быть стёрт с лица земли, а след его посыпан солью и селитрой. Цитата из твоего труда, верно?
— Итак, — продолжил Артамон, сплетая пальцы, — на одном полюсе у нас Коты, результат извращения Природы. На другом — ты, плод чего-то противоположного. Ты, Геральт, лучший пример того, о чём я говорю. В тебе Природа в борьбе с патогеном начинает побеждать. В тебе возрождаются праведность и сострадание, которые ведьмачья мутация должна была полностью искоренить. Потому я и разослал приглашение. Я хочу сделать тебе предложение. Обратиться с просьбой, с которой не мог бы обратиться к обычному ведьмаку. Но я без колебаний обращусь к человеку праведному, к тому, кто не обидел двух женщин, хотя мог — и как ведьмак даже должен был — это сделать. К человеку сострадательному, который помог влюблённым, хотя мог просто пожать плечами и отвернуться.
— Перейдём же к делу. — Чародей выпрямился в плетёном кресле. — Я бы хотел, чтобы ты навестил меня в Академии, в Бан Арде. В моей лаборатории, где я проведу некоторые исследования. Возьму пробы. Тебе это ничего не будет стоить, разве что несколько капель крови. И может быть, немного других... выделений. Меня как учёного крайне интересует, что происходит с твоей кровью — и всем организмом — после приёма эликсиров.
Геральт молчал.
— В качестве возмещения за потраченное время, — продолжил Артамон, — я предложу ощутимую выгоду. Конкретную сумму, не меньшую той, что предлагал тебе Линденброг за стрыгу. Более того, гарантирую неприкосновенность. Королевский префект оставит тебя в покое и перестанет докучать.
— Подумай также, — чародея не смущало молчание Геральта, — о выгоде неизмеримой. Результатом моих исследований станет создание лекарств от неизлечимых ныне болезней, терзающих человечество. Моя благодарность у тебя уже есть — за Деяниру и её дочь. Подумай о благодарности всего человечества. Сделанное добро возвращается тем же, молодой ведьмак. Возвращается тем же.
— Не нужно решать сразу. Обдумай. А когда решишь — навести меня в Бан Арде.
***
Он уже сидел в седле, но не успел отъехать, как во двор въехали трое всадников. Все трое вооружены до зубов, на боевых жеребцах. Двое мужчин в кожаных куртках, утыканных медными пуговицами. И женщина в мужском чёрном вамсе. У женщины была светлая коса, густая россыпь веснушек вокруг вздёрнутого носа, узкие губы и зелёные глаза с на редкость мерзким выражением.
В расщелинах стен Каэр Морхена гнездились хищные ящерицы. Женщина лицом очень их напоминала.
— А это ещё кто такой? — прорычала она, уставившись на Геральта.
Второй всадник, здоровенный детина, тоже присмотрелся. Нос у него был искривлён, словно плохо сросся после травмы.
— Брось, Меритксель. — Он наклонился в седле и сплюнул. — Это почтарь. Не видишь бляху с рожком?
***
Геральт не доехал до ворот с затейливой надписью. Остановил Плотву среди цветущих яблонь.