Ведьмак. Перекресток воронов
Шрифт:
Бургграф и сенешаль встали, поклонились.
— Многоуважаемая госпожа мастер...
Геральт тоже поклонился. А его амулет сильно завибрировал и застучал под рубашкой.
Он помнил чародеек, виденных на рынке в Спинхэме, выглядевших молодыми и прекрасными, словно с картинки. Появившуюся из магического овала женщину с короткими тёмными волосами некрасивой назвать было нельзя, но той ослепительной красоты в ней не было и в помине. Молодости тоже – она казалась немного старше жрицы Неннеке из Эльсборга. Однако её пухлое румяное лицо излучало симпатию,
— Где я? — Голос у женщины тоже был приятный. И мелодичный. — Я не знаю этого места. Но это не Торнхолл.
— Город Туллах, госпожа. Я бургграф...
Женщина сняла с плеча и поставила на пол большую холщовую сумку.
— Как мой талисман оказался в Туллахе? — спросила она. — Я оставила его в Торнхолле. Для нужд маркграфа Вайкинена.
— Светлейший господин маркграф, — запнулся бургграф, — доверил этот талисман мне...
— Поскольку, — перебил сенешаль, — он не желал, чтобы на Зеевальке находился талисман для телепортации. У господина маркграфа были на то свои причины.
— Вот именно, — подхватил бургграф. — Поэтому талисман светлейший господин отдал мне. Чтобы использовать при необходимости...
— А необходимость, как я понимаю, возникла. Где пациент? Сын маркграфа, молодой граф Фредерик, с которым случилось несчастье?
— Вы уже знаете об этом? — неподдельно удивился сенешаль. — Так скоро? Каким образом?
— Магия, слухи и почтовые голуби. Господин сенешаль Диего Марс, если не ошибаюсь? Мы уже встречались.
— В самом деле. — Сенешаль снова поклонился. — Рад видеть, уважаемая госпожа Наттеравн. Что до раненого графа Фредерика — он в Торнхолле, на Зеевальке. Отправимся туда немедленно.
Медальон Геральта снова завибрировал.
— А этот ведьмак? — Чародейка впилась в него зелёными глазами. — Он с нами?
— Разумеется, с нами, — отрезал Диего Марс. — Что ж, если позволите, в путь.
— Мой конь, — вставил Геральт. — Он в конюшне...
— Пусть там и остаётся. Верхом мы не поедем.
***
Целью путешествия, как выяснилось, был Зеевальк — остров на Длинном озере, виднеющийся вдалеке на водной глади тёмным, окутанным туманом силуэтом. А средством передвижения оказалась большая и неуклюжая шестивёсельная лодка, гружёная внушительным количеством ящиков, сундуков, бочек и мешков. В грузе, как оказалось, были ещё четыре овцы и чёрный кот в клетке.
— И мы должны плыть на этом? — изумилась чародейка. — На этой барже? Со всем этим зверинцем и горой поклажи? У вас же был на Зеевальке кораблик!
— Это не баржа, — нахмурился Диего Марс. — Это шаланда. А то, что у нас на Зеевальке — не кораблик, а парусный куттер. Но он сейчас занят, так что придётся плыть на шаланде. Прошу на борт.
Они сели, устроившись ближе к носу. Гребцы дружно крякнули, вёсла заскрипели в уключинах, и шаланда отчалила
— Прости, что представляюсь только сейчас, — заговорила через некоторое время женщина. — Я Врай Наттеравн, целительница.
— Геральт. Ведьмак.
— Я когда-то лечила ведьмака. Его звали Хольт, Престон Хольт. Это было давно, и вряд ли кто-то такой молодой, как ты... Или мне кажется, или ты немного косишься на меня? Ага, наговорили тебе, что между чародеями и ведьмаками вражда, да?
— Наговорили.
— За своих собратьев извиняться не собираюсь, — посерьёзнела чародейка. — Но знай, что я не страдаю предубеждениями. Мою неприязнь нужно заслужить. Так что не дуйся. Договорились?
— Договорились.
— Марс нанял тебя, верно? Это как-то связано с пострадавшим сыном маркграфа?
— Никак не связано. Похоже, им на острове какой-то монстр докучает.
Ветер дул, уключины скрипели, шаланда бойко скользила по волнам. Туман начал рассеиваться. Чайки кричали. Овцы блеяли. Кот мяукал.
— Тот парус, вон там. — Целительница прикрыла глаза ладонью. — Господин Марс? Это случайно не ваш кораблик?
— Куттер, — терпеливо поправил сенешаль. — Парусный куттер «Нихиль Нови».
— А кто на нём сейчас? Кто плывёт?
— Друзья и соратники светлейшего господина графа Фредерика. Охотятся на гиппокампов.
— На кого?
— Я же говорю. На гиппокампов.
Парусный куттер «Нихиль Нови» внезапно взял курс прямо на них. Вскоре он приблизился к шаланде настолько, что они смогли лучше его рассмотреть. На нём было три паруса — два треугольных спереди и большой четырёхугольный сзади. Когда он подошёл ещё ближе, они различили на палубе несколько человек. До них донеслись песни, смех и выкрики. Явно нетрезвые.
— Весёлая какая-то охота, — заметила Врай Наттеравн. — На гиппокампов, говорите. А зачем они им? Что в них такого особенного, чтобы охотиться?
— Видите ли, дело такое. — Сенешаль прокашлялся. — В прошлом году Эзра Метцгеркоп, известный ресторатор, вошёл в милость к нашему королю Миодрагу, угостив монарха и двор невиданным деликатесом — огромной жареной птицей, апорнисом, если правильно помню название. Жаркое так понравилось королю, что он пожаловал Метцгеркопу титул барона. Многие позавидовали. И начались охоты — немало жаждущих дворянского титула отправились в дебри, чтобы добыть для короля какую-нибудь диковину...
— Понятно. Значит, те, на яхте...
— На куттере. Я говорил, это друзья...
— И соратники графа. Я слышала. И они хотят поймать гиппокампа?
— Прошёл слух, что король не прочь бы такого отведать. Ну, они и вбили себе в голову, что поймают...
— И станут баронами?
— Они уже бароны. Большинство из них. Но рассчитывают на славу и королевскую благосклонность.
— А здесь, в вашем озере, — заинтересовалась Врай Наттеравн, — действительно водятся гиппокампы?
— Водятся. Говорят. Только мало кто видел их вблизи, больно пугливые они. Нужно скрытно, тихо... А там, на куттере... Сами понимаете.