Ведьмак. Перекресток воронов

Сапковский Анджей

Под градом камней он добежал до ствола, вскарабкался по остаткам лестницы, вынырнул на поверхность, упал и какое-то время так и лежал.

— Ну что ж, — услышал он. — Выбрался. И даже без серьёзных ранений. Кровь, вижу, сочится в паре мест. Но нигде не хлещет — уже неплохо. Я впечатлён.

Престон Хольт стоял над ним, обгладывая куриную ножку.

— Да как же так, — простонал Геральт, не поднимаясь с земли. — Как же! Ты должен был быть у штольни... Шуметь... Отвлекать их...

— В самом деле? — Хольт выбросил кость. — Ах да. Прости, совсем забыл.

Геральт выругался, уткнувшись лицом в землю.

— И знаешь что ещё, — Хольт

облизал пальцы. — Нам ничего не заплатят. Потому что парень нашёлся. Вернулся. Просто где-то шатался, а рудокопы, как водится, во всём обвинили затравцев. Вставай, юный Геральт. Ведьмак Геральт. Давай помогу. Ходить можешь? Тогда пойдём. Как я сказал, с оплатой не выйдет. Но нас накормят и приютят на ночь. Девушки обработают твои раны. Если вежливо попросишь, глядишь, какая-нибудь будет к тебе и поласковей.

Они направились к лагерю и дымящимся котлам. Ведьмак Геральт едва волочил ноги.

Румяные девушки обработали ему раны. И накормили. А рудокопы пустили на ночлег. Хольта в палатку, Геральта на телегу.

Одна из девушек пришла к Геральту ночью и была ласкова. Но только ласкова, самую малость и не более того. И тут же ушла.

***

На рассвете Геральт выбрался из телеги и принялся седлать кобылу, всё ещё морщась от боли. За этим занятием его застал Хольт.

— Куда спешишь? — Он протёр глаза. — Погоди. Нас покормят завтраком, тогда и двинемся.

— Знаешь что, — процедил Геральт. — А может, я вовсе не уверен, что хочу с тобой куда-то ехать? Может, предпочту отправиться один?

Хольт прислонился к стволу берёзы, посмотрел на небо. Ясное, без единого облачка.

— Я прекрасно понимаю, — сказал он, — твоё отношение. Но мне нужно было, подчёркиваю — нужно было, устроить тебе предварительное испытание, проверить, на что ты способен в деле.

— Я мог не выйти оттуда.

— Но вышел же.

— Не благодаря твоей помощи. Поэтому теперь...

— Прошу тебя, — перебил Хольт, — проехать со мной хотя бы до полудня. Что составит, если округлить и учесть время суток, пять-шесть вёрст. Этого времени и расстояния хватит, думаю, чтобы твой гнев на меня выветрился, и ты взглянул на всё трезвее. А тогда у меня будет для тебя предложение.

— И какое же, — прищурился Геральт, — предложение?

— Шесть вёрст. В полдень.

***

Время близилось к полудню, когда небо внезапно почернело от крыльев, наполнилось хлопаньем перьев и густым карканьем. С земли и с ветвей окрестных деревьев поднялись и улетели десятки, если не сотни чёрных птиц.

— Вороны, — вздохнул Геральт. — Столько воронов! Такого не бывает! Вороны не летают стаями! Никогда!

— Твоя правда, — согласился Хольт. — Столько воронов сразу — дело неслыханное, я и сам поражён. Без сомнения, мы столкнулись с чем-то необычным. Да и место, где мы находимся, тоже особенное. Если ты заметил.

— Перекрёсток, — Геральт огляделся. — Распутье дорог.

— Перекрёсток. Место символическое. Четыре дороги на четыре стороны света. Место выбора и решений. Которое тебе и предстоит принять, Геральт. Ведьмак Геральт.

Вороны уселись на верхние ветви деревьев. Каркали, разглядывая всадников.

— Три дороги из этих, включая нашу — это пути одинокого ведьмака, судьба, которую ты выбрал, когда отправился на большак из Каэр Морхена. Если пойдёшь по одной из них, если сделаешь такой выбор — мы расстанемся. Но если выберешь четвёртую, выслушаешь моё предложение.

Вороны каркали.

***

— Я, как ты, верно, заметил,

немолод. Скажу больше — очень немолод. Ты бы удивился, насколько. Я также, что очевидно и не скроешь, калека. Мои дни ведьмачьей славы — уже песнь прошлого. Не выйду больше на большак с мечами, свет моих клинков, выражаясь поэтично, уже не рассеет тьму. Но тьма существует, чудовища по-прежнему бродят в ночи. Ты можешь противостоять им и побеждать их. Люди, которым угрожают чудовища, ждут твоей помощи.

— Верно, я тут разглагольствую, а ты ждёшь предложения. Вот оно: предлагаю тебе сотрудничество. Я был известен здесь в Каэдвене и поныне известен, никогда не жаловался на отсутствие заказов, и сейчас люди просят меня о помощи, которую я уже не могу им оказать. Но ты можешь. Я к тебе присмотрелся и говорю: стань моим преемником, Геральт. Вместо того чтобы голодным скитаться по дорогам, поселись у меня. Воспользуйся моей репутацией, и работы тебе хватит. А после дел будет куда вернуться. И где перезимовать. Я же... Меня порадует то, что кто-то продолжает моё дело. А также, не стану скрывать, что кто-то поможет мне прокормиться на старости лет.

— Не нужно решать прямо сейчас. Пока достаточно, если дальше поедешь не один, а со мной. Составишь компанию ещё немного. Согласен?

— Ну, даже не знаю... Согласен.

— Тогда в путь. Оставим этот перекрёсток воронам.

Вороны проводили их карканьем.

— Не обижайся, — Хольт обернулся в седле, — но я настаиваю, чтобы при мне ты изъяснялся более правильно. В особенности не говорил «зырить» и «ну чё».

Глава третья

Западная Мархия раскинулась по берегам реки Буины, с запада упираясь в Пустульские горы. Прежде маркграфы намеревались постоянно продвигать границу всё дальше на запад, однако затея эта пошла прахом — там уже обозначило свои восточные рубежи королевство Хенгфорс. Разгорелся спор, грозивший перерасти в кровопролитие. Хенгфорс, хоть и невелик был, имел могущественного покровителя в лице Ковира, так что маркграфам пришлось поджать хвост и согласиться на мир. Мир сей, заключённый в 1225 году от Возрождения и прозванный Холопольским, установил границу между двумя королевствами по речке Браа, тем самым окончательно определив западный рубеж Мархии как non plus ultra.

Болдуин Адовардо, «Новое описание королевства Каэдвен»

Глава третья

Как обычно, первыми их заметили кошки и дети. Кошек на окраине городка было видимо-невидимо — они неохотно уступали дорогу, отходя, оборачивались и шипели. Дети с плачем и воем разбегались по домам, побросав свои игрушки — в основном комья засохшей грязи.

Кроме кошек и детей, никто из жителей Спинхэма не обратил на въезжающих ведьмаков ни малейшего внимания. Будто всадники в чёрных плащах с мечами за спиной появлялись здесь так часто, что давно уже перестали вызывать любопытство.

Престон Хольт знал местность и понимал, в какой конюшне оставить лошадей. Дальше они пошли пешком по грязной улочке, распугивая очередных кошек и сопливых детей.

— Великий господин, — окликнула Геральта сидевшая под стеной нищенка с младенцем на коленях. — Великий господин, подайте грошик... На молочко для дитятки...

Прежде чем Хольт успел что-либо сделать, Геральт достал из кошелька и бросил бабе марку. Та рассыпалась в благодарностях. Хольт молчал шагов пятьдесят, потом остановился.