Ведьмак. Перекресток воронов
Шрифт:
— Ты не великий господин, — процедил он, глядя Геральту в глаза. — Зато ты редкостный болван. За марку можно выкупить удой с дюжины коров. А тебе, как скоро убедишься, за убийство чудовища захотят заплатить немногим больше. Хотя убить чудовище — это потруднее будет, чем скулить о подаянии да скалить гнилые зубы. А ребёнок, небось, одолжен у подружки, что сидит сейчас в корчме и ждёт клиента — за полмарки отсосать в отхожем месте. Предупреждаю: не ходи больше по этой улочке, смеху будет, коли ты тут снова объявишься.
Геральту на миг захотелось
Впереди показались выбеленные известью колоннады храма, под которыми ютилась целая армия нищих — мужчин и женщин. Храм давно пустовал и был заброшен, но нищие всё сидели. И по привычке протягивали руки за подаянием.
Хольт предусмотрительно увёл Геральта на другую сторону улицы.
— Знаешь, почему нас называют ведьмаками? — спросил он. — Потому что мы дети ведьм.
— Да брось... — запнулся Геральт. — То есть, выдумал тоже. Ведьмаки от ведьм. Ну-ну.
— Может, тебе и смешно, но это чистая правда. Первые ведьмаки были детьми женщин с неконтролируемыми магическими способностями — ведьм. Они были не в своём уме и часто служили похотливым юнцам утехой. Детей, плоды таких утех, бросали. Или подкидывали. А из сиротских приютов и богаделен они, бывало, попадали в ведьмачьи школы.
— Да ну тебя... Выдумал. Не было такого.
— Было. Все мы, ведьмаки, произошли от слабоумных девок. Не смешно разве?
— Ничуть. Потому что всё было не так.
— Было-было. Только давно! Теперь у храмов ведьм не встретишь. Чародеи всех извели. Ха! Ничто не вечно под луной.
Чем ближе к рынку, тем становилось многолюднее. Для Геральта это было внове. Он не привык к толпе, чувствовал себя неуютно. Раздражал шум. Начинало не хватать воздуха, а вонь становилась всё невыносимее. Несло дымом, горелым жиром, гнилыми фруктами, навозом и чёрт знает, чем ещё.
На рынке пришлось протискиваться между рядами лотков сквозь толпу покупателей. И тут Геральта ждали сплошные открытия. А под конец — просто изумление. В жизни не думал, что существует столько ремёсел и такое множество товаров выставляется на продажу. И что находится столько желающих их купить. Ремни и кожаные изделия, глиняные горшки — глазурованные и простые, меховые шапки, полушубки, постолы, вышитые платки, медные сковороды, грабли, вилы, топорища — и крендели, крендели, крендели.
Хольт на все эти чудеса даже не взглянул. Но вдруг замер, не стал лезть дальше вглубь толпы и схватил Геральта за рукав.
— Глаза в пол, — прошипел он. — Глаза в пол, не пялься.
— Это ещё почему?
— Чародейки.
Геральт нехотя отвёл взгляд. Две женщины у прилавка с янтарными украшениями и впрямь притягивали взор как магнитом. Богатыми нарядами. И красотой как с картинки.
— Они, — пояснил Хольт, когда отошли
Хольт остановился перед внушительным домом с вывеской над дверью. Рисунок на ней, довольно искусный, изображал сирену с пышной грудью. Надпись гласила: «Лорелея».
Старший ведьмак схватился за колотушку и постучал энергично. Очень энергично.
Массивная дверь отворилась, и на пороге возник здоровенный детина с челюстью, что твой каравай. Он долго мерил ведьмаков взглядом. Потом отступил, приглашая войти.
Хольт, явно бывавший тут не раз, без лишних слов снял со спины оба меча и отдал детине. Геральт поспешил последовать его примеру.
Безоружные, они вошли в прихожую, освещённую несколькими лампами. Геральт с трудом перевёл дух — воздух был густо напоён ароматом духов и благовоний. На стене висела ещё одна нарисованная русалка. Такая же грудастая. Только без надписи.
— Господин Престон Хольт, — произнесла вошедшая женщина.
— Госпожа Пампинея Монтефорте, — поклонился Хольт. Геральт тоже поклонился. И захлопнул рот, который только что открыл от изумления.
Не искушённый в тонкостях дамской моды, Геральт не мог знать, что чёрное платье Пампинеи Монтефорте сшито из полупрозрачного шифона, муслина и крепа. Не знал он и того, что великое искусство — сшить платье так, чтобы оно скрывало, обнажая. И наоборот.
Геральт также не знал, что такое квинтэссенция женственности.
Но какая разница, знал он или нет, если видел.
— Юноша? — Пампинея Монтефорте очаровательно улыбнулась, тряхнув копной каштановых волос.
— Его зовут Геральт. Молодой адепт ведьмачьего искусства.
— Надеюсь, — тембр её голоса странно изменился, — адепта не привели... для празднования, скажем так, ритуала посвящения? Вынуждена напомнить господину Хольту, что в «Лорелее» ничего не изменилось. В «Лорелее» ни господин Хольт, сколь бы дорог он нам ни был, ни любой другой ведьмак не могут быть обслужены. Поскольку...
— Поскольку, — мягко перебил Хольт, — другие клиенты могли бы отказаться от девушки, к которой прежде прикасался ведьмак. Помню об этом, дорогая Пампинея, и мне даже в голову не приходило нарушать здешние правила. Я пришёл не как клиент, а лишь чтобы встретиться со знакомым и деловым партнёром. Тимур Воронофф. Он сообщил, что будет здесь, и назначил встречу. Он сегодня у вас?
— В «Лорелее», — Пампинея надула пухлые губы, — мы, как правило, не разглашаем сведений о наших клиентах. Независимо от того, договаривались они о встрече или нет. Однако, учитывая известные мне особые отношения с господином Вороноффом... Могу сообщить, что вы явно разминулись. Господин Воронофф был здесь неделю назад. Провёл несколько дней, видимо, ожидая назначенной встречи. Не дождавшись, покинул Спинхэм. Теперь он, должно быть, уже у себя, в Бельвуаре.