Ведьмин Талисман, или Ловушка для архимага
Шрифт:
Выдержка мага сдала. Он попятился. Бажена приближалась с медленной, но неотвратимой решимостью рока, прижимая парня к стенке. Черный плащ развевался за спиной. Вытянутые руки коснулись некромантова лица, с внимательностью слепой провели по плечам, груди…
Некромант открыл рот, сюда по встрепенувшейся его ауре — чтобы молвить заклятие, но Бажена запечатала его поцелуем.
Безобразие.
— Бажена! Женька! Майтина приворотка! Ты под действием Майтиной приворотки! Бажена! Араэтен!
Мои вопли и мычание отчаянно вырывающегося мага ее слегка отрезвили:
— Не
— Нэ-ет, дамы, так просто вы отсюда не уйдете…
— Бажена, он на нас колдует! Щиты!
— Сам отсюда не уйдешь! За Араэтена — укопаю! В мертвецкую к бездомным труп усуну, никто не узнает! Первокурсаки покромсают, как собаку поганую! А-аа… — выкрикивая эти страшные угрозы, Бажена неосторожно оглянулась… и снова поймалась. Замерла. Проклятие…
— Как вам не стыдно! Старому человеку поспать спокойно не даете, бессовестные… — вдруг прошелестел потусторонний голос.
Между нами и некромантом, посредине уставленного стекляными шкафами со зловеще оттуда скалящимися экспонатами коридора зависла полупрозрачная старушка.
— Что, угробить меня хотите, паразиты? Не выйдет, и наследства не оставлю! Всех вас переживу! У-уууу!!! — шелест взвился до лопающего барабанные перепонки визга и призрак, воздев призрачную же клюку, помчался на некроманта.
— Бабушка, я должен сообщить вам пренеприятнейшее известие — вы уже сдохли! Вы призрак!
— Не дождетесь! Не дождетесь, паразиты! Ух-ха-ха-аааууу!!!
— Ану брысь, старуха!
— Посмотри, как он храбро разговаривает с привидением! — прошептала Бажена восторженно.
— Он некромант, ему положено храбро разговаривать с привидениями! Женька, опомнись!
— Посмотри, какой он красивый… Глаза темные, как две вишенки… Бровки черные дугой…
И у него ямочки на щеках… Ой, ямочки… — Бажена аж прижала кулачки к губам, умиляясь.
— Бажена, это приворот! Приди в себя! — я встряхнула ее за плечи.
— Это не я… Это магия… Ой, как мне погано… Яра, бей меня, если я еще… Это приворотка…
Мы уже бежали по Главной. Когда мы завернули за поворот, Бажена потянула меня в ближайший боковой коридорчик.
— Я напрямую наши иллюзии пустила, авось со зла не поймет, — шепнула она мне.
Мы прижались к стене, не дыша. Некромант промчался мимо. Тогда мы побежали снова.
— В общагу! У меня в комнате заслоны — не прорвется, — выдохнула Бажена. — У-ух, кажись, оторвались… А страшная эта штука — приворотка! Эта твоя Мойти…
Имя прозвучало, как удар под дых.
— Бажена, ты не представляешь, что случилось…
— А?
— Ха, а что у меня! Мне ж он письмо, этот… схряк Чернобогов… прислал. Мол, так и так, хочешь узнать, что случилось с твоим вампиром, приходи тогда-то и тогда-то на кафедру некромантии… Яра, как я могла? Ой, Яра…
— Ой, Жень, все это такая мелочь. Ты представляешь…
Майти…
— Яра, что я натворила… Что он обо мне подумает? — перебила меня Бажена, кусая ногти.
— Кто?
— Ну, этот. Некромант.
— Не плевать ли, что он о тебе подумает?
— А если он кому-нибудь расскажет?
— Жень, Майти…
— Да я ее укопаю, твою Майти! Это из-за нее! И ты тоже! Напоили меня! Смешно?
— Нет, — сказала я. — Извини, мне надо идти. Счастливого Новосолнечья.
Надо было успеть на кафедру, пока некромант нас ищет. У Бажены свои беды… Да и чем она может мне помочь, даже если я ей сейчас все расскажу? Только впутаю ее куда-нибудь…
Майти вот уже убили… Нет, никто мне не поможет, кроме меня самой. Мною снова овладела отчужденность и злоба. Обида на весь мир удавкой перехватывала горло.
Шла на цыпочках, но некроманта вроде нигде не было. Видимо, все еще пытался поймать Бажену. Прозрачная бабка, зависнув посреди коридора, рыдала:
— Ой, не могу встать. Ой, не могу. Нет никого. Третий день. Одна-одинешенька лежу. Есть хочу… Кто-нибудь… Дайте. Стакан воды. Стаканчик водички… Одну капельку…
Ага, не зря призрак возник. Нелегкая смерть, видать, была. Душа-то улетит, а память остается навечно. Если не развеять призрака, так и будет век за веком помирать от жажды, пугая своими криками немагов, но неважно — как бы громко он не кричал, скольких бы слушателей не напугал, ему не пробиться за пределы своей комнаты, мокрой кровати и смертного ужаса одиночества. Со временем ослабнет, истает, перестанет быть видимым, слышимым, ощущаемым, но все так же будет тянуться к недосягаемому стакану воды… Память вечна!
Изнутри в двери мертвецкой была щеколда. Зачем — не знаю! Но закрылась. Я больно наткнулась на железный угол носилок, потом коснулась чьей-то холодной руки, отскочила, зашарила по карманам.
Перед началом суда меня совсем не обыскивали. Опрометчиво. В карманах все было на месте — помимо перочинного ножика и маленький сердолик в качестве накопителя силы, правда, давно вычерпанный, и несколько медных грошей, и даже мешочек с рунами, которые я, видимо, машинально сунула в карман, когда спешила за Леонардой, обнаружился. Наконец дорылась до коробочки с маленьким светляком. Открыла, осветила длинные ряды каменных столов, на части которых, накрытые грязными белыми покрывалами лежали тела, а самый ближайший, задевавший меня сползшей с носилок рукой…
Майти!
Мне поплохело. Никогда не боялась покойников, и трупы вскрывала, и зомбяков видела, но осознание, что это именно Майт… Торопливо отхожу подальше, стараясь не смотреть на тело.
В углу мертвецкой стоял стол, где обнаружились и бумага, и чернила, и груда гусинных перьев. Здесь имел обычай работать профессор Айруш, когда, как он говорил, ему становилось слишком одиноко в своей каморке. Профессор, к слову, жил тут же, прямо на кафедре, в комнате по-соседству с мертвецкой. Правда, говорят, ночами он любил гулять, надеюсь, этой ночью ему тоже не спится…