Ведьмин Талисман, или Ловушка для архимага
Шрифт:
— Да здравствует Свет! — машинально ответила я древней формулой.
«Сотню лет я скрывался неузнанным, сотню лет я дремал в темноте чужих душ. Я вернулся, чтобы разверсть очи ослепшим, я вернулся, чтобы указать путь заблудшим, я разожгу затоптанный костер… Иди за мной — иди к своему Предназначению!»
Казалось, уже не сиплый голосок неупокоенного духа — казалось, сама Вечность говорит со мной. Словно я наконец научилась понимать шепот того последнего прибоя. Неудержимо кружилась голова…
— Но я знаю свое Предназначение… Бабусей заповеданное… Хранить Таллиату… Лечить, беречь людей от демонов, внешних
«Загляни в свое сердце».
А то я не заглядываю. Я всегда точно знаю, чего хочу.
«Знаешь… Но не следуешь своему знанию. Загляни в свое сердце — разве оно не содрогается от отвращения, разве ради того оно бьется? Скажи правду. Скажи…»
Он читал мою жизнь, как открытую книгу. Он был прав. Я никому никогда в этом не признавалась, но я ненавидела.
Как же я их всех ненавидела, приходящих за моей помощью! Дорогих односельчан. Любящих родственников. Всех их, кто насмехался и издевался надо мной, когда я была мелкой и беззащитной, всех, кто боялся моего Дара и люто ему завидовал, кто угодливо кланялся предо мной, рассыпаясь в благодарностях, и творил знамения от сглаза за моей спиной! Тех, кто приходил, умоляя о помощи, а потом бежал в храм замаливать общение с ведьмой! Распутные бабы, стоявшие на коленях, требуя убить во чреве нерожденного ребенка, а потом, смертельно оскорбленные отказом, клявшиеся, что лично видели меня, голую на пруду совокуплявшуюся с демонами али с проезжими купцами! Девки, просившие приворожить чужого жениха или извести соперницу, которые потом нашептывали той же сопернице, что ведьма ненавидит невест и свадьбы, ибо старая дева, не замужем-то в свои двадцать, никто ведьму поганую брать не хочет — и подкладывали ленточки, веночки, старой каргой Кабгой начарованные, а я потом втихую отделывала порчу… Мужики, желавшие сдохнуть соседу или хоть его корове — а потом начинал ходить слушок, что Яшкина корова из-за ведьмы-то плохо доится! Оборачиваюсь ночью выдрой, в стойло пробираюсь и сосу молоко… Они б меня сожгли за мои многочисленные злодеяния, все, кому я отказала в «добром деле», да только страшно в нашем королевстве магов магов жечь-то! Могут приехать из города другие маги и самих сжечь-то! Только сплетни бедному, бесправному народу и остаются…
Были и другие. Кто с настоящим горем приходили и даже с благодарностью уходили. Стоило мне приехать домой на каникулы — и длинная, длинная очередь из нашего села и из соседних — хворых, калечных и просто припадочных, выстраивалась. В больничку-то аж в село соседнее топать да и целитель там наездами, раза два в месяц бывает, а так — акушерки, медсестра, доктор-недоучка, не маг — обычный… А я ведь тоже не целитель, я экзорцист и слабосильный маг, а каждый больной — вампир, нещадно пьющий твою жизненную силу. Но отказать ты не можешь, даже если сил совсем нет, как же можно допустить, чтоб человек скончался? Ребеночек калекой остался? Ты же ведьма, тебе Дар небом даден, чтобы людям помогать!
А если знаний или силы, чтобы спасти, недостаточно, кто виноват? Правиьно, ведьма! С доктора спрос мал, он ведь всего-лишь человек, а ведьма может все, если захочет! Не захотела, значит.
Ненавижу, потому что я ведьма, я должна защищать слабых, а они — слабы. Ненавижу, потому что, не могу отказать им в помощи и не имею права дать сдачи.
«Тьма — твое Предназначение…»
— Неправда — все-таки
Дух смеялся:
«Месть… Власть… О, их было много, глупцов, уверенных, что Тьма существует именно для удовлетворения их мелочных страстишек… Это они потом называли Тьму — величайшим злом. А она не зла, она всего-лишь безжалостна. Она не прощает своим адептам несовершенства. Гордыня, похоть, властолюбие, ненависть… Ха! Аскетизм и святость истинного Светлого ничто в сравнении с отрешенностью настоящего Темного…»
Да… Я знаю. Я почти видела его — сотканную из черной воды фигуру, безликую и безымянную, протянувшую мне руку:
«На тебе печать Бездны… Ты одна из нас, детей великой Моры, ты из тех, кому дозволено ходить по Грани… Открой же душу Черной Матери… Прими же свою суть!»
Я снова видела ее — женщину на фреске, девицу и старуху одновременно. Снова, как в храме, черные волны захлестывают мир и невозможно удержать ментальные щиты. А, может, не нужно?
Один шаг навстречу. Осмелишься или побоишься утонуть?
Сердце забыло биться, когда я протянула руку Богине, и мир вздрогнул.
Я много раз стояла на берегу Бездны. А в тот миг Она вышла из берегов. Я стала Ее берегом. Ее черные воды заструились в моих жилах вместе с кровью, Ее дыхание стало стало моей аурой, Ее великое безволие — моей волей…
А, впрочем, слова слишком жалки, чтобы объяснить, что я ощутила тогда. Покой и воля, невозможные в земной суете, молчание, которое больше любого слова…
«Иди за мной — я укажу тебе путь!»
— Но мне нельзя… туда. Там же все… смерть…
Волны смеялись надо мной:
«А что жизнь? Я был жив — я был слаб и потерян, проигравший свой бой… Я проснулся только здесь, где стал велик и свободен… Только из плена плоти освобождаясь, маг обретет истинную силу. Иди к своему Предназначению! Умирать не страшно…»
Нет, все-равно, я точно знаю, что мне туда пока рано. Слишком многое остается на этом берегу… Правда, что именно — не могу вспомнить…
«Ты из тех, кто ходит по Грани. Ты еще сможешь вернуться сюда» — раздраженно пообещал дух.
— Вернуться, как вернулся ты? Призраком бесплотным? — подозрительно осведомляюсь. «Иди за мной! Иди!» — уже откровенно-зло.
Вопреки открываю глаза. Какое нереальное тут все. Стены, свечи горящие, бумаги и ночь за окном. Все нарисовано, грубо и схематично, бездарным художником на подранном холсте…
Одни призраки реальны, только они. Такие живые, ощутимо плотные, я различаю лица, имена, они все вокруг меня…
— Уходи! Уходи! — кричит Чокнутый прямо мне в лицо, из его раскрытого рта тошнотворный запах тления, мертвые застывшие зрачки до краев залиты густой гнойной ненавистью.
Они пытаются уволочь меня туда. Надо остановиться. Выбраться как можно скорее. «Слишком далеко ушла. Поздно — обратно» — скрежещет дух.
Выберусь. Назло.
А может, и нет. Может, и меня уже нет. Слишком поздно. Слишком далеко от берега. Течение несет со страшной скоростью. Не остановиться, ни даже на секунду замедлить полет…