Вексель Судьбы. Книга 1
Шрифт:
Алексей не заметил, как заснул. Сон был глубокой, крепкий и спокойный. Петрович, вставший в районе десяти утра, не стал его будить, и Алексей очнулся только в полдень.
На кухне, прибранной и вновь чистой после сокрушения стены, за накрытым к завтраку столом их уже ждали Борис с Марией. Имелось, правда, лёгкое опасение, что после завершения бурного ночного знакомства хозяин квартиры, поразмыслив на теперь уже трезвую голову, запросто может предложить им покинуть гостеприимный кров или, не дай бог, сообщит о произошедшем куда следует. Однако Борис, как выяснилось, сам, похоже, побаивался подобного рода мыслей у своих новых
— Ребята, пока вы отдыхали, я тут вот что подумал. Вам надо легализоваться. Вам нужны паспорта. Пока у вас нет паспортов, лучше оставайтесь здесь и не высовывайтесь на улицу.
Петрович внимательно посмотрел на Бориса, словно пытаясь понять, насколько можно доверять услышанным словам и не кроется ли за ними подвох. Например, желание надолго заточить их в квартире наркома.
— Спасибо, я тоже начал думать об этом, — ответил Алексей, запивая своим кофе бутерброд с ветчиной на свежем хрустящем багете. — Мы совершенно нормальные люди и нам нужны такие же возможности, как и у других.
— А какие могут иметься варианты? — поинтересовался Петрович. — Я имею в виду паспортизацию? В домовом комитете ведь нас явно не ждут.
— Пока вы отдыхали, я навёл кое-какие справки, — ответил Борис. — В Москве паспорт получить трудно. Однако есть несколько мест в России, где это можно сделать.
— За красивые глаза?
— За красивые глаза будет скидка. А так, товарищи, привыкайте, что в нашем нынешнем государстве теперь за всё приходится платить.
— Платить всегда приходилось, — согласился Петрович, — просто раньше платили трудом, верностью, а иногда — и жизнью. Ну а теперь деньгами — что ж с того? Найдутся ли у нас деньги, товарищ лейтенант?
— Кое-что найдётся. Сколько будут стоить два паспорта?
Борис немного замялся и ответил, что за паспорта с полной и подлинной регистрацией придётся заплатить по миллиону рублей.
Петрович, хотевший что-то сказать и даже слегка привставший для этого со своего стула, сразу осёкся и присвистнул.
— Ну что ж, — ответил после некоторой паузы Алексей. — Это будет шестьдесят тысяч долларов или сорок тысяч фунтов. Немало. Сможем потратиться из «диверсионных»?
— А куда нам деваться, — мрачно согласился Петрович. — Только не окажутся ли эти паспорта фуфлом?
— Нет, исключено. Я знаю людей, и если они берутся, то всё будет честно.
— Ну, совсем, чтобы честно, положим, не будет, — Петрович улыбнулся. — Придётся совершить диверсию против государственной паспортной системы. Как ты на это, Алексей Николаевич, посмотришь?
— А вот никак и не надо на это смотреть! — вступила в разговор Мария, не позволив Алексею ответить. — Ребята, вы не жулики, и нечего вам мучить себя подобными вопросами! Вы за Родину кровь проливали, и потому имеете право. Паспорта по последним указам раздают сегодня всем кому не попадя, так что не волнуйтесь, на вас нет никакой вины! А что, Борь, никак нельзя их сделать за меньшие деньги?
— Российский общегражданский — нельзя. Я с Михельсоном говорил, а он врать не будет: если делать быстро, то миллион. Можно, правда, сделать загранпаспорт российского гражданина из Абхазии, это обойдётся в три раза дешевле. Но такой паспорт будет датирован 2008-м годом, ведь потом, после признания абхазской независимости, их бросили выдавать. Стало быть,
— Тебе виднее, — дружелюбно ответил Алексей. — Выбираться за границу нам обязательно придётся, так что на паспортах лучше не экономить. А как сделать заграничный паспорт?
— Его придётся оформлять в том же далёком месте. Но с ним будет проще. Я уговорил Михельсона оформить загранпаспорта в подарок.
— Михельсон не разориться, — со знанием дела подтвердила Мария. — Как скоро он это сделает?
— Обещал, если запустим всё сегодня, успеть до праздников…
Так было решено, не мешкая, приступить к легализации. Правда, срезу же возникла заминка — Петрович решительно возразил против того, чтобы оплачивать аванс довоенными долларами. Поэтому Борису пришлось изрядно помотаться по столице, обменивая небольшими суммами доллары 1934 года на банкноты нового образца или на рубли. На вопросы удивлённых менял Борис неизменно отвечал, что «обнаружил на даче загашник прадеда». Попутно он выяснил, что имеющийся в «диверсионном фонде» довоенные британские фунты теоретически можно обратить в современные деньги через процедуру экспертизы и направления соответствующего требования в Банк Англии. Поэтому было решено, что Мария объявит эти фунты семейным кладом и официально отвезёт их в специализированное банковское учреждение. А вот советские довоенные рубли и рейсхмарки годились только для нумизматов.
Вечером Борис сводил Алексея с Петровичем в крошечное фотоателье, разместившееся в подсобке продовольственного магазинчика, где были сделаны необходимые фотографии, которые затем он отвёз вместе с авансом «куда надо». Паспорта обещали сделать не позднее девятого мая.
Приступив к решению паспортного вопроса, вспомнили и о паспорте Марии, оставшемся у работодалетей-бандюганов. Борис настоял, чтобы сестра написала заявление о пропаже документа и без задержки собрала для получения нового документа все справки.
Завершающую апрельскую неделю и первомайские праздничные дни наши друзья безвылазно провели в квартире Бориса, где к их распоряжению были библиотека, рояль и превосходная еда, которую Борис специально заказывал у какого-то знакомого ресторатора. В первые дни Мария почти не покидала квартиру, в изобилии снабжая своих гостей свежей прессой и обучая компьютерным премудростям. И если у Петровича общение с цифровыми технологиями сразу же не заладилось, то Алексей, напротив, оказался более чем способным учеником. Уже на следующий день он умел свободно пользоваться интернетом и отправлять — пока что, правда, самому себе — электронные письма. Особенно же полюбилось ему рассматривать на экране компьютера детальные космические фотографии земной поверхности, выискивая знакомые холмы и излучины рек.
Алексею не терпелось поскорее вырваться из пусть гостеприимной, но ставящейся с каждым днём всё более тесной и невыносимой от воспоминаний прошлого собственной квартиры и хотя бы мельком пройтись по знакомым московским местам, где, как он был уверен, ещё можно было встретить следы былого. А вот от намерения посетить бывшую родительскую дачу пришлось отказаться, поскольку на её месте теперь находился закрытый санаторий, пруд был засыпан, а на месте старой липовой аллеи космическая фотография показывала теннисный корт.