Величайшая Марина: -273 градуса прошлой жизни
Шрифт:
Девочка услышала шаги дяди, как он вышел из комнаты закрыв за собой дверь, и она только почувствовала, что он кинул на неё непонятный взгляд.
– Алма, подойди.
Она медленно отошла от балконной двери, Глафнег сидел на кровати, между двумя кучами одежды.
– Из-за чего это происходит? – спросила девочка, не дожидаясь начала разговора, – Почему я могу принести вред людям? Магия вырывается из меня с эмоциями, но я не могу ничего не чувствовать.
Маг молча смотрел на неё, и это начинала пугать Алму. И девочка чувствовала себя немного неловко, стоя под таким пристальным взглядом ярко-оливковых глаз, но ничего не могла поделать, Глафнег не отворачивался, не бегал глазами и даже не моргал. Алма, говорившая до этого, замолчала, и так же ровно начала смотреть на него, на его серьёзное лицо, сребристые, длинные волосы, бороду.
– Ты не хочешь туда ехать. Не так сильно как говоришь.
– Это очень видно?
– Это достаточно хорошо
– Я только хочу, всё вспомнить, но если нет, то в любом случае не хочу терять часть семьи, которую обрела сейчас. Я не представляю, что со мной будет, если потеряю тебя и Доэлнора, мне кажется,
что тогда я точно не вспомню свою мать. Кем она была, дедушка? Пожалуйста, скажи! – Она присела рядом с ним, стараясь ничего не нагреть и не заморозить.
– Я не могу, попытайся сама…
– Я пытаюсь, я очень хочу всё вспомнить, но мне больно от снов, указывающих на что-то, и ещё больнее от того, что из-за боли я их упускаю. Это – необъяснимо и запутанно, но то, что я сама себе мешаю понять правду – факт, и разве я смогу избавиться от этого.
– Ты сможешь, – он сделал большое ударение на «ты», – но я уверен, что там тебе будет лучше в Кахологноре.
– Шесть дней, и я отправлюсь с Титанией туда?
– Да.
Она выдохнула и вместо ответа положила голову на плечё мага. Сладостная безысходность, тоска, перекрещенная с надеждой, и бесцельная вера во что-то лучшее, хотя она ещё только недавно считала, что лучше, чем здесь быть уже не может. Во сне снова беспрерывное движение, сводящее с ума своей тягучестью. Она видела серое море, грязное небо, галечный берег, маленькие камни которого были обточены солёной водой и временем. Издалека ползла туча, напоминающая чем-то крысу, в которой изредка поблёскивали молнии. Уши забил ветер и небесный гул, шум, шуршание, звон, и всё это слилось в одно, нечто сумасшедшее. Алма сама сидела на берегу, ноги окатывала вода, со стороны моря горизонт закрывала какая-то далёкая паровая завеса, а со стороны земли берег обрамляли кривые и уродливые утёсы, такие чёрные, и покрытые глянцем от недавнего дождя. И чей-то грубый голос разорвал постоянный гул.
– Литий!
Услышала она в небе. Хриплый, осипший голос, будто после долгого крика, тот кто кричал надрывался терпя неведомую боль. А Алма всё так же сидела на берегу, и вдруг откинулась назад и не по воле засмеялась, в какой-то странной истерике, в то время как нечеловеческий голос всё ещё орал и надрывался.
– Кальек Бейра – Литий! Вечный Литий!
Её смех стал не настолько истеричен, и Алма замерла. Миг. Очнулась. Вокруг темнота, комната пустая, но освещена с улицы, там снова крики, паника.
Девочка вскочила с кровати, немного похвалив себя за то, что вчера устала на вечерней тренировке, и сейчас была уже одета, так, как и легла спать в костюме. Быстро толкнув дверь, едва не выбив её, она выскочила на балкон. Тридцать первое декабря только недавно наступило, всего час назад, и уже установило свои порядки на земле, было очень холодно. Пар, валящий изо рта, мешал видеть, она чуть ли не перевалилась через ограждения на балконе, схватив кованую решётку. Она твердила себе лишь то, что этого не может быть, однако, всё так, чёрные маги снова напали. Девочка и до этого жила в страхе неожиданного нападения, и повторяла, себе, что будет готова, но теперь сомневалась, что действительно способна спуститься туда вниз, в очаг разгорающейся битвы. Но теперь маги не перелетали через стену, большинство оборотней было перебито тогда, и было бы глупо выпускать вперёд оставшиеся единицы. Ровными рядами стояла армия из чёрных людей, от одежды до цвета глаз тёмные, только местами попадались люди с красными волосами, и девочка изо всех сил всматривалась в их лица. С трепетом она ожидала увидеть Аргона, Алма боялась этого, и всем сердцем не хотела, чтобы он был на стороне Йова. Она могла разглядеть лицо каждого мага в первом ряду, но не дальше, но оттого, что она уже не нашла там Аргона, девочке стало легче. Алма резко оторвала примёрзшие руки, кожа загорелась огнём от боли, но было всё равно, прыжок вверх, и кожаная куртка сзади разошлась, давая место чёрным крыльям. Она слетела вниз, и приземлилась на широкую парковую дорогу перед входом в замок, не было такой сильной паники, как в прошлый раз, сейчас было гораздо страшнее – затишье перед бурей. Кровь и смерть ждали впереди многих, и девочка понимала, что это гробовая тишина долго не продлиться, пойдут атаки.
– Что ты здесь делаешь? – сзади к ней подошёл Доэлнор.
– А где мне быть ещё? Прятаться в пещере, как остальные женщины и дети? – по глазам дяде, Алма поняла, что именно это он и имел в виду, – владыка, пожалуйста, я смогу помочь, постараюсь.
– Дело не в том, что ты не справишь, но война стала уже совсем ожесточённой. Алма, отправляйся к остальным! – он говорил громко, пытаясь перекричать свистящий острый ветер.
– И сидеть там? Я тогда струсила сначала, хотя обещала, что не испугаюсь, я не боюсь сейчас!
– Ты тогда сделала
– С ними Йов? Из-за этого?
– Алма, иди в пещеры! И защищай там остальных.
– Это компенсация?
– Ты боишься?
– Нет.
– Тогда иди, они без охраны. Если что, то ты им поможешь всем, если нет, то по крайне мере тебе самой ничего не будет угрожать. Только учти, это надолго, возьми с собой важные для тебя вещи, на всяких случай.
– Что? Какой случай?! Владыка Доэлнор, даже не думайте об этом! Не одной мысли о таком исходе!
Алма стояла и смотрела на дядю, а он всё сильнее давил на неё одними глазами. В миг она сорвалась и полетела чуть ли не у самых крыш двухэтажных зданий. Она быстро приземлилась на полу в комнате, которую уже давно могла назвать своей, и кинулась к тумбочке. На её поверхности лежал пузырёк с адными, крем «от чешуи», масло «против роста волос от воды», различные лизны, и духи, это – всё, что было дорого ей.
– Аксеньо, – шепнула она, уменьшенные предметы засунула в карман. Быстро застегнув его, что бы нечего не выпало.
Она снова выпрыгнула с балкона, но Доэлнор уже не стоял на улице, в напоследок, она повернулась к Пока её крылья размерено отталкивались от воздуха, серо-зелёные глаза судорожно искали Глафнега. Но так и не увидев его, добралась до высоких железных ворот, прямо в скале. Толстая дверь была приоткрыта, и девочка увидела узкую нить из людей, поднимающихся на возвышенность, к этому входу. Медленно начала опускаться снежинки. Алма оглядывалась назад, где оставался лежать город, а ещё дальше, возможно, уже шла битва. Нить из эльфов уже заканчивалась, и Алма чуть опустилась к земли (всё это время, она висела в воздухе на крыльях). Маленькая девочка, посмотрела на неё, и Алма думала, что та сейчас испугается и отвернётся, но нет, её голубые глаза продолжали смотреть с мольбой и надеждой, но это только поверхность другого, страха и ужаса. Ей был знаком этот взгляд, это был её взгляд! Когда, сидя на балконе, она была готова провалиться сквозь землю, уничтожится, потому, что испугалась битвы, хотя и произнесла слово «обещаю» относительно к другому «не испугаюсь». Золотые волосы маленькой девочки трепал колкий ветер, и, казалось, что некоторые волоски побелели и заледенели. И вот она зашла в тоннели пещеры, ещё человека два, и всё, двери можно было закрывать. Но Алма подумала, и опустилась на землю, рядом с проходом, встав к ней спиной, и смотря вдаль, где теперь уже точно началась атака, там сверкали вспышки от заклятий магов. Убрав крылья, девочка откинулась назад, вдавившись спиной в колючую от инея дверь, ледяной металл прилип к коже, и она вся затряслась от холода. Мысли пугали её, «там может быть Аргон! И я даже не знаю, на чьей он стороне, вдруг за Йова! И что тогда, я не смогу убить его, даже не из-за силы, просто не смогу, и другим тоже не позволю, каким бы гадом он не был!». Сверкнула молния размеров во всё небо, Алма побелела от страха, и снова вопрошала воздух, бормоча в его обширную пустоту «что там с ними? Что происходит? Они живы?».
– Надо закрывать дверь, – шепнула она себе, уничтожая внутри порывы полететь туда.
Алма быстро прошла в узкою оставленную щель, и закрыла необъятной толщины ворота. Внутри было очень темно, но прошло около минуты, и её глаза попривыкли к темноте, она начала различать не только светлеющие пятна светловолосых голов, но и лица, они все напуганы. Пещера была оборудована для таких случаев, хотя и не сильно, скорее напоминала Алме лабиринт Агилеса, про которые читала в одной из многочисленных книг, находимых в дядиной библиотеке. На самом же деле, это скорее смахивало на катакомбы, коридоры были узкими и очень высокими, сейчас же все сидели в одном большом зале, где сталагмиты и сталактиты служили колоннами, окон не было, щелей тоже, но холод и ледяные потоки воздуха продолжали откуда-то поступать. Девочка окинула глазами зал в поисках хоть одного свободного места на грязном полу из горного камня, но быстро прекратила искать. Она запрокинула голову и глаза вверх, в попытке остановить слёзы. Почти у самого потолка был выступ, и одновременно дыра. Алма поднялась туда в пару взмахов крыльев, села на колючий камень, и от ноющей боли ей сильнее захотела плакать. «Где они? Что там с ними?! Что?!» кричала она в голове, всякий раз вслушиваясь во внешние звуки, гром, хлопанье заклятий, треск и временами крики. В холодном углу, под потолком, где камень покрыт инеем, Алма могла совершенно не стесняться слёз, именно это она делала, и только сейчас то и поняла, что так соскучилась по этим простым слёзам. И пока стекала первая слеза, в сердце девочки что-то ворвалось, и тихо-тихо, только для себя, она запела невозможную песню, сама не зная, откуда ей стали известны слова и мотив, и даже посетил вопрос, знает ли кто-нибудь эту песню ещё? Под грохот доносимых со стороны города, она услышала сопение уснувших внизу детей. Откуда-то донёсся больной плачь, и, будто очнувшись, она рукой стёрла остатки своей влаги дорожек от слёз, заледеневших прямо на её лице. Рука скользнула к карману куртки, и достала маленькую вещицу – прямоугольный, прочный флакон с розоватой жидкостью.