Великий диктатор. Книга третья
Шрифт:
Всё началось с того, что я так и не смог уехать первого января домой, в Яали. Сначала, меня пригласили в гости столичные пионеры. И мне пришлось в срочном порядке реанимировать свой мобиль, который почти полгода простоял без обслуживания в каретном сарае. Ко мне в помощники напросились племянники, десятилетний Матти и восьмилетний Ян. Они же со мной и съездили в Гельсингфорский дворец пионеров, где собрались почти все местные пионеры, за исключением спортивной команды, которая отправилась на зимние соревнования в Яали.
Почти целый час я рассказывал ребятам и девчатам про олимпиаду,
Естественно, что уехать домой, к родителям, в этот день я не смог. А с самого утра меня дед заслал разбираться со спором между директором металлического завода и завода электроприборов. Сам дед никак не мог, так как ему надо было срочно ехать в Санкт-Петербург.
— Ты съезди, посмотри, что там с чем. Может, разберёшься. Металлический, должен был отдать один свой цех «Электроприбору», но Отто Нюмальм упёрся и не хочет отдавать. Меня требует. А мне сейчас некогда. И если они тебя слушать не захотят, просто напиши из-за чего весь это спор и в нашу столичную контору снеси, а после этого можешь ехать куда угодно.
— Деда, завтра суббота. А там, на заводах, кто-нибудь вообще будет? И почему «Электроприбор», он же был раньше заводом «Бытовых приборов»?
— Меня заверили, что будут. А название изменили летом, по рекомендации Акселя Леннарта Веннер-Грена, после его перехода в правление корпорацией.
Первым делом решил заехать на «Электроприбор». К моему удивлению, меня на территорию завода не пропустили. То же самое повторилось и на металлическом заводе. А сторожа даже и слышать не хотели о том чтобы позвать начальство. Пришлось ехать в нашу столичную юридическую контору, в надежде, что кто-то там сегодня есть.
И мои надежды оправдались. В конторе я нашёл нашего пионерского юриста Эдварда Гюллинга, с которым и вернулся к заводам.
В этот раз начать решил с металлического завода. Гюллинга на проходной знали и нас на мобиле пропустили беспрекословно. Отто Нюмальм очень обрадовался нашему приезду и быстро ввел меня в курс дела.
Оказывается, Генрих Графтио в компании с Хондой придумали какой-то вентилятор и к нему систему вентиляции. Нашему японцу потребовалась хорошая вытяжка на шахту и обогатительную фабрику, а следом за ним подобную заказали и инженеры с нефтеперегонного завода. По давно согласованному с моим дедом плану, завод Нюмальма должен был отдать «Электроприбору» цех кровельного железа. Но Графтио неожиданно передумал и захотел цех посуды.
— Это единственный цех, дающий прибыль заводу, — сокрушался Отто Нюмальм. — Три вида кастрюль, два вида сковород и линия по выпуску чайников. Если его отдать, то завод можно закрывать, а рабочих увольнять. Меня профсоюз живьём съест. Они же забастовку устроят. А ваш дед недоступен, и никто не хочет брать ответственность за принятие решения без него.
Я же, услышав про выпускаемые чайники, только сейчас вспомнил, что давно вынашивал идею создать чайник со свистком. Помнится, ещё с тех времён,
— Херра Нюмальм, я вас понял. Я полностью на вашей стороне. Тем более, что у меня самого есть планы на ваши чайники. Скажите, а как-то можно пригласить руководство «Электроприбора» к вам, сюда?
— Да-да. Конечно. Я сейчас же отправлю курьера к господину Графтио с уведомлением, что ко мне приехал господин Хухта, — и хитро улыбнулся.
Ну-да, ну-да. Маленькая уловка. Все будут думать, что здесь мой дед, а не его внук.
Не прошло и пятнадцати минут, как в не таком уж и маленьком кабинете директора металлического завода яблоку негде было упасть. Вместо одного Генриха Графтио к нам заявилось сразу четверо инженеров. И если Хонду и Графтио я знал, то двух остальных видел в первый раз.
С недовольным Графтио, который понял какой Хухта их здесь ожидает, мы лишь вежливо раскланялись, а вот наш японец устроил настоящее представление.
— Хухта-сама, — поклонился он мне почти в пояс и тут же полез обнимать.
— Для вас, Хонда-сан, я всего лишь Матти-кун. Рад вас видеть. Как там Ичиро и Джиро? И какими вы судьбами здесь, в Гельсингфорсе?
— Ой. Это долгая история. Но я обязательно вам её расскажу. А сначала позвольте представить этих господ. Судя по вашим переглядываниям, вы с ними не знакомы. Вот это, — он указал рукой на горбоносого мужчину и попытался представить его по-русски. — Ивань Кёндакофф. Наш директор нефтеперегонного завода, — перешёл он на финский.
— Здравствуйте, господин Кондаков, — поздоровался я на русском и протянул ему руку для пожатия, которую он тут же и стиснул.
— Здравствуйте, Матвей Матвеевич. Я очень рад познакомиться с вами. Много про вас слышал, много читал ваших книг, — мужчина искренне мне улыбнулся и тут же представил второго незнакомца, совсем молодого, лет двадцати пяти господина. — А это мой помощник и главный инженер Борис Васильевич Бызов.
После взаимных расшаркиваний я довёл до сведения Генриха Графтио, что послан на заводы, чтобы решить возникшую у них проблему. И попросил его, изложить причину изменения требований к металлическому заводу.
Всё оказалось старо, как мир. Когда Графтио принимал завод, занимался проектированием электродвигателей, налаживанием выпуска их, стиральных и печатных машин, ему некогда было думать о расширении производства. Тем более, что мой дед пообещал ему отдать цех соседнего предприятия. Но когда пришла пора забирать этот цех, то он оказал стар, тесен и с плохим освещением. А рядом находился большой и новый цех, причем с подъездными железнодорожными путями. Вот он и решил, что ему надо именно этот цех. А так как руководство корпорации было в отъезде, то этот вопрос подвис в воздухе, сильно нервируя обе стороны.