Великий диктатор. Книга третья

Alex Berest

К моему удивлению, поляка я тоже знал, но уже как художника. В том особняке, в котором мы проживали в Париже, висела картина «Шествие смерти по пути жизни» за авторством Чеслава Танского. И когда Том Рунеберг представил мне этого инженера и назвал знакомую фамилию, я сразу же и поинтересовался, тот ли это Танский или просто однофамилиц.

Оказалось, что тот. А ещё, этот поляк оказался конструктором геликоптеров, чем и заинтересовал Рунеберга. И тот пригласил его поработать инженером на наш авиационный завод.

У

обоих новых наших инженеров были довольно крупные семьи. Но Энгельмейер пока не собирался перевозить своих родных из Москвы в нашу глушь. А Танского вполне устроила служебная четырёхкомнатная квартира в недавно сданном доме для руководящего состава. Тем более, оказалось, что поляки переехали не всей семьёй. В Париже остался старший сын инженера поступивший в прошлом году на подготовительный курс в «Высшую школу электричества».

Представил я Тому Рунебергу и Антона Фоккера, на первом же организационно-техническом сборе всех инженеров будущего авиационного завода. Старший Рунеберг уже потихоньку начал перевозить станочный парк из Петербурга, а заодно привёз и ещё одного инженера, который до этого работал на его механическом заводе главным технологом и который согласился на переезд в Финляндию.

Пока что наша бывшая авиационная мастерская начала сборку четырёх заказанных аэропланов. Два заказал императорский учебный воздухоплавательный парк, один заказ был от французского авиатора Луи Блерио, и последний собирали по заказу английской газеты «Морнинг-пост». Кроме этого Том Рунеберг захотел подключить Антона Фоккера к работам над созданием двухместного учебного самолёта. Но в ответ юный голландец посетовал на то, что я его загрузил разработкой системы для спасения пилота самолёта на большой высоте.

— Зачем? Матти, что это такое? — удивился наш авиатор.

— Том, ну вот представь себе, у тебя на высоте в версту загорелся двигатель. Что ты будешь делать?

После моего вопроса Рунеберг побледнел. Точно такая же реакция была и у его отца, которого Том явно успел покатать на гидроплане. Остальные смотрели на нас с недоумением.

— Ну, ты! — наконец ожил пилот. — Там же одно дерево и перкаль. Если он бы просто заглох, то я попробовал бы спланировать. А при пожаре шансов спастись нет.

И Тома аж передёрнуло. Видимо, он живо представил себе как горит в самолёте живьем или как падает с такой высоты. У него всегда было очень хорошее воображение.

— Вот затем я и поручил нашему новому члену команды разработку такой системы, чтобы пилот мог спастись при аварии самолёта на большой высоте.

Все собравшиеся тут же засыпали Антона вопросами что ему удалось сделать. К моему удивлению, голландец взял за основу парашюты Андре-Жака Гарнерена, Жозефа Лаланда. И сам додумался до того, чтобы уложить парашют в ранец.

— Я только не придумал, как его вытягивать из ранца. Гарнерен при прыжках крепил парашют к воздушному шару. В нашем случае

можно крепить вытяжной шнур к самолёту, это не очень хороший вариант. Неуправляемый самолёт может запутать вытяжку, — пустился в объяснения раскрасневшийся от всеобщего внимания Фоккер.

— Ранцевый парашют это то, что нужно, — согласился я с голландцем. — Тем более, что для вытяжки купола из ранца можно использовать небольшой, вытяжной парашютик. Но надо будет провести ряд испытаний. Ведь нужно подобрать и прочный материал для парашютов.

— Господин Хухта, разрешите мне, — подал голос Чеслав Танский. — Я могу написать в Варшаву Юзефу Древницкому, который уже более десяти лет совершает прыжки вместе со своими младшими братом и сестрой на парашютах с воздушных шаров. Думаю, их опыт может очень нам пригодиться.

— Конечно, господин Танский, обязательно напишите и пригласите. Создание надёжного средства спасения это очень важно. Разбившийся самолёт можно построить заново, а вот разбившегося пилота, оживить невозможно. И это напрямую касается всех вас. Ведь вы все хотите научиться управлять аэропланами.

— Тогда нам потребуется купить воздушный шар, для испытаний. Или лучше купить мягкий дирижабль? — озаботился старший Рунеберг.

— Лучше, конечно, дирижабль. На него можно поставить двигатель и использовать его ещё и как транспортное средство, — поддержал я отца Тома. — А заодно, надо будет построить и вышку. Которую можно будет использовать для прыжков с парашютом и для парковки дирижабля. Вот такую, — и я нарисовал схему парашютной вышки с краном из моего первого мира.

……

На автомобильном заводе приехавшему из Парижа Расмуссену тоже некогда было отдыхать. Я нашёл его в механическом цехе, где он лично контролировал начало работы линии по выпуску механизмов стеклоподьёмников.

— Что случилось, Матти? — как-то странно прореагировал он на моё появление.

— Ничего, — удивился я. — А ты чего такой взъерошенный?

— Да Фрида ведёт себя как-то странно. За завтраком потребовала купить ей солёных лисичек. И это при том, что она вообще грибы не любит. Вот теперь хожу и гадаю.

— Ну, могу предположить, что твоя Фрида беременна, — я усмехнулся, вспомнив безумные требования своей бывшей супруги из того мира и сестричек из этого. — Мои сестрички, когда понесли, тоже солёное любили.

— Ты думаешь? — застыл как вкопанный Йёрген Расмуссен. — Тогда мне нужно срочно домой.

— Стоять! — поймал я того за рукав пиджака. — Йёрген! Подожди! Я здесь по поручению деда. — Это не займёт много времени. Ты, главное, в свой блокнот запиши, чтобы не забыть. Это очень важно.