Великий диктатор. Книга третья
Шрифт:
Поначалу Фёдор Фердинандович Андерс, который и строил дирижабль, хотел назвать его «Киев», в честь родного города. И даже написал это название на гондоле. Но тут возмутился уже старший Руниберг. Типа, где мы, а где Киев? И предложил назвать аппарат — «Ильмаринен». В честь высшего финского божества, создавшего сушу и воздух. Андерс, который даже и не подозревал о существовании подобного бога — возмутился и пригрозил увольнением и судебным иском. Так как по всем документам дирижабль был именно его конструкции.
Хорошо, хоть не подрались, а решили обратиться за разрешением своего спора
Не забыл старый хрыч и про меня. Хотя я и не понял, зачем он меня вызвал из столицы. Скорее всего, хотел отправить именно мою тушку разбираться с новой рудой. Но я ему поломал все планы, когда с ходу поздравил с замечательным подарком:
— Поздравляю, деда! Не зря ты кланялся Хиири и просил у него прощения. Видишь, как он тебе отплатил за покладистость.
— Ты чего это несёшь, Матти? — возмутился старик. — Причем здесь твой домовой?
— Ну, здрасти. Ты же сразу после того, как почувствовал «тёплый ветерок», поехал выбирать места под строительство заводов. Вот он тебя и направил в нужное место. Не иначе. Он же ничего просто так не делает. Сам вспомни, как мне пенял на глину и медную руду. Вот теперь ты и сам сподобился. Так что лети, смотри, что там нашли.
— А лететь обязательно? Может я на поезде?
— Как хочешь. Но на дирижабле, вы до Кеми за час доберётесь. Но если боишься, то езжай на поезде, — и похлопав озадаченного старика по плечу, скоренько смылся.
Ну и пришлось деду Кауко лезть в гондолу этого «пузыря», как он обозвал наше воздухоплавательное судно.
— Так что посоветуешь? Чем мне отдариться Хиири, Матти? — повторил мне свой вопрос дедуля.
— Он золото любит. Положи ему на тарелку, за печку, сколько не жалко, — отбоярился я, вспомнив, как заставил отдариваться своего племянника Андреаса Викстрёма, когда тот угрожал поджечь наш дом.
— Это точно, Хухта-сан! — Закивал и Котаро Хонда. — «Дзасики-вараси» очень любят золото.
— Дза… кто?
— «Дзасики-вараси». Так у нас домовых называют. Переводится как «живущий в гостиной». Это великая честь, если в доме живет подобный ёкай. Он всегда приносит удачу своим хозяевам. И я не удивлён, что он выбрал именно ваш дом для проживания, — и японец ещё раз поклонился мне с дедом.
— Хонда-сан. Так что вы нашли, расскажите, — решил я сменить тему, недовольный тем, что дед разбалтывает всем о нашем домовом.
— О, Матти! Богатейшее месторождение хромитов. Точнее, хромистого железняка. И самое главное, руда содержит большое количество зёрен «демантоида».
— Гранат? — я сразу понял о чём говорит японец. — И именно «демантоид»? Это же русский хризолит. Он только на Урале встречается.
— Не только. Есть ещё индийский «гроссуляр» и южноафриканские «андрадиты». Но в вашем месторождении цвет гранатов ближе именно к уральским «демантоидом». Так что надо незамедлительно ставить обогатительную фабрику и электростанцию. Впрочем, я всё это уже рассказал твоему дедушке, и тот полностью поддержал мой план. На,
— Ух ты. Спасибо, Хонда-сан. Надо будет обязательно заказать стеклянную шкатулку под этот образец.
……
— Здравствуйте, здравствуйте, господа, — улыбался я, отвечая на рукопожатия директора автомобильного завода Йоргена Расмуссена и его коллеги с автотракторного завода, Густава Эриксона. — Как я понял из рассказа господина Расмуссена, вы, господин Эриксон, хотели узнать, что за новый грузовой автомобиль я спроектировал?
— Да, господин Хухта, — кивнул наш новый руководитель завода.
Зимой, когда случился страшный снегопад, я случайно нарисовал схему шнекороторной установки «Д-470» вместе с автомобилем «ЗиЛ-157» из моего мира. А этот рисунок Йорген Расмуссен сохранил. И показал его Густаву Эриксону. Мол, смотри какой дизайн автомобилей придумывает юный Хухта.
А Эриксон мне об этом в письме отписал и попросил поделиться чертежами для выпуска новой модели. Но доверять такие вещи почте я не стал, а договорился о личной встрече на вторую половину июля. К тому же, после долгих размышлений, воспоминаний и составления документации, я решил, что «ЗиЛ-157» будет ещё слишком сложен в производстве. А вот «ГАЗ-51» вполне можно попробовать. И даже не саму пятьдесят первую модель, а её прототип с деревянной кабиной, который экспонировался в 1940 году на ВДНХ.
— Но хочу вас сразу предупредить, господин Эриксон, что вам предстоит плотно работать в команде с юристами нашей корпорации. Так как в новом грузовом автомобиле много инновационных узлов и агрегатов. Даже выпуск колёс к этой модели придётся запускать с нуля. И я не хочу терять доходы, если кто-то из наших конкурентов что-то скопирует.
— Инновационные? Где ты такие слова находишь, Матти? — удивился Йорген Расмуссен.
— Давно, ещё в детстве вычитал в трудах Максимилиана Вебера про реформацию католической церкви, — в лёгкую отмазался я. — Если бы тебя заставляли читать то, чем меня пичкали родители, то ты тоже знал бы много странных слов.
Эриксон, с улыбкой слушал нашу болтовню, но спросил совершенно о другом.
— А что? Уже были прецеденты со стороны конкурентов?
— В мае этого года наша охрана задержала мужчину, который пытался подкупить рабочих этого завода, — и я обвёл кабинет Расмуссена руками. — Для получения сведений о двигателях и узлах. Как выяснилось, его наняла контора Эмиля Лесснера. Германская компания «Даймлер» в прошлом году разорвала с заводом Лесснера контракт на выпуск своих автомобилей. Вот он теперь и пытается начать выпуск собственных перспективных моделей. В том числе и за наш счёт.