Великий раскол
Шрифт:
Желая надоумить племянницу Морозову, Михаил Ртищев приехал к ней в дом вместе со своею дочерью Анною.
— Наслышаны мы, племянница, — благодушно заметил почтенный царедворец, — что ты вопреки царскому указу старинную ложь поддерживаешь?
Морозова слегка покраснела.
Ртищев, заметив это, усмехнулся.
— Говорят, порицаешь, племянница, патриарха Никона. Прельстил и погубил тебя злейший враг, протопоп Аввакум.
Морозова сдержанно ответила на слова дяди:
— Нет, дядюшка, не
Ртищев, недовольный ответом, хотел уже резко возразить ей, как его дочь Анна вдруг остановила:
— Постой, отец, дай мне с нею поговорить; может быть, она меня послушает.
И, обратившись к Морозовой, с сожалением промолвила:
— Ох, сестрица, съели тебя староверы. Как птенца, отлучили тебя от нас. Не только презираешь ты нас, но и о сыне своем не радеешь! Одно только у тебя чадо, а ты и на того не глядишь! А еще какое чадо-то! Кто не подивится красоте его…
С неудовольствием слушала Морозова слова Ртищевой.
— Не правду ты говоришь, сестрица, не прельщена я никем. Ивана я люблю и молю о нем Бога беспрестанно. Если ты думаешь, что мне из любви к нему душу свою повредить или ради Ивана отступить от благочестия и этой руки знаменной, то сохрани меня Сын Божий!
— Какая ты жестокая стала, племянница, — воскликнул царский постельничий.
— Не хочу, любя своего сына, себя губить; хотя он и один у меня, но Христа люблю более сына! Знайте, что если вы умышляете сыном меня отвлекать от Христова пути, то никак этого не сделаете.
— Подумай, сестрица, что ты говоришь, — тревожно сказала Анна Ртищева.
Но Морозова одушевлялась все более и более:
— Вот что вам скажу: если хотите, выведите моего сына Ивана на площадь и отдайте его на растерзание псам, устрашая меня, чтобы я отступила от веры… Не помыслю отступить благочестия, хотя бы и видела красоту его псами растерзанную.
Царский постельничий вместе с дочерью с ужасом смотрели на вдову, которая, дрожа всем телом, нервно произносила эти слова.
— Э, полно, Феничка, — стараясь скрыть свое волнение, проговорил Ртищев, — брось, зачем такие страхи придумывать? Никто от тебя твоего сына не отнимет, — живи, как хочешь!
— Горяченька же ты, племянница, — добродушно заметил он, когда все немного успокоились, — да ты не бойся, у тебя у царицы заступа большая есть, царевна-матушка о тебе печется, в обиду не даст.
Расстроенные отец и дочь Ртищевы вскоре уехали от Морозовой.
Они не знали, что Морозова уже давно готовится в монахини.
Пострижение Морозовой совершалось здесь же, в ее доме, совершал его старовер, бывший Тихвинский игумен Досифей.
Федосья Прокопьевна была наречена Феодорою, и Досифей отдал ее в послушание той же Мелании.
— Зело желала я иноческого образа
IX
Прошло два года.
Про Морозову у царя говорили мало.
Редко появлялась Федосья Прокопьевна и у царицы. Но обстоятельства заставляли ее все-таки не разрывать сношений с царскими палатами.
Аввакум, а равно и Мелания, которых она слушалась, заставляли ее, в видах предосторожности, бывать на торжественных выходах в Кремле.
— Свет мой, сестра Феодора, — говорил Морозовой не раз протопоп, — ради бережения нас всех должна ты бывать у царя. Как минута злая придет, — сможешь всем нам помочь!
И вдова послушно исполняла его волю.
Сам Аввакум проводил все время в духовных прениях с православным духовенством. Чаще всего ходил он для этого в дом к Феодору Ртищеву, куда являлись для споров с ним киевские ученые монахи.
Жил он по-прежнему в доме Морозовой.
Здесь навещала его и сестра Морозова, княгиня Урусова, духовная дочь Аввакума.
Скоро постигло начинавших укрепляться староверов неожиданное горе.
В сентябре 1867 года скончалась Анна Ильинишна, вдова Бориса Ивановича, последнее время бывшая верной заступницею их перед царем, благодаря своей сестре-царице.
Закручинились о смерти золовки Мелания и Федосья Прокопьевна.
— За нас царица-матушка, — уверенно сказала боярыня, — она нам всегда поможет!..
Задумчиво покачала головой Мелания и ничего не ответила.
Снова минул год.
Первого сентября 1668 года к Морозовой явился царский посол — великий государь приказал звать Морозову на обед в царские палаты…
Морозова решила посоветоваться со своей наставницей Меланией.
— Не премини сходить, сестра Феодора, к царю: сказывали, проверить хочет, сколь ты послушна его воле.
Покоряясь воле наставницы, Морозова поехала в царские палаты.
Царица приветливо встретила любимую боярыню.
— Редко ты к нам ныне жалуешь, Федосья Прокопьевна, — милостиво обратилась царица к гостье. — Пока была жива сестрица, ты чаще жаловала.
За столом Морозова молчала, творя в уме молитву. Ей казалось, что она нарушит послушание, если будет вести разговор.
Царь приметил ее появление на праздничном обеде и по окончании его ласково сказал:
— Загордилась, боярыня, ой, загордилась!
Недолго пробыла Морозова на этот раз в царских палатах, но и этого было достаточно, чтобы все обвинения, которые не переставали поступать на нее к царю, пали…