Великий тайфун
Шрифт:
…И вот двухэтажный особняк Кшесинской. Из окон льется на улицу электрический свет. На стенах алые знамена. Склонившись, они, казалось, приветствовали вождя.
Уже давно перевалило за полночь, а на улице, перед особняком, стоял народ.
— Ленина!
Ленин выходил на балкон и, опершись руками на перила, бросал в толпу слова, казалось, невероятные:
— Революционное оборончество — измена социализму… Кончить войну нельзя без свержения капитала… Не парламентарная республика, а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов…
В
Жители Петрограда с его широкими улицами, прекрасными каменными домами, ажурными чугунными решетками, бирюзовым небом только что закончившейся ночи спали, казалось, мирным сном.
Взволнованные всем виденным и слышанным, молча мы шли к Василию по длинному Каменноостровскому проспекту.
Небо быстро светлело. Проспект был пуст, только расхаживали посреди улицы милиционеры в штатской одежде, с винтовками за плечами.
В восемь утра уходил мой поезд. Василий провожал меня на Николаевском вокзале.
— Я уезжаю весь под впечатлением от встречи Ленина, — говорил я.
— Да, приезд его — это поворот истории, — сказал Василий.
— Вот и я чувствую в Ленине что-то такое, что трудно передать словами.
Мы прогуливались по перрону вдоль поезда. На перроне была обычная вокзальная суета. Запоздалые пассажиры бежали в вагоны. Носильщики возили на тележках багаж. Военные с красными повязками на рукавах останавливали солдат с котомками за спиной и проверяли документы.
Дежурный по станции ударил в колокол. Мне жаль было расставаться с Василием. На меня нахлынула грусть.
— Увидимся ли мы теперь?
— Прощай, дружище, — сказал Василий. — Время такое, трудно сказать.
Мы крепко обнялись. Раздался второй, а потом третий звонок…»
Часть вторая.
МОРСКИЕ ТУМАНЫ
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Петроград остался позади. Он возникал в памяти Виктора как сон, только что виденный, волнующий сон. Никогда еще его духовные и умственные силы не получали такого сильного возбуждения, такого толчка, как это было в Петрограде. Все, начиная от прогулки по Невскому до встречи Ленина, было необыкновенно, незабываемо. Поездка в Петроград была новым рубежом в жизни Виктора, новым этапом в развитии его миропонимания. Вместе с впечатлениями от
На исходе восемнадцатого дня пути — поезда ходили плохо — ранним утром в окне вагона показался Амурский залив, вершина его, имеющая свое собственное название — Угловой залив.
Всю дорогу от станции Угольной — тридцать верст — Виктор Заречный не отрывался от окна, любуясь родным заливом. Уходивший отсюда на юг, в бледно-голубую даль, залив уже совершенно очистился ото льда, и в его широких просторах чернели паруса шаланд, плывших по направлению к Семеновскому базару. По ту сторону залива на десятки верст тянулся пустынный гористый берег. У железной дороги, на откосах и косогорах, зеленела трава, но сопки были еще голы.
На вокзале Виктора встретила Женя. Он увидел ее в публике на перроне. Она еще больше пополнела, но была хороша собой. Виктор устремился к ней. Как свет утреннего солнца, радость осветила ее лицо.
Они пошли по перрону. На вокзальной площади сели в трамвай.
Расспросив Женю о доме, Виктор стал рассказывать о Петрограде.
— Ленина видел.
— Да что ты!
— Да, да!
И Виктор рассказал о встрече Ленина, о Василии Рудакове — словом, обо всем, о чем он писал в своем неотосланном письме.
У Мальцевского оврага они сошли с трамвая. Проходя по Маньчжурской улице, мимо знакомого серого деревянного забора, за которым, в глубине двора, стоял двухэтажный дом, Виктор невольно вспомнил девушку с русыми косами вокруг головы.
«Первая встреча, последняя встреча», — пронеслись у него в голове слова навсегда запомнившегося романса.
— А я устроилась на работу. Опять в городскую больницу, — сказала Женя.
— Довольна?
— Очень… Федю Угрюмова видел?
— Нет. Дал ему в Иркутск телеграмму, но он к поезду не вышел.
— Странно!
— Да, не понимаю, в чем дело. Может быть, не получил моей телеграммы?
— Ну, а сынишка у Василия хорош?
— Чудесный.
Заглянув в глаза Виктору, Женя шепотом сказала?
— Я тоже хочу сына.
Виктор прижал ее руку к себе.
— Будет сын.
— У нас организовался профессиональный союз медицинских работников, — заговорила вновь Женя. — Меня избрали членом комитета. Но скоро уже придется бросить, — с сожалением добавила она. — Вот участь женщины, которая хочет стать матерью. Я часто думаю об этом, и мне становится грустно.
— Это сейчас, пока нет ребенка, — старался Виктор утешить Женю. — А вот появится на свет сын — и ты будешь счастлива. Ну, на полгода оторвешься от общественной работы — что за беда? А там мама вступит в права бабушки… Ну, а как партийные дела? — перевел Виктор разговор на другую тему. — Организация все еще объединенная?
— Объединенная. И знаешь, много таких, которые собственно к революции не имеют никакого отношения. Модно.
— Да, в тюрьму теперь за это сажать не будут.
— Новостей целая куча! — рассказывала Женя. — Во-первых, вернулся с каторги Володя Маленький.