Вельяминовы - Дорога на восток. Книга 2
Шрифт:
— Зачем? — еще пронеслось у него в голове. «Нет, нельзя, нельзя, я ведь ее не люблю…»
Но было поздно, — она уже была у него в объятьях, она шептала что-то ласковое, привлекая его к себе. Тедди, забыв обо всем, обняв ее, — вдохнул тонкий, неуловимый запах чего-то свежего, весеннего, — прохладной, терпкой травы.
Он сжал зубы. Разрывая кружево, приникнув губами к маленькой груди, Тедди еще успел услышать ее стон: «Я вся, вся твоя…»
Они лежали, не глядя друг на друга. Тедди, присев, потер лицо руками: «Прости, пожалуйста…, Это…»
Мораг, даже не оправив юбки, одним быстрым,
— Нет, — он, было, подумал, что надо отодвинуться, но Мораг была так близко, что Тедди чувствовал теплый, влажный жар ее тела у себя под пальцами. Проведя губами по ее шее, слыша, как бьется ее сердце, юноша повторил:
— Нет. Я не буду оскорблять твоих родителей, дядю Джованни — он твой опекун, мою маму…, Так нельзя, Мораг. Я дождусь, пока приедут мама и Джон, и сделаю официальное предложение.
— Да! — томно подумала девушка. «Повременим, ничего страшного. Он свое слово сдержит». Она ласково поцеловала его: «Я буду ждать столько, сколько надо, любимый».
Тедди покраснел: «Господи, какой я мерзавец. Она ведь была девушкой, — чистой, невинной, а теперь…, Теперь я просто должен на ней жениться, обязан. Мама поймет, я знаю».
Она все обнимала его, прижимаясь к нему маленькой грудью. Тедди, стиснув зубы, велел себе: «Нельзя! Когда вы поженитесь, тогда…»
Но Мораг уже ложилась на спину, увлекая его за собой, уже раздвигала ноги, ее угольно-черные волосы разметались по свежей траве. Тедди, раздеваясь, отбрасывая одежду, услышал шорох моря, и шепот той, другой: «Я так люблю тебя, так люблю!»
— Это не она, — горько понял Тедди. Мораг, приподнявшись, застонав, чувствуя, как он расстегивает пуговицы на ее платье, крикнула: «Я люблю тебя!»
— Да, — Тедди увидел, как белеет ее тело среди высокой, мягкой травы, — любишь.
Он подавил вздох. Наклонившись, юноша поцеловал ее: «Пусть будет так».
Сэмуэль Берри протирал стаканы за стойкой. В «Золотом Вороне» было тихо, в распахнутые окна дул свежий, прохладный ветер с моря.
— Пора и на покой, — подумал Берри, полюбовавшись сиянием стекла. «Мальчик пусть за дело берется, а я с внуками возиться буду. Уже трое, — он почувствовал, что улыбается, — хороша эта француженка оказалась. Они, конечно, такие же англичане, как и мы. Две сотни лет тут живут. Все равно — Фошоны. Значит, французы».
Со двора раздался стук копыт. Невысокий, светловолосый мужчина, просунул голову в дверь: «Мистер Берри?»
– Глаза, — вспомнил Берри. «Пятнадцать лет прошло, а они все такие же».
Он вышел из-за стойки и раскрыл объятья: «Давно не виделись, ваша светлость. Добро пожаловать. Никак, — Берри подмигнул ему, — на рыбалку собрались?»
— Да, — Джон рассмеялся, — я слышал, в Бретани она хороша. Что, мистер Берри, — он взглянул на кусок корабельной обшивки, что висел на стене, — все еще показываете посетителям записку Ворона?
— А как же, — кабатчик приосанился, — и сын мой будет показывать, и внук…, У меня уже трое, внуков, — гордо добавил он.
— Вот
— Кроу, чьи шахты в Корнуолле, — заметил Берри, пожимая руку Питеру. «Вы в наших краях человек известный. А перекусить, — он стал загибать пальцы, — пирог с бараниной и устрицами, последние доедаем, и суп, французский, моя невестка готовит. Биск называется. Хлеб свежий, сегодня пекли. Вам вина или эля? — спросил он, обмахивая тряпкой деревянный стол.
Джон блаженно вытянул ноги и взглянул на Питера: «Бутылку белого, хотя вы, мистер Берри, наверное, втридорога за нее дерете…»
— Так война, ваша светлость, — Берри развел руками. «Это еще из старых запасов…, - он осекся и покраснел.
— Из тех запасов, что капитан Джек Фэрфакс доставляет из Сен-Мало, — заметил Джон. «Вот, казалось бы, — он повернулся к Питеру и Майклу, — французские товары запрещены к ввозу. Да и вообще, — откуда их взять, побережье патрулируют военные корабли. Однако же в любой таверне отсюда до Грейт-Ярмута, если хорошенько попросить, можно достать и бордо, и бургундское. И в Лондоне, конечно, тоже, — Джон махнул рукой: «Ладно, Господь с ним, мистер Берри, война войной, а людям жить надо».
— Вот именно, ваша светлость, — пробурчал кабатчик. «Я сейчас пошлю слугу за Джеком. Он тут неподалеку живет. «Молния» его готова выйти на рыбалку, — Берри со значением поднял бровь.
— А мне эля принесите, — распорядился Джон. «Лучшего английского эля, я теперь его долго не попробую. Сестра моя привет передает, — он, неожиданно, улыбнулся. «У нее все хорошо, дети растут, старшему моему племяннику уже тринадцать этим годом».
— Вам тоже жениться надо, — неожиданно сказал Берри и тут же покраснел: «Простите, ваша светлость».
— Вот приеду с рыбалки, — Джон усмехнулся, — и женюсь.
Уже разливая вино в оловянные стаканы, Майкл нерешительно сказал: «Дядя Джон, но ведь это контрабанда…»
— Так не пей, — Питер рассмеялся: «Хорошо, что мы все вместе во Францию отправляемся, мальчик хоть волноваться не будет». Он попробовал вино, — бордо оставляло на языке вкус цветов, — и спросил: «А что, этот Джек Фэрфакс — сын того Генри Фэрфакса, что клад Энрикеса нашел? Того, с кем Джо вместе плавала».
— Вряд ли, — нахмурился Джон. «Фэрфакс четырнадцать лет назад на суше обосновался. Даже если у него и был сын, больно он молод для капитана».
— Приемный, — раздался смешливый голос у них за спиной. Высокий, широкоплечий мужчина в потрепанной, суконной куртке громовым голосом велел: «Сэмуэль, еще стакан принеси!»
Он присел за стол, и пожал руки мужчинам:
— Джек Фэрфакс, к вашим услугам. Лучший контрабандист побережья. Папа, — Джек откинулся на спинку скамейки и достал прокуренную трубку, — на моей матушке женился, как мне двенадцать лет было. Мой-то отец там, — он показал рукой в сторону моря, — утонул. И братишка у меня есть, — он принял стакан с вином и отпил сразу половину, — десять лет ему. Уже со мной в море ходит. Папа его на мачты отправил, как ему шесть исполнилось. Тоже Генри, — ласково сказал Джек.