Венец Фемиды
Шрифт:
И стоит ли писать «призрачным пятном»? Может, достаточно «призрачно белело напротив»?
Мрак. Трындец. Если так писать и дальше, постоянно правя и сомневаясь, то он не закончит роман и за два года! Надо меньше рефлексировать. Быть решительнее. В конце концов, читатель не заметит разницы. Он даже не подозревает, что можно сказать иначе. Он, читатель, воспринимает слова как данность, а вовсе не как результат творческого выбора между различными вариантами, не как результат работы интеллекта и воображения автора.
Да, но разве восприятие читателя – это критерий?
Однако нельзя же писать так, как тебе самому не нравится! Как не соответствует твоему вкусу и критериям. Писать на продажу, как проститутка, подавляя свое эстетическое отвращение, – лишь бы деньги заработать?
А вот это глупость. Никто не пишет тексты, которые не соответствуют собственному вкусу. Наоборот, все плохо написанные тексты как раз полностью соответствуют дурному вкусу их авторов. Проблема формулируется просто: чтобы писать хорошо, нужно для начала знать, что такое хорошо. Иными словами, владеть критериями оценки. Иначе любая словесная дефекация сойдет за литературу. И толпы таких же невежд, как сам автор, воспримут ее на ура…
Хотя это, пожалуй, снобизм… А быть снобом некрасиво.
С другой стороны, это чистая правда. Все так и есть. Может ли правда выглядеть проявлением снобизма? Надо будет эту мысль с Агатой обсудить…
Задумавшись, Руслан смотрел в окно. И вдруг осознал: сумерки уже заполонили город. Осели между домами, как кофейная гуща на дне чашки.
Он перевел взгляд на часы: начало восьмого. Как всегда, отвлекся от работы, погрузился в текст нового романа. А статью надо закончить сегодня, заказчик ждет! И Агата вот-вот придет. Надо еще на ужин что-то сообразить. Все, хватит зависать над романом, ну-ка за работу!
Руслан устремил взгляд на экран компьютера, где светилась неоконченная статья. Его работа. То есть та, за которую деньги платят. Начинающий писатель, он зарабатывал на жизнь копирайтерством. Несложные статейки для разных сайтов доход приносили невеликий, зато позволяли Руслану распоряжаться рабочим днем по своему усмотрению. А усмотрение его заключалось в одном: выкроить время для творчества. То есть для той работы, за которую ему никто денег не платит.
Статью он уже почти закончил, оставалось дописать пару абзацев и перечитать перед отправкой заказчику. Руслан сосредоточился, застучал по клавишам.
…Агаты что-то долго нет. Но ее новый ученик – пацан капризный, не первый раз Агата из-за него задерживается.
Ладно, это даже хорошо, он как раз успеет закончить статью, – решил Руслан, и его пальцы снова забегали по клавишам.
С Агатой они виделись почти каждый день, но все равно скучали друг по другу. Поэтому старались проводить вечера вместе, когда другая жизнь позволяла. Другая – это та, что за пределами их мира: работа, учеба, друзья, бытовые
Агата с раннего детства жила с бабушкой: ее родители погибли в автокатастрофе, когда малышке еще пяти не исполнилось. Раньше они с бабушкой жили в деревне в Подмосковье, потом переехали в Москву, в коммуналку, расположенную в одном из Тверских переулков. Но вскоре эту огромную квартиру выкупил какой-то нувориш, а всем жильцам взамен предоставил по квартиренке. Пусть небольшой, зато отдельной. К тому же Агате с бабушкой досталось аж две комнаты, хоть и смежные. В Коптево, как в другом городе. Или даже на другой планете. Зато две комнаты! И кухня своя! И ванная с туалетом – свои!
Это было счастье.
С тех пор они с бабушкой там и жили. А Руслан с некоторых пор в собственной квартире обитал один. Мама в последнее время активно устраивала свою личную жизнь, и присутствие взрослого сына ей стало мешать. Хотя именно он, сын, выдернул ее из круговорота деловой жизни и отправил на поиски личной. Руслан уже просто не мог смотреть, как мать чуть ли не сутками просиживает у экрана компьютера.
Ирина Сергеевна давно работала частным образом. Клиентов у нее было много, и новые постоянно просились. Им приходилось отказывать: рабочий день и без того удлинился до предела. Откуда естественно и логично вытекало тотальное отсутствие личной жизни. Работа приносила доходы, весьма существенные, но ничего для души. Ни для эмоций, чувств, кругозора, ни даже просто для приятного расслабленного досуга. Возможно, именно поэтому отец Руслана ушел? Они разошлись, когда ему исполнилось восемнадцать. Похоже, ждали, чтобы сын подрос, ответственные родители.
А мать так привыкла вкалывать, что не могла остановиться. Уже не в деньгах была причина – теперь востребованность Ирины Сергеевны сыграла с ней злую шутку. Клиенты ее обожали, ею восхищались – еще бы, спец высококлассный и в придачу красивая женщина, с юмором и с тактом. Она буквально спасала компании от финансовой смерти. Неудивительно, что ее носили на руках.
Да только вне работы у матери ничего не было. Правда, в мире цифр она находила интеллектуальное удовольствие, а положительные эмоции ей обеспечивали другие цифры, исправно увеличивающие ее банковский счет. Но разве этого достаточно для полноценной жизни?
После развода дом опустел. Руслан учился на юрфаке, в свободное время тусовался с однокурсниками и был плотно занят своими делами. С матерью они сосуществовали параллельно, почти не пересекаясь. К тому же он с детства привык к вечной маминой занятости, и ему даже в голову не приходило предложить ей провести выходной вместе, поехать на прогулку или на выставку. Мать и сын очень любили друг друга, отлично ладили, понимали с полуслова каждую мысль – при этом жили как добрые соседи. «Ма, я в универ, целоваю!» – кричал он по утрам, проходя мимо ее кабинета. А мама уже сидела за компьютером.