Венец Фемиды
Шрифт:
Неожиданно несколько звуков вырвалось против воли из моего горла. Мужик, кажется, удивился еще больше.
– Это что было?
– Ничего.
– Где-то болит?
В его голосе не слышалось и ноты участия – так, спросил для информации.
– А что, похоже на стон? – мне вдруг стало смешно.
Верзила кивнул:
– Или на мычание.
– Вообще-то я пела… Про себя.
И, набрав воздуха в легкие, я вывела несколько нот:
I can’t liveIf living is without youI can’t liveI can’t give anymore…Акустика
Увидь эту сцену кто со стороны, подумал бы: ну и дурдом! В подвале, возле стиральной машины и шкафов с бельем, стоит девица и поет; а напротив нее мужик вовсю таращит глаза. Точно, психушка.
Помолчав, верзила вдруг пошел на меня. Я отпрыгнула в сторону и выставила руки перед собой.
– Нужна ты мне, – презрительно фыркнул он и, отодвинув меня плечом, прошел через арку, которая находилась позади нас, в комнату с полками. А там, в торцовой стене, отпер ту самую металлическую дверь, которую я вслепую нащупала раньше.
– Проходи.
Что это? Ловушка? В этой темной комнате Синяя Борода держит цепи и кандалы для своих пленниц?
Ничего не было видно в черном зеве проема, и оттого мне стало особенно жутко.
– Ну же, – нетерпеливо произнес мужчина, – что стоишь? Я тебя вежливо пригласил, но, если непонятно, могу и силу применить.
Для демонстрации сказанного он схватил меня за шею сзади и швырнул в пасть двери.
Я налетела на какую-то мебель, ойкнула. В этот момент загорелся свет. Я оглянулась вокруг и не поверила своим глазам: это был кабинет, уютно и даже, я бы сказала, интеллигентно обставленный. Книжный шкаф, небольшой письменный стол, диван, два мягких кресла, кофейный столик. На полках стояли Шекспир, Бальзак, Толстой, Пушкин…
– Вы сослали свою библиотеку в подземное бомбоубежище? Собираетесь почитать наконец книги, когда наступит ядерная зима? – съехидничала я.
– Садись давай, – нелюбезно откликнулся мой похититель. Наверное, у него с чувством юмора плохо. – Разговор будет серьезный, Агата.
Он уселся в кресло, указав мне на диван.
Но тут же встал и, порывшись в карманах, достал мой мобильный.
– Можешь забрать, – бросил он его мне на колени. – Симки там нет. Верну тебе потом. Если отпущу.
Чехол моего телефона был грязный, кисточка-подвеска исчезла – наверное, оторвалась. Как будто кто-то вырвал мобильный у меня из рук, да еще и уронил его на землю.
– Подождите… А укус комара… Это не комар был, да? – вдруг догадалась я. – Это вы меня подстерегли… Потом чем-то кольнули, да? Каким-то лекарством… точнее, веществом, от которого я потеряла сознание… И вы меня притащили сюда в подвал… – Я говорила и кивала в такт своим догадкам. – Зачем, объясните!
– Нет, милая, это ты меня искала. Вот, считай, нашла. Должна радоваться. И сядь наконец!
– Я вас не искала! – произнесла я с отчаянием, понимая, что мои возражения бесполезны. – Я вас не
– Не знаешь? Как интересно. И зачем ты охотишься за мной? Почему хочешь меня убить?
– Я?!
От изумления у меня аж дыхание перехватило. Я закашлялась под пристальным и враждебным взглядом мужчины. Схватилась за спинку дивана. Села.
Он ждал, пока я прокашляюсь.
– Так зачем, Агата?
– Не понимаю… Я не хочу вас убить… Вы кто вообще? Откуда вы знаете мое имя? И с чего бы мне…
– Прекрати. Мне известно и кто ты, и что искала меня. Только не нашла. В Колокольцах я давно не живу.
– Колокольцы? – растерялась я. – Действительно, я была там недавно… Ездила на день рождения подруги. Но при чем тут вы?
– А при том! Ты дом мой рассматривала, думала меня там увидеть?
Я ничего не понимала. Какой еще дом? И вдруг до меня дошло: точно, я рассматривала один! Жуткий и уродливый. Раньше я его не видела (или не запомнила) – в деревне с детства не была. Бабушка категорически не желала туда ехать и меня не пускала, да и Катя любила приезжать ко мне в Москву – погулять, по магазинам поболтаться. Но у нее родился ребенок, и я все-таки отправилась в Колокольцы на двадцатипятилетие подруги. Вот и изумилась, увидев подобную безвкусицу.
– Точно, – ответила я. – Хотела увидеть, кто построил такое чудище. А это, оказывается, ваш дом? У меня для вас плохая новость: он уродует пейзаж.
– Все, утомила! – раздраженно повысил голос верзила. – Кончай этот цирк!
И вдруг он оглушил меня оплеухой. Не знаю, связано ли это слово с ухом, но удар пришелся точно на ухо и действительно оглушил. Было не столько больно, сколько звонко.
Я завалилась вбок на диван.
– Это я легонько, – доверительным тоном сообщил верзила, наклонившись ко мне. – Педагогический прием такой, – гыкнул он и рывком поднял меня. – Как, жива? Вот и хорошо. Теперь будешь паинькой, да? А то я могу посильнее, сама понимаешь: рука мужская, тяжелая.
Он посадил меня обратно.
– Давай для экономии времени я сам все расскажу. Ты убила уже двоих. А теперь охотишься за мной. Ты считаешь, будто мы втроем виноваты в… в том, что случилось с твоей матерью. Но я…
– С моей мамой?! – перебила я его. До меня с трудом доходил смысл услышанного. – Вы хотите сказать, что вы были в той машине?
– В какой машине? – на этот раз удивился верзила.
– Я не знаю марку. В той, что врезалась в моих родителей. В ней были вы с друзьями, так, что ли, понимать?
– Каких родителей? – тупил мой собеседник.
– Моих. Папы с мамой. Они ехали в машине, в них врезалась другая. И они погибли на месте. А я выжила.
Мужчина молчал, рассматривая меня с недоверием.
– Давай-ка проверим одну вещь, – медленно проговорил он, – на всякий случай. Тебя как зовут?
– Агата.
– Фамилия?
– Скворцова.
Он помотал головой.
– Значит, ошибки нет. Все сходится.
– Что у вас сходится?! – повысила я голос в нелепой надежде прекратить этот бред.