Венец из окровавленных костей
Шрифт:
— Мы и есть эти тени в огнях! — неожиданно пронеслись ветром слова отца.
Хаг отмахнулся. Благо сегодня он напьется, и эти мысли улетят, хотя бы на время.
Возвращаясь на двор тана, Хаг заметил вздымающийся дым из рощи и мелькающие вдали огни. При виде этого работники ускорили шаг и весело запели гимны. Несколько идущих впереди молодых парня сладостно обсуждали каких-то девок из соседних селений, коих они видели на прошлое празднество. И речи их были полны предвкушения увидеть их на этот год. Хаг помотал головой, слушая эти разговоры. По сути, возлежание на свадьбу Лунга
Хаг усмехнулся: Воган, по слухам, был зачат именно на празднование, но ни на великого вождя или героя он не походил. Хоть ему и предстояло стать таном.
Будущий тан, тем временем, беззаботно дремал на крыльце длинного дома, с его ослабевшей руки свисала чарка. Хаг нарочно громко вонзил топор в полено: от звонящего звука Воган вскочил, обронив наземь пучок стрел.
— Закончили? — Сонно спросил он.
— Ага.
— Ну иди, рубаху переодень да пойдем. — Он невозмутимо — не гоже племяннику тана являться…в грязи — он зевнул.
Солнце наполовину выглядывало из-под земной тверди, сопротивляясь надвигающейся тьме последними ярко-алыми лучами. Купаясь в этом кровавом свете, проникающем сквозь деревья, Хаг застал вой рога, провозглашавший начало торжества. Десятки, сотни людей тянулись цепочками к священной рощи, где еще сохранились величественные железные дубы перворожденных. Братья шли бок о бок с веселой толпой, вмиг сделавшейся обеспокоенной, когда из самой рощи от одного к другому цепочкой передали ли одну фразу: «Скади здесь». Воган с улыбкой наблюдал, как толпа вмиг теряет улыбки и становится суетливо-обеспокоенной.
— Что лыбишься дуралей — осадил самоуверенного юнца седой щитоносец.
— Дык праздник.
— Скади здесь — сплюнул щитоносец, отгоняя злость. — Быть беде…
— Беда будет, если я не напьюсь. — Отмахнулся младший сын Железнобокого. — Да, брат! Если мы не напьемся!
— Скади здесь — пожарил плечами Хаг.
— Да чтоб вас! — Воган ускорил шаг и подбежал к друзьям с полными мехами меда.
Наличие вестницы войны его нисколько не трогало.
Хаг стоял в первом ряде крупного круга собравшихся, держал щит и топор, как подобало ритуалу, рядом стоял брат. Быка на жертву и правда выбрали огромного, самого откормленного. Старик положил подвешенному животному ладонь на лоб. Алый отпечаток остался меж рогов.
— Лунг прими ее в свадебный дар и пусть твое семя наполнит наши земли, как наполняет Летту! Лунг! Призываю тебя и воинство твое на празднование! Лунг! Небесные копьеносцы, щитоносцы! Наполните на ссвоей храбростью и силой! Летта, испей подношение и приведи наших сыновей и дочерей к великой мудрости твоей!
Вывели с десяток беременных девушек. Старейшина припал к их ногам,
— …благослови их, великая Летта! Благослови их плод! Благослови воздетую семенем Лунга нашу землю! — Он так же неожиданно вскочил.
Меньше чем за секунду в его руке оказался широкий кривой резак, он с волчьи воем, призывая богов, вскинул руки к небу. Это было сигналом! Первые ряды кольца начали неистово колошматить топорами, мечами, булавами по щитам. Сыны тана, хоть и с небольшим опозданием, но включились в этот поток. Барабанная музыка наполнила рощу, добавляя алому закату еще более кровавый вид. Старик взмахнул резаком по шее животного, бык задёргался, затоптался, дико замычал, но с веревки не смог сбежать. Кровь хлынула в подставленную чашу и когда она наполнилась, ухватом ее вырвали из-под шею зверя, а удар огромного топорища прекратил страдания.
Старейшина подставил миску под изрезанный ликами дуб.
— Это вам! — Поклонился он. Толпа завыла волком в небо.
Но на этом церемония еще не была закончена. Четверо перевернули быка на спину. Этим же резаком он разрезал тушу поперек. Две женщины оттащили потроха в сторону. Старейшины вырвал печень и сердце зверя, разложив в две миски. Он взял сердце в руку, проткнул. Кровь пролилас в небольшую деревянную миску. Подойдя к беременным невестам он каждой помазал кровью лбы и прикоснулся к их вздутым животам. На белых тканях оставались алые следы.
— Ваш плод благословлен! — Тихо сказал он, но толпа взбудоражилась радостным хохотом.
Позади старейшины появилась женская фигура. Заметив ее, толпа мигом зомолчала. «Скади» — прошелся по рядам шепот. Женщина склонилась над откинутыми потрахами и протянула туда руку. Второй она держалась за длинную палку. В отблеске костра Хаг смог разглядеть ее. Она не была старой, можно было ее даже назвать красивой. Ей от силы было лет 35. На лице красовался синий мазок. Скрывабщий ее гол и глаза. Хаг заметил, что один глаз ее полностью белый и бездвижный. Она обвела всех взглядом. Роща затаилась, словно чувствую напряжение собравшихся.
Прошло не менее пяти минут, но все, включая старейшину стояли бездвижно. Хаг уловил слезы на глазах некоторых девушек, ведь Скади славились тем, что могли навлечь порчу на девушку или на ее плод просто из-за того, что та могла показаться им через чур красивой, или через чур рыжей, или худой, или, наоборот, толстой. Наконец она вырвала руку из кишок и поднялась.
— Поля дадут добрые всходы, а леса наполняться зверями. — Проговорила она. Голос ее был похож на воронье карканье. — Я вижу, вы соберете хороший урожай…. — она начала шептать, что-то себе под нос.
Хагу показалось, что ее мертвый глаз дернулся.
— Ваши дети станут великими охотниками и великой добычей. — Она злорадно усмехнулась. — Сыны тана! — Резко вскрикнула она. — Вы соберете свой урожай. Ибо вижу я, ткать предстоит вам. — Она подняла голову к небу и полились стихи, злые и недобрые:
Вижу я ткань из кишок сынов человечества,
А вместо грузил на станке черепа.
А перекладины — копья в крови.
Гребень — клинки,
Стул ваш щиты.
Топоры и мечи — полотно тел подбивать!