Венец из окровавленных костей
Шрифт:
«Благородное дело, достойное рыцаря короны». — Еще раз повторил он про себя.
В нос ударил трупный запах. Лабрайд поднес к лицу испачканную руку: запах исходил от нее. Недавний поход в келью ученого монаха медика не спешил убирать свои следы. Как только он убрал ладонь от лица, раздался стук и в дверной проем прошел слуга Всеотца Беннет.
— Я закончил осмотр. — Подойдя к столу, монах положил на стол кипу исписанных страниц. Его взгляд вопрошающе уперся на бутыль вина.
— Да, пожалуйста. — Ответил на молчаливую просьбу Лабрайд.
— Хорошее, — после
— Как ваши научные изыскания? — Лабрайд принялся перекладывать отчет Беннета для отправки.
— Все так же. Я все еще настаиваю на том, что этот «мор» дело рук изощренного ума.
— Не проделки тьмы? — Лабрайд отложил в сторону бумаги, отпил вина из застоявшейся кружки.
— Темного ума — поправил себя Беннет, сделав очередной глоток. — У этого бедолаги усилился кровоток, а сама кровь поменяла цвет, как и у остальных. Потемнели легкие…вы, в прочем, и сами видели.
— А глаза?
— Зрачки пропали, странный эффект, думаю, это связано как-то с отмиранием части мозга. Впрочем, я не сталкивался с таким, хотя…знаете об иллирийском «цветке пустыни»?
— К сожалению, да.
— Я изучал воздействие этого наркотика на столичных моряках, ну, еще до ссылки сюда, и, конечно же, без благословения храма…
— Как в общем, ваша работа и здесь. Что с вами будет, если ваши отчеты попадутся новому первосвященнику? Вас отлучат?
— Вполне вероятно. Видите ли, дорогой Лабрайд, раньше, когда мою голову покрывали густые рыжие волосы, а спина не так опускалась к земле, в общем, еще до того, как я надел рясу, я служил помощником умнейшего из слуг Всеотца — Алана Эйсовского.
— Святого подземелий? Не знал об этой стороне вашей биографии.
— Да, церковь долго сражалась за то, чтобы отменить титул святого, — Беннет улыбнулся. — Но, заслуги в медицине, и любовь низших столичный слоев, и, конечно же, мудрость короля, позволили почившему взобраться до ног Всеотца. — Монах сделал глоток, постучал пальцами по подлокотнику кресла. — В общем и целом я проходил у него в учениках несколько лет. Еще тогда, до войны с Иллирией этот наркотик уже появился в среде моряков, просто, не получил такое распространение. Одним из побочных эффектов передозировки было полное отсутствие зрачков, либо их сильное осветление, из-за чего бедолаги становились абсолютно слепыми.
— У мора и «цветка пустыни» есть что-то общее? Надо же…
— Это весьма необоснованный вывод, — замахал рукой Беннет. — Просто указал на некоторое соответствие. Вы переписываете мой отчет? — Не смог скрыть удивления монах, наблюдая за тем, как командир форта внимательно читая принесенные им документы выписывал что-то в отдельный свиток.
— Нет, — мотнул головой Лабрайд. — Это для одного моего друга, вернее, уже родственника. Он интересуется протеканием болезни и всем, что сней связано.
— Надо же, неужели сам граф Тирион Таврус?
— Его младший сын.
— Забавно, — лицо Беннета пересекла искренняя улыбка.
— Что?
— Ну, понимаете… — монах кашлянул в кулак,
— Да, в этом они, видимо схожи. Хотя, если хотите мое мнение: этим мором должно интересоваться все королевство.
— Пока он не идет за границы северных лесов всем наплевать. Думаю, многим при дворе даже выгодно.
— Но не нам. — Закончил Лабрайд, прикусывая губами кончик пера.
В дверь снова раздался стук, на этот раз громкий. Дверь распахнулась, через проем грузно зашел довольно тучный человек, с круглым небритым лицом и еле прикрываемой редкими длинными волосами лысиной.
— Ивон, вы вернулись? — Поприветствовал зашедшего Лабрайд, пытаясь проигнорировать воцарившийся во весь кабинет кислый запах: смесь вина, пота и так любимого тучным мечником, лука.
— Милорд командующий, — гремя шпорами на кавалерийских сапогах, воин медленно прошел на середину кабинета, поприветствовав сидящего монаха кивком. — Разрешите, — он указал на стоящую наполовину опустошенную бутылку вина.
— Да, конечно.
Сняв толстые перчатки, Ивон открыл бутыль и не найдя кубка вылил в себя чуть ли не треть оставшегося в ней вина. После поправил ремень с мечем, скрывающимся под выставленным вперед животом, и поставил бутылку на стол. Не торопясь с отчетом, он пододвинул третье кресло к столу и с удовлетворенным видом уселся в нем.
— Ненавижу седла. Простите милорд командующий, но четыре дня в седле для меня через чур. — После удовлетворенного, расслабляющего выдоха, начал Ивон.
— Так что там с горцами? Вы нашли их? — Лабрайд решил начать допрос.
— Да, на нашей территории их не было, они обогнули нас по самому краю.
— А соседние форты?
— Я встретился с тамошними разведчиками: видимо, северяне ими занялись. Они вышли на сгоревшее поселение: на пепелище северяне оставили кучу мертвых горцев и еще несколько отрезанных голов по кругу места бойни. Один из моих ребят, из местных который, сказал, что это подпись железноногого. Можно утверждать, что горцы ушли с нашей и их террритории.
— Хорошо.
— Еще…
— Что?
— Мы видели черных щитов.
— Проклятье, так не одно, так другое. — Лабрайд еле сдержался, чтобы не ударить кулаком об стол. — Сколько?
— Примерно пол сотни.
— Из-за горцев доставка провизии и так задержится, я уж не говорю о письмах, а тут еще и этот проклятый Гильмерих. Зачем они тут?
— Может, пришли к каменным воронам. — Предположил Ивон.
— На подмогу?
Воин лишь молча пожал плечами.
— А что там с зараженными? Встречали кого? Как оставшиеся селения? — Дождался своей очереди Беннет.