Венец из окровавленных костей
Шрифт:
— Вставайте. Быстрее.
Оулден обнаружил, что находится в другой пещере. Вокруг разворачивалась настоящая резня, воины возглавляемые Крундом рубили смеющихся под их сталью культистов. Орсо тоже был здесь, бодрый и при оружии.
— Слава богам, мы нашли вас. А то бы мне дядя голову открутил бы быстро. — Крунд взял в охапку шатающегося графа. — Вы целы?
— Да.
— Вы нашли то, что искали? — Добив очередного вороненка, Орсо подошел к нему.
— Да, нашел.
— Ни слова про то, что мы здесь съели. — Шепотом проговорил Орсо. — Ни слова.
Это вызвало смех у Оулдена. Услышав этот хохот, воины даже отвлеклись от своей кровавой работы. А он все продолжал и продолжал
Глава 20
Глава 20.
Костер для тана
Весть о черных щитах Дунланг принял весьма благосклонно, хоть, казалось, и не очень то и обрадовался. Еще меньше он обрадовался дарованному противником вину. Проклял его, но выпил все до последней капли. Хагу, как и тану, связали руки, вновь подняли на ноги, впереди еще день пути по каменистым горным тропам.
Вождь каменных воронов, казалось, совсем не спал. Хаг обнаружил его на первых лучах, уже со вздетой маске и на коне при оружии. Горцев стало еще меньше. Кони мчались по опасной горной дороге быстрее, чем в предыдущие дни. Видимо, сказывалась погоня.
— Гильмерих, может нас и не спасает вовсе — пробубнил Дунланг. — Он лишь хочет подороже нас продать, а вот кому… — многозначительно хмыкнул тан.
Горцы не подавали виду обеспокоенности, хоть и неслись во весь опор. К полудню вереница всадников вышла к ущелью, с двух сторон возвышались, сжимаясь высокие, почти гладкие возвышенности. Всадники еще не успели заехать туда, а Хаг уже почувствовал как эти природные нерукотворные стены сдавливают его. От этого перехватывало дыхание. Поставь на каждую возвышенность по паре десятков стрелков и никто не пройдет дальше. Как то он видел, как упавшее с телеги бревно сломало ногу лесорубу, упавшее бревно с такой высоты не оставило бы от лесоруба и мокрого места.
Неожиданно, всадники один за другим остановились, прямо перед въездом в ущелье. Половина приложили ладони ко лбу, обеспокоенно вглядываясь ввысь, словно, кого-то ожидая. Наконец, на вершине появились неразборчивые фигуры. Хаг насчитал семь расплывчатых черных фигур. И одна, как то неестественно брыкалась, словно связанный бычок. По реакции горцев, он понял, что это не то, что они ожидали. Неожиданно, брыкающаяся фигура, повинуясь пинку стоящего позади с огромной скоростью полетела вниз. Хаг воочию увидел, что случилось бы с лесорубом на которого с такой высоты упадет бревно. Кровь, мясо и мелкие кости разлетелись на десятки шагов, и казалось, даже достигли копыт стоящих впереди.
— Друид, это был друид — прокатилось по рядам всадникам.
— Гильмерих — прошипел Дунланг.
— Мы спасены — глупая улыбка сама собой надвинулась на лицо Хага.
— Будь готов, им легче нам глотки перерезать, чем отдать. Волк охотнику свою добычу не отдаст.
Дунланг оказалось прав, Йемен подскочил к пленным, которых сгрузили с коня на землю, с обнаженным клинком.
— Выбирай — махнул он Хагу. — Примешь мою сторону, я поведу тебя по пути твоего отца, и ты увидишь его истину, а может быть, и его самого. Выберешь Дунланга — разделишь его судьбу. — Над пленниками нависло несколько клинков. — Оставь гордость, вас прирежут как овец, хоть мне и больно от этого.
— Прости вождь в железной маске, — Хаг поднялся на колени — служи и дальше моему отцу, а встретишь, передай, что его сын отказался от его истины.
— Прощай — кивнул вождь горцев.
Хаг зажмурил глаза под безумный смех Дунланга, ожидая пронзающей стали. Но вместо нее на парня упала туша. Хаг поднял глаза — стрела торчала из шеи горца.
По всюду слышался свист стрел и крики горцев. Хаг отодвинул, издающие предсмертные конвульсии тело. Дунланг уже добивал горца. В руках у него был кривой нож,
— Лови!
Хаг, поймав нож, немедля разрезал путы, и ползком подобрался к тану.
Черные щиты, выросшие как будто из-под земли, окружили ватагу горцев.
Каменные вороны не смогли организоваться и вместо стены щитов, Хаг наблюдал вокруг разрозненные стычки. Всадники падали вместе с конями. Вороньей банде пришел конец.
— Все равно вы сдохните! — разразилось совсем рядом.
Над пленниками нависла тень с топором. Хаг кинулся с ножом, но удар древка опрокинул его. В глазах поплыло небо. Когда он вновь поднял глаза, Дунланг лежал на земле, а горец кажется, делал второй замах. Хаг не мешкал, ладонь сама нашла топор застреленного горца. Северянин поднялся за долю секунду и взмахом всадил лезвие топора прямо в бедро противника. Над головой просвистел топор горца. Навалившись всем телом, Хаг спихнул горца на землю, но и сам, не устояв на ногах покатился, ударившись о парочку трупов. Горец вставал медленно, опираясь на каменную глыбу, под которой лежал раненный тан. Хаг подхватил меч мертвеца и понесся снова, яростной бурей ударов он обрушился на истекающего кровью врага. Один безумный, наполненный слепой злобой широкий удар разрубает пальцы, в милостыне выставленной руке и несет клинок дальше, разрубая меховую куртку на предплечье. Косая рана проходит до груди и меч застревает в кости.
Хаг, еще не отдышавшись, ринулся к раненному тану. Дунланг выглядел бледнее серых камней. Левой могучей ладонью, он прикрывал рану на правой руке.
— Тебя ранили, тан, дай посмотреть — Хаг в панике отодвинул ладонь Дунланга, и его затрясло еще сильнее — там, где должна была кисть, обливался кровью тупой обрубок.
Хаг сделал все, что смог, дрожащими руками, под вой умирающих горцев, он перетянул обрубок ремнем, прижал рану тряпкой и поднял тана на ноги. Пленники стояли в окружении черных щитов, а где-то вдали, следи отступающих всадников, Хаг разглядел железную маску вороньего вождя.
— Ты Хаг, названный сынок Железнобокого? — Раздался голос подошедшего воина, одетого в кольчугу и черный плащ.
— Тану нужна помощь. — Лишь выдавил он из себя.
— Ну, так помоги.
Дунланг выглядел непривычно…он выглядел жертвой. Его тело покрылось неестественной синевой. А сам он трясся из-за жара. На глаза то и дело наплывала влага. Хаг чувствовал, как все внутри него сжимается, когда он бросал короткие взгляды на тана. Северный медведь был повержен. Немилосердная смерть пощадила его, отдав растерзания самому себе. Хаг как никто другой понимал, о чем думает тан. Повержен, оставленный на потеху гнить собственной гордости. Смерть была ему предпочтительней, чем невозможность даже поднять топор.
Сам Хаг хоть и чувствовал себя паршиво: все тело переломано, раны продолжали кровоточить. Но глядя на тана, свою боль он запихивал как можно глубже. Среди черных щитов оказался один лекарь, его настойки хоть и выручали от боли, однако голову унять были не в силах.
— Черная кровь — коротко бросил лекарь, осматривая обрубок Дунланга. — Ты молодец, что остановил кровь, но, клянусь штормом, он умрет в конце недели.
«Яд — крутилось в голове — ну конечно же».
Горские ублюдки частенько таким промышляли, немногие конечно, ибо самому можно было пострадать от собственного же коварства, однако некоторые по рассказам былых рубак, обмазывали свои клинки и ядах. А то и в дерьме. Рвныт заражались и приводили, порой даже к нескорой смерти. А может и просто слишком много ран, каким бы человек не был храбрым и крепким, а Дунланг был самым крепким, кого видел Хаг, предел есть у всех. И возможно, это был его предел.