Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972

Антология

Долгий дождь

Дождь идет, дождь идет. Молодую догарессу старый дож ведет. Через душную Одессу, полумертвый порт, молодую догарессу старый дож ведет. Через дымную завесу (где разбитый дот) в тыл, к расстрелянному лесу, мокрый Додж идет, парень держит пулемет, дождь идет, дорога к лесу. Молодую догарессу старый дож ведет. Он прижал к лицу ладони, мокрые от слез. Донна Лючия – в короне солнечных волос! По разбитым бомбой рельсам Пулковских высот в гимнастерке догаресса через дождь идет. Боже, свадебное ложе тот же эшафот! Додж идет. В Палаццо Дожей хлещет пулемет. Парни в вымокшей одеже Додж ведут на дот. В

золотой собор на мессу молодую догарессу старый дож ведет. Это с ними или с нами долгий дождь идет, беспорядочными снами войн и непогод, с Моста Вздохов по дороге, оскользясь об лед, поседевший, одинокий, старый дож идет. 1972 г.

Александр Китаев

Отъезд в Венецию

Александр Китаев! Вы В золотой Венеции О величии Невы Прочитайте лекции, И под легкою фатой Итальянку с веером Очаруйте красотой — Грустным снежным севером! Очаруйте санками! И с венецианками Приезжайте вы К берегам Невы! 2 апреля 1914 г.

Дмитрий Кобяков

«Фонарных решеток узоры на стенах…»

Фонарных решеток узоры на стенах Пестрят закоптелые своды таверн, И красны блестящие камни ступенек, Ведущие к устью канала Марен. Упругие ряби живого агата Податливо брыжжут под черным веслом. «В таверну, в таверну! Сегодня богатым И щедрым, signori, я буду послом!» Спешащая тень остроносой гондолы Мелькает на зелени мокнувших стен, И капает гулко сочащийся холод — Замерзшая кровь обессилевших вен. На черной воде окровавленный кокон — Kpacнеет, как сгусток крови, полоса, — И светят гондоле из огненных окон Таверны раскрытой ночные глаза.

Борис Ковынев

Песня гондольера [568]

Синьорита подзывает гондольера И тихонько говорит ему во тьму: – Гондольер, Я полюбила кавалера. Отвези меня немедленно к нему. И ответил гондольер: – Чего же проще! Вот гондола, Вот гитара, Вот луна! — Задремали апельсиновые рощи. Над Венецией простерлась тишина. Синьорита отодвинула портьеру. Показалось ей, что близится гроза. И случайно заглянула гондольеру В молодые и влюбленные глаза. Страсть и ревность бушевали в них открыто. Так не любит даже страстный кавалер. И сказала гондольеру синьорита: – Я люблю тебя, прекрасный гондольер. И ответил гондольер: – Чего же проще! Вот гондола, Вот гитара, Вот луна! — Задремали апельсиновые рощи. Над Венецией простерлась тишина. 1942 г.

568

Интермедия к спектаклю «Слуга двух господ» в постановке Театра имени Вахтангова в 1942 году. (Прим. автора.)

Сергей Козеко

Венеция

Все спит в лазури голубой… Венеция, ты вся передо мной: Вот дожей древних дивный дом, За ним собор Святого Марка И башни в небе голубом, И мрамор, блещущий так ярко! Гондолы мрачные скользят И плеском тихим говорят: О славе дней минувших, О жизни замерших дворцов, Теперь в тиши уснувших! Все тихо… лишь напев гребцов Молчанье нарушает, Да звон от башенных часов Далеко где-то замирает… Венеция, 1912 г.

Венеция

Над Венецией тихо всплывает луна, Серебря неподвижные воды, — Не плещет по мраморам больше волна И замерли грустные своды! Над Марком святым в вышине голубой, Вдохновенный Апостол сияет; Облитый поднявшейся в небе луной, Он храм красотою венчает! Нельзя оторваться от этих картин, Мозаик чарующих очи; Часами готов я стоять здесь один В этой сказочно блещущей ночи! Венеция, 1912 г.

Лидия Кологривова

«Под тихий плеск каналов…»

Под тихий плеск каналов В величии немом Венеция заснула, Спит непробудным сном. Дворцы глядят угрюмо, Средь мрачной тишины, О временах минувших Порой им снятся сны. Победы слышны клики И

лязг цепей и стон, И пенье стройных лютней И кубков полных звон. В застенке пыток муки И черный Трибунал, Цветы, гондолы, маски, Веселый Карнавал, На старом Буцентавре, В кругу своих вельмож, Кольцо бросает в море, С ним обручаясь, Дож. На лестнице Гигантов Раздался вопль и плач, Стоит над черной плахой С секирою палач, На белые ступени Кровь хлынула волной, И голову седую Подъемлет он рукой: «Смотрите! вот изменник Фальеро!» Кличет он. «Венецию он предал И был за то казнен!» Вот колокола звуки С Сан-Марко потекли, То Мавров показались На море корабли. Республика к защите Набатом всех зовет; Галера за галерой Под знаком Льва плывет. Кругом краснеют волны, Потоком льется кровь, Враги то отступают, То подплывают вновь. «Венеция! Сан-Марко!» Несется славный клич, Неверным над Царицей Победы не достичь! Сильна ее держава Владычицы морей, Ни Генуа <sic>, ни Турки Не могут спорить с ней. Бег времени стремится Вперед, движенья полн Венеция уснула Под шум зеленых волн. Молчат дворцы немые, Нет в гавани галер, И будит тишь каналов Лишь песней гондольер. Да гордо возвышаясь, Сан-Марко все стоит, И в море зорким оком По-прежнему глядит.

Венеция

1. Город чудный, город странный Спит до утренней зари, Тут и там во мгле туманной Чуть мерцают фонари. Всюду говор смолк веселый, Тишь сменила шум дневной, Дремлют чудные гондолы, Словно птицы над волной. И стоят, как привиденья, Дней минувших мертвецы, Чуть белея в отдаленье, Над каналами дворцы. Я гляжу на них, и, мнится, Оживает тишина, Будто прошлое мне снится, Ночь виденьями полна. Слышен тихий скрип балкона, Шелест… шепот над водой — Это с Мавром Дездемона Снова шепчет в час ночной. Вот, как луч мелькая лунный, Тень неясная встает, И аккорд доносит струнный Ветра легкого полет. Крик ревнивый, всплеск канала, Всколыхнулася волна, И, замолкнув, застонала Прозвеневшая струна. И опять передо мною, И безлюдна и мертва, Спит, окутанная мглою, Адриатики вдова. 2. От былых побед усталый, Словно присмирев, Смотрит в мутные каналы Окрыленный лев. Он своей блестящей славы Время пережил, Не вернуть былой забавы И угасших сил. Уж ему набегом боле Не грозит сосед, Нет врагов на бранном поле, Но и нет побед. И застыл он бесполезный, Тихой грусти полн, Опустив свой взгляд железный В глубь зеленых волн.

Василий Комаровский

Je montai l’escalier d’un pas lourd et pesant.

Th'eophile Gautier

«Пылают лестницы и мраморы нагреты…»

Пылают лестницы и мраморы нагреты, Но в церковь и дворец иди, где Тинторетты С багровым золотом мешают желтый лак И сизым ладаном напитан полумрак. Там в нише расцвела хрустальная долина И с книгой, на скале, Мария Магдалина. Лучи Спасителя и стол стеклянных блюд. Несут белеющее тело, ждет верблюд: Разрушила гроза последнюю преграду, Язычники бегут от бури в колоннаду И блеск магический небесного огня Зияет в воздухе насыщенного дня. 1912 г.

Мария Комиссарова

Венеция

Чем меня Венеция встречала? Плеском волн И взмахами весла. На волнах как на руках качала, И по узким улочкам вела, И по переулочкам, как щели… Чем еще? — Улыбками друзей, Что сказать по-русски не умели Те слова, что мне всего нужней. А еще она меня встречала Праздничной, как сказка, пестротой, Алый парус в море высылала, Возводила купол золотой, Раскрывала книгу доброй славы, Где что ни страница — Чудеса. Лев шагал навстречу златоглавый, Разбудив столетий голоса. Всю тебя С твоею далью дальней, Поселю я в памяти своей: Все огни гондол твоих печальных, Все рукопожатия друзей, Все созвучья линий, Тени, Света, Красок, что не встретятся нигде — Всё, что ты явила на рассвете, Как в волшебном зеркале, В воде. 1962 г.