Венесуэла - страна напрасных надежд

Вместо банки огурцов в кладовке, я нашла огурчик своего мужа. И вареник его секретарши. Такая вот кулинарная порнография. А началось все с салата Оливье.

– Это не салат Оливье, - я недовольно смотрю на бурое месиво на тарелке. Вместо колбасы мясо, нет морковки, и, стыдно сказать, соленых огурцов.

– А по-моему вкусный салатик, - старается снять напряжение моя невестка. Но это она зря.

– Вкусный, - согласно киваю.
– Вот только это не Оливье. Скорее Московский, но я

его не заказывала.

– Господи, Маргарита Сергеевна, чего вы в самом деле? Сделали Московский, съедим и спасибо скажем, правда, Маркус? – Это уже к внуку, который все это время сидит у нее на коленках. – Нужно просто смириться, не может все быть идеальным, как вы того хотите.

С удивлением смотрю на Олю. Судя по пирсингу в носу и безразмерной фуфайке, моя невестка даже не пыталась приблизиться к идеалу. Господи, ну был же дресс код. Просьба одеться в цветах фирмы, раз уж мы с таким размахом отмечаем ее юбилей. Ничего сложного. Бежевый, белый, черный, голубой. Что-то да обязательно найдется в шкафу! Но нет, ей надо было прийти в розовом!

Юре Шмелеву, компаньону мужа, приблажило отрастить усы и надеть гавайскую рубаху. Съездил человек в отпуск, называется!

Секретарша Эмма, как в самых шаблонных анекдотах, явилась в красном.

И это я еще молчу про мелькавший в толпе леопард.

Единственное, за счет чего держались мои нервные клетки – стол. Лично составленное меню, главным блюдом которого будет классический оливье! Вот только его здесь нет.

Официантка принялась убеждать, что шеф повар в ресторане француз и точно знает, как готовить этот салат. Киваю. Ну, не доказывать же девочке, что Франция к оливье имеет такое же отношение, как сельдь к шубам. С такими лучше не спорить. Просто прошу показать мне, где продукты, чтобы я смогла нарезать любимый салат мужа хотя бы на наш стол.

Глупо? Не для женщины, которая тридцать лет рука об руку идет со своим супругом и знает все его привычки и желания.

Меня провожают на первый этаж и показывают дверь «Только для персонала». Лицо у официантки кислое, она явно считает меня сумасшедшей. Пусть так. Зато безобидная. В отличие от психов, которые выдают Московский салат за Оливье.

– Огурцы и горошек там, все остальные продукты на кухне.

– Спасибо, - улыбаюсь девочке. Она тут вообще не виновата, не хотелось бы испортить ей настроение.

Улыбка все еще на моем лице, когда я захожу в кладовую. И когда включаю свет. И даже когда вижу своего мужа со спущенным штанами и чем-то красным на члене. Ааа, это помада секретарши Эммы, идеально подобранная под цвет платья.

– Извините, - улыбаюсь по инерции, все еще не понимая, что происходит.- Я за огурцами…

Между оливье и минетом мой муж выбрал второе. Иронично, но и то и другое относят к изобретениям Франции. Вот уж куда не поеду в отпуск.

Глупо думать о таком, но что мне остается? Созерцать красные пухлые губы, которые Эмма старательно вытирает платком Стаса? Мой муж такой

галантный, всегда носит при себе платок, видимо для таких случаев как этот.

– Черт, Рита, надо же стучаться! – сердито хрипит Стас.

– Извини.

Я говорю, дышу и действую скорее по привычке. Если бы можно, то я бы предпочла умереть прямо здесь, на этом месте. Но видимо у Бога на меня другие планы, поэтому он шлет мне испытание.

Извиняюсь я искренне. И правда, что стоило постучать в дверь? Тогда бы я ничего не увидела, и, наверное, этим спасла свой брак.

А теперь стою и пялюсь на шарообразные груди Эммы. Они тугие, как два мячика, я уже и забыла, что грудь может быть такой. Поймав мой взгляд, муж рычит:

– Эмма, выйди, мне надо поговорить с женой.

Секретарша молча смотрит на меня, и я читаю в ее лице жалость. Дожили, теперь меня жалеет любовница мужа! И платье это красное! Как глупо, как нелепо я чувствую себя в своем свитере. Костюм, который я подготовила специально к юбилею, испортили в химчистке. Купить что-то новое я не успела, у меня не было времени за подготовкой к празднику, и поэтому оделась я просто, и, как мне казалось элегантно. Бежевый свитер, брюки на пару тонов темнее. Все в цветах нашей фирмы, будь она неладна!

Теперь рядом с Эммой я выгляжу блекло, почти бесцветно. Серая мышь на фоне ярко красной клубнички.

Я закрываю глаза, лишь бы не смотреть, как она проплывает мимо. Ничего такого, просто идет к двери, а я вижу в ней стать победительницы. А приз получается, что… мой муж? Ниже падать уже некуда, так я думаю, пока Стас не произносит:

– Рита, я понимаю, как это выглядело, но поверь, я все могу тебе объяснить.

Как? А главное чем? Неужели кто-то изобрел слова, которыми можно объяснить такое?! Стас хватает меня за руку, но я убираю пальцы обратно – мне противно. Неизвестно, кого он трогал до меня.

Да понятно кого, меня и шлюху эту губастую! Сегодня, вчера, неделю назад – какая разница? Он был с ней, а потом возвращался ко мне, и мы вроде как даже занимались любовью. Не так часто и, наверное, не с такой отдачей, но было же. Со мной и с ней.

Господи, как мерзко.

– Я думала, ты меня любишь…

На лице Стаса странное выражение. Смесь ужаса и сочувствия, такого, какое обычно испытываешь к немощным и умственно отсталым. Ну да, он и раньше говорил, что любовь это удел юных и бедных. Стас не относился ни к одной категории.

– Рита...

– Давно вы…это?

Я слабачка, раз даже не могу произнести вслух, чем они тут занимались. Но Волков и так все понимает:

– Нет, совсем недавно и недолго, я планировал бросить Эмму уже к концу месяца.

Киваю. Очень прагматично, узнаю в этом своего мужа.

– А что так? Не дорабатывает?

Он кривится, как от горькой пилюли. Стас ненавидит выглядеть глупо, он такой с детства, всегда психует, если вдруг над ним смеются, даже по-дружески, даже слегка. И сейчас он очень зол от этого, на себя, и на меня тоже.