Венесуэла - страна напрасных надежд
Шрифт:
– Все закончилось, Рит, все будет хорошо.
Неужели он не понимает, что не будет? Я пытаюсь отпихнуть от себя мужа, но он только крепче сжимает меня в объятиях, и держит, пока я вдруг не начинаю плакать.
Натурально вою, кусаю его за плечо, чтобы как-то заглушить истерику, чтобы сделать и ему тоже больно.
Стас Волков, как же я тебя ненавижу! Изо всех сил, до боли в мышцах, до онемевших ног, до переставшего биться сердца! Я ненавижу тебя почти так же сильно, как и люблю!
– Поплачь, маленькая, просто поплачь, - шепчет мне
Отстраняюсь я только когда силы заканчиваются, и плакать становится невозможно. Такое чувство, будто из меня вместе со слезами вышло что-то важное, наверное, душа.
Я слезаю с колен Волкова и молча иду в ванную, нужно смыть с себя всю эту гадость. Сама не замечаю, как рядом оказывается Стас. Он достает из шкафа свежее полотенце и перевешивает поближе к дверце халат.
От этой его заботы становится тошно, потому что я знаю, что за ней стоит. Чувство вины. Иначе мой муж не стал бы изображать из себя Золушку и искать на полках мою любимую соль для ванны. Как будто в таком состоянии я могу эту самую ванну принять?
Меня хватает только на душ. Я долго тру себя мочалкой, пока красную от раздражения кожу не начинает щипать. И даже тогда я не чувствую себя чистой. Укутываюсь в мягкий, махровый халат и, сложив руки, читаю вслух «Отче наш».
Наверное, это глупо, я редко обращаюсь к Богу, и не считаю себя религиозным человеком. Но сейчас, перед самым сложным в жизни разговором мне нужна помощь.
«Если ты есть, если ты меня слышишь, пожалуйста…» - договорить не могу. Чувствую, как слезы снова давят на горло, и заставляю себя замолчать.
Я правда не такая, и мне очень стыдно за собственную слабость, но вид Стаса на коленях и это его пронзительное «люблю». Лучше бы он орал и хлопал дверьми, обвинял меня в том, что я себя запустила, в том, что не уделяю ему внимание, в том что плохая хозяйка и жена. Не знаю, что еще придумать, но тогда я хотя бы могла понять его измену. Это было бы просто, скучно, предсказуемо.
Но так… неужели у него такая любовь? Мазохисткая? Через боль и желание продавить?
Сглатываю еще раз и выхожу. Дома тихо, будто тут никто не живет. Я жду увидеть Стаса в коридоре, но тут пусто. Иду в кухню, там тоже темно, а из следов нашего присутствия две вымытые кружки. Какая прелесть, никогда раньше Стас не мыл посуду.
Я уже думаю, что ему надоела моя истерика, и он уехал к своей Эмме, как замечаю свет ночника, бьющего из спальни. Толкаю дверь и сама не верю в то, что вижу.
Стас. На нашей кровати. Спит, как ни в чем не бывало.
Нет, он не отключился в одежде и обуви, пока тревожно ждал, когда я вернусь. Все гораздо хуже, мой муж расстелил постель, убрал в сторону покрывало, как раньше делала я, переоделся и лег спать. Даже не приняв после своей шлюхи душ.
И
Не знаю, чего хотел добиться Стас, но, кажется, он разбудил во мне Халка. А потому я сажусь в кресло напротив нашей кровати и нажимаю кнопку пульта, чтобы загорелся свет. Очередная игрушка Волкова – наш дом укомплектован техникой по самую крышу. Здесь можно включать свет пультом, хлопком рук, через приложение на телефоне. Чего нельзя, так это нажать пластиковую кнопку на стене. По обычным человеческим выключателям я скучала больше всего.
Зато сейчас мне удобно сидеть напротив Стаса и видеть, как эта скотина хмурит глаза, когда над кроватью загорается люстра.
– Мы не договорили.
– А мне казалось, тебе нужна передышка, - бодрый, будто он и не спал, голос Стаса оглушает.
Ну, конечно, Волков все знал. Когда живешь с кем-то так долго как мы, учишься чувствовать партнера, считываешь его мысли, предугадываешь желания еще до того, как он их озвучил.
И от этого становится еще больнее. Потому что как при таком уровне эмпатии, Стас не понимал, что я никогда, никогда не прощу предательства?!
– Как давно у вас это?
Он садится, с силой трет и так воспаленные глаза.
– Это важно?
– Для меня да.
Кивает, отчего волосы падают обратно на лоб и приходится поправлять их рукой. Привычным жестом закидывать челку назад и от этого у меня внутри все стынет. Я знаю Стаса так хорошо, будто мы с ним разлученные в детстве близнецы. Будто срослись вместе и давно стали чем-то единым. И сейчас это что-то, эту часть меня нужно выдрать, выцарапать из себя, раздирая плоть по живому.
– Стас, как давно все это длится? – Мой голос снова срывается.
Я закрываю глаза, лишь бы не видеть его побитое, виноватое лицо. И всхлипываю, когда слышу:
– Пару месяцев. Сам не знаю, как это вышло, просто сорвался.
Киваю. Просто сорвался – на самом деле что-то такое я и думала услышать. Эмма работает у нас недавно, но даже я, не смотря на выпавший год, успела заметить какая она ладная, красивая, умненькая женщина. И однажды, во время обеда в фирме, поймала за хвост мысль, что любой мужик не устоит перед таким соблазном.
Но ведь у меня был не любой! У меня был лучший!
– Ты изменял мне раньше? – Все так же не могу смотреть на Стаса. Наверное, я выгляжу странно, с закрытыми глазами, будто заснула сидя. Но после сегодня я вряд ли вообще лягу спать - слишком громко стучит сердце, слишком сильно пульсирует кровь в ушах.
Я жду. Жду долго, хотя мой вопрос не предполагал сложностей. Мне даже не нужны детали, достаточно одного слова: да или нет.
– Стас…
Он перебивает меня:
– Нет, Рита, клянусь чем угодно, своим здоровьем, здоровьем нашего с тобой внука, что никогда, ни при каких обстоятельствах не изменял тебе раньше. И не планирую делать этого впредь. Я виноват, и готов искупить свою вину, просто дай мне возможность сделать это.