Венесуэла - страна напрасных надежд
Шрифт:
С силой бахает дверь, а потом мне на спину ложится рука.
– Рит, пригласи в дом, а то я как псина зубами щелкаю.
Только сейчас вижу, что Юра одет в гавайскую рубаху, кутку он, судя по всему, оставил в ресторане.
Беру его под руку, прижимаюсь, чтобы хоть как то согреть Шмелева и тащу в сторону дома. Наш коттедж третий с краю, лучшее по меркам Стаса расположение. Не первый, подальше от дороги, и не второй, поближе к доставке, почте и прочему, если вдруг соседи по аллее оказались не дома. Третий – идеально.
Пока я переодеваюсь (свитер
Когда я возвращаюсь обратно, вижу, что Юра успел включить чайник и достать из серванта две кружки.
– Ритка, сделаешь кофе? Покрепче, как я люблю, а я тебе пока про Китай расскажу.
Про Китай это хорошо. Я учила китайский, чтобы составить сыну компанию. Ему нужен был язык для работы, а мне просто так. Просто так и вышло, говорить я научилась, а в самом Китае не была. И, наверное, уже никогда не буду.
Я слушаю Шмелева вполуха. Улыбаюсь, если надо улыбнуться, и восторженно охаю, если надо восторгаться. Все это происходит автоматически, на рефлексах, попроси он меня повторить, что сказал Юра – не вспомню ни слова. А так, у него слишком живые интонации, благодаря которым я и ориентируюсь.
Вот сейчас он сделал паузу и ждет реакцию. Наверное, положительную, слишком задорно звучал его голос перед этим.
И я улыбаюсь. Сначала просто губами, но мозг подхватывает сигнал, разгоняет его по сосудам и мне вдруг правда становится весело.
Господи, как глупо и как смешно – застать мужа с любовницей, когда ищешь соленые огурцы! А потом все-таки приготовить чертов оливье и перевернуть его на голову Эммы. Кому сказать, не поверят!
Я смеюсь. Размазываю по щекам слезы и хохочу в голос, вместе с Юрой, который сразу подхватывает мое веселье.
У него для этого свои поводы, у меня свои.
На секунду мне даже становится… нормально, я почти забываю то, что видела в подсобке ресторана, почти перестает болеть и пульсировать в висках, но все заканчивается вместе с бликом света в окне. Это Стас выключил фары своего БМВ.
Все внутри сжимается. Я даже не замечаю, как напряжена, пока меня не окликает Юра:
– Рит, расслабься. Это ж не волк, а просто Волков, твой муж. Косячный, ну какой есть, поговорить все равно надо.
Киваю. Надо. Но можно не сегодня? Я просто не вывезу всего за один раз.
Но судьба снова показывает, что я не ее любимчик. Проходит пять минут, как ручка дергается и на пороге появляется Стас. Он обводит нас непонимающим взглядом, уголки его губ дергаются вниз, как у скалящегося зверя.
–
– Всегда, пожалуйста, старичок.
Юра отставляет в сторону кружку с кофе, судя по черной жиже, он даже глотка не сделал. Встает, жмет мужу руку, хлопает его по плечу, мол, все понимаю, старик, держись и прочее и, посмотрев напоследок на меня, уходит.
Становится гадко. Какая замечательная группа поддержки у моего Стасика. И лучший друг, и сын, и Эмма, наверняка, тоже на его стороне.
Они все за него. И значит против меня.
Я еще смакую эту мысль, как происходит страшное. То, чего никак не ожидало подсознание, и потому приходится моргать, чтобы убедиться, что все это не сон.
Стас опускается на колени, глаза в пол:
– Простишь?
Глава 3
Я как пугало, замираю посреди кухни, даже руки так же нелепо висят внизу и не шевелятся. Он что, сейчас серьезно? Он не понимает, что делает только хуже?
Видимо нет. И чтобы добить меня окончательно, Стас ползет в мою сторону и обхватывает меня за бедра, дышит прямо в живот, обдавая кожу жаром и говорит, говорит, говорит…
Пальцы непроизвольно опускаются на косматую макушку, волосы все такие же жесткие, все так же пахнут сандалом и кофе. Если не вглядываться, то все как обычно, и от этого становится страшно. Потому я знаю точно: как раньше уже не будет.
Даже если я найду в себе силы простить измену - не будет и все.
Стас поднимает на меня серые, как грозовое небо глаза, в них злость и отчаяние, от которых сжимается сердце:
– Рита, просто прости.
Просто… С чего он взял, что это «просто»?
Закусываю губу, мотаю головой, так что волосы налипают на мокрый лоб. От нервов я всегда потею, и сейчас чувствую, как все тело покрывается испариной. Мне жарко, и в тоже время я дрожу, как при ознобе.
– Не надо, Стас. Пожалуйста.
Мне слишком много всего сразу. Боли, предательства, разочарования, обиды. Я могу продолжать долго, от чувств, которые нахлынули на меня, кружится голова, а еще и эта мигрень. Я готова умолять мужа, чтобы он просто ушел, дал мне передышку, но он не услышит.
Стас никогда не слышит тех, кто с ним не заодно. Всю жизнь мы были с мужем командой, и только сейчас мне не посчастливилось оказаться на другом от него берегу этой страшной реки.
– Риточка, маленькая моя, я очень тебя люблю, - произносит он и даже голос его не дрожит.
Сука, ничего, вообще ничего не выдает в моем муже то, что парой часов ранее он трахался со своей любовницей! И от этого диссонанса, от разницы между тем, что я видела тогда, и вижу сейчас, меня ведет.
В глазах темнеет, тело наливается свинцовой тяжестью, и я почти падаю на пол, как меня подхватывает Стас. Прижимает к себе как ребенка, гладит по голове, целует жадно, собственнически, по-мужски.