Венесуэла - страна напрасных надежд
Шрифт:
Я качаю головой. Большего бреда и придумать нельзя. Стас Волков может быть кем угодно, плохим мужем, посредственным отцом, эгоистичным другом, но все меняется, когда речь идет о его работе. Теплокомплекс для Стаса значил так много, что я иногда ревновала его к директорскому креслу и коллегам, которые видели мужа в хорошем настроении куда чаще чем мы с Колей.
И тут новость о том, как Волков уничтожает свое детище?
Невозможно. Кто угодно, но не он!
– Ты либо врешь, либо не разобрался в вопросе, - холодно цежу в ответ
– Я и правда не разобрался, и сам в одиночку, не смогу понять, что происходит, поэтому пришел к тебе. Из нас троих головой всегда была ты. Дружок, пропустишь?
Шмелев убирает Маркуса с прохода и идет в коридор, где оставил рюкзак с какими-то папками. Все их он перекладывает на наш стол. Я в немом шоке смотрю то на документы, то на друга, серьезное лицо которого напрягает меня куда больше этой кипы контрактов, договоров и счетов.
Контракты я, по крайней мере, хоть где-то видела, а вот серьезного Шмелева – не доводилось.
– Это точно не розыгрыш?
– Не на такую тему.
Маркусу становится скучно, и он начинает хныкать, чтобы привлечь наше внимание. Тогда Юрка снова берет внука на руки и через секунду тот замолкает, увлеченный связкой ключей. Шмелев на удивление хорошо ладит с детьми. И от этого вдвойне обидно, что собственных у него так и не появилось. Поймав мой задумчивый взгляд, Юра неловко улыбается:
– Прости, что испортил тебе праздник. Просто я уверен, мы должны действовать немедленно.
– Мы? – Удивленно приподнимаю бровь.
– Боюсь, один я не справлюсь. Рит, я не такой умный, каким хочу перед тобой казаться, - на этих словах он даже краснеет. Тоже не самая типичная реакция для Шмелева. – Короче, я общался со своими работягами, и выяснил, что пока мы делаем объекты, подрядчики катают на нас жалобы, а заказчики уходят к конкурентам.
– К Кому же?
– Саргсяну. Это я узнал случайно, встретил Лядова на улице, а тот давай через дорогу тикать, лишь бы со мной не здороваться. Ну, я не из графьев, так что сам догнал его, и сам же расспросил, какого хрена он нас теперь за три версты обходит.
– И что выяснил?
– Сказал, что гнем цены, - Шмелев раздувает ноздри, так, что из них вот-вот повалит пар. Он не просто расстроен, он в ярости. – А Сргсян получается не гнет?! Он же до недавнего времени ни один тендер не выиграл! Еще сказал, что Стас пару раз на встречи с перегаром приехал, и вел себя как лев прерий, короче наше сотрудничество в пятнадцать лет в этом году оборвалось. И таких как Лядов я насчитал уже штук пять, а это крупные ребята, наши постоянные клиенты. Думаю, с мелкотой Стас вообще не церемонится.
Несколько минут я молча перевариваю сказанное. Да, в последний год Стас изменился. Но я все списывала на его волнения о моем здоровье, на появление в семье Оли, а потом Маркуса, на стресс от работы, в конце концов. И никогда не вдавалась, что именно
– И давно это началось?
– Не знаю, - Юрка жмет плечами, а Маркус обезьянкой повторяет за ним, - я не видел ничего такого. В офисе Стас никогда не употреблял, у него даже бара своего нет, и в секретариате ничего крепче минералки не стояло, Саргсян под нашим порогом тоже не дежурит, встречались с ним не чаще обычного, раз в квартал. Но это видимо со мной, а были еще и другие встречи, без меня. Лядов сказал, что вся эта фигня больше полугода тянется. Месяцев восемь.
– Юра, мне нужно будет изучить документы, возможно, поговорить с Колей, а лучше встретиться со сторонним человеком, - задумчиво отвечаю я, - извини, но я не склонна верить одному источнику, даже если этот источник мой старый друг.
Шмелев морщится, но не возражает. Знает же, что я никогда не рублю сгоряча. И хоть сейчас я обижена на Волкова, не буду делать ничего, пока не узнаю, что там происходит на самом деле. Для этого мне нужно немного времени и помощь Карины, она лично ведет бухгалтерию всех своих фирм и цифры читает ловчее, чем я книжки.
А пока... Пока я могу предложить Юре остывший чай и пирожные, не зря ведь он их купил? Смотрю на красивые корзиночки с малиной и соленой карамелью, как назло, мои любимые. Единственное сладкое, от которого не могу отказаться, а ведь после операции и после того набранных килограмм, я запретила себе сахар.
– Не мог принести что попроще, - ворчу, пока разливаю по чашкам заварку.
– Зачем? Ты же эти любишь.
На этих словах я спотыкаюсь. И в очередной раз радуюсь, что стою к Шмелеву спиной, и тот не видит моего покрасневшего лица.
– Маркус, котик, может, поешь с нами?
Не хочу оставаться с Юркой наедине. Не потому что я его боюсь, просто до сих пор не привыкла к мысли, что теперь могу не опасаться реакции Стаса. Его всегда коробило, когда на меня обращали внимания мужчины. А Шмелев именно что обращает, я ж не дура, чтобы это не замечать.
И потому цепляюсь за бедного ребенка, лишь бы избежать странных взглядов и пустых бесед.
– Бабука, там мультики, - пухлая ручка тычет в сторону планшета и, Маркус ускакал, так и не дождавшись десерта. А я с Юрой остаюсь вдвоем на крохотной кухне.
В комнате повисает неловкая тишина. Мы молчим, и каждый из нас не знает, куда смотреть, лишь бы не наткнуться взглядом друг на друга. Юрка пялится в чашку, я изучаю серую хмарь за окном.
– Какие планы на выходные, - наконец спрашивает Шмелев.
– Судя по всему, я буду работать.
– А на следующие?
– И на следующие тоже, ты видел, сколько документов ты принес?
– Ну да, - кивает тот. И пытается сесть на крохотном стуле как-то по-другому, чтобы было более удобно. То ногу на ногу, то расставив их в стороны, то, подперев голову кулаком, как Сократ на известной статуе.