Венесуэла - страна напрасных надежд
Шрифт:
Я вот не уверена. Зато точно знаю другое, если собственный сын окажется мерзавцем, значит сына у меня нет.
– Коль, думаю тебе пора.
– Мам, ты чего, - вопит великовозрастный мальчик, когда я выталкиваю его из квартиры и закрываю дверь. За спиной снова всхлипывает Оля.
Поворачиваюсь и смотрю ей прямо в глаза:
– Так, подружка, давай-ка шуруй на кухню. Вместо танцулек и парикмахерской нам бы с тобой сесть и поговорить по душам. Маркус, котик, ты голодный, кашу будешь?
По моим подсчетам, у нас есть где-то минут двадцать,
Пока Маркус перебирает пакетики с сахаром на столе, а Оля наматывает сопли на кулак, я ставлю на огонь кастрюльку с кашей. Внук любил манку, добавлю в нее шоколад и бананы, выйдет настоящий десерт. За работой нервы успокаиваются.
– Так что у вас случилось, - спрашиваю ровно, стараясь не выдать голосом, как сильно меня беспокоят все эти эмоциональные качели.
– Ничего, - всхлипывает Оля. И начинает рассказывать. Обычную, даже банальную историю.
Про вечно работающего мужа. Про то, как у Коли не хватает времени на Маркуса. Про встречи с друзьями и их красивыми, заколотыми ботоксом и гиалуронкой женами, которыми так восхищался мой не очень умный сын. Про кремы и сыворотки, чтобы хоть как-то соответствовать обществу, в которое Николай привел девушку из совсем другого мира. Про отсутствие внимания, нежности, секса. Последнее Оля произносит тихо и сильно краснеет. А потом, когда всплыла измена Волкова, а Коля занял не мою, а Стаса сторону, у Оли просто сорвало башню. И она решила, что если сейчас что-то не изменится, то лет через пять с ней случится все то же самое, что и со мной.
Конечно же, это проблема. Вот только убегать и прятаться от нее не нужно.
Оленька обхватывает себя за худые как у девочки плечи, лишь бы унять бьющую ее дрожь. Очень хочется обнять бедняжку, но боюсь, тогда она снова начнет плакать, и опять закроется в себе. Сейчас ей важнее выговориться. И Оля говорит. И говорит. И говорит.
– Я очень люблю Колю, но я так боюсь, что если сейчас вернусь домой, то все начнется заново. И тогда я уже не смогу вот так уйти, хлопнуть дверью, потому что Коля будет знать – вернуть меня снова ничего не стоит. Букет цветов и грустная мордашка, и я готова его прощать.
Только сейчас замечаю, как трогательно выглядит моя невестка. Без макияжа, без агрессивных черных теней и розовых волос, без одежды этой дырявой, и прочей мишуры она кажется почти ребенком.
Ребенком, у которого нет мамы. Зато есть я. И поэтому когда Коля снова звонит в дверь, я беру удар на себя:
– Оля не выйдет.
– Мам, ну ты чего, - не понимает сын. Он упирается лбом о косяк и с тоской заглядывает вглубь квартиры.
– Ничего, родной. Хочешь обратно жену, заслужи ее доверие.
– Но как?!
Коля возмущается так искренне, что я уже не сомневаюсь: он не притворяется. Он и правда дурак.
– Коль, ну не мне тебя учить, как это делать. Ты когда Олю
– Мы же женаты.
– Судя по всему это временно, - глаза сына снова принимают форму двух блюдец. Он в шоке, а я не спешу его успокаивать.
– А папа тебя звал на свидания?
– Нет, и не ходил, когда звала я. И смотри, к чему это привело, - не весело откликаюсь в ответ.
У нас с Волковым и правда все было как-то по расписанию. Правильному, и тому, которое удобно только Стасу. О спонтанности, о неожиданных сюрпризах, о встречах наедине - без сына, без друзей, без его бизнес партнеров и речи не было. Господи, сколько же ошибок мы наворотили! Он, когда не делал, я, когда молчала. Но может моему ребенку удастся не плясать на наших граблях? Может он сможет все исправить?
– Коля, твоей жене нужно твое внимание.
– Но я занят! Я зарабатываю деньги!
– Какие? Все деньги мира? Вы платите налог соседнему государству? Твой сын дракон? Ему на обед нужно съесть десяток телят? Сколько денег нужно тебе, чтобы стать счастливым, я не понимаю. Оля меркантильная? Она с тобой из-за денег? Ты вынужден постоянно покупать ей шубы и бриллианты?
– Нет! Ей вообще все это не надо! Ты же знаешь, она наоборот, не хотела со мной встречаться, когда узнала, кем работает отец, и что я при бабле.
??????????????????????????
– Ага. И удержать ее ты планируешь именно теми самыми деньгами, которые ей не так уж и нужны. Коленька, милый, не разочаровывай меня. Оле нужно твое внимание, твое время, твоя забота. Если ты не хочешь ей этого давать, то расходитесь и не мучайте друг друга.
– А если хочу, но не могу, - глухо шипит Коля.
– Учись. Я в тебя верю.
И снова я захлопываю дверь перед носом моего сына. И снова он стучит и просится обратно, на этот раз тихо, едва касаясь костяшками пальцев двери.
– Нда, - чувствую себя мамой Джульетты, которая отказалась пускать Ромео на порог их дома в Вероне. Не удивлюсь, если этот чудик решит по балконам к нам перелезть. – Оля с тобой не поедет, придется немного попотеть, чтобы вернуть доверие жены, или я не по-русски объясняю? Могу перевести на китайский, ты же знаешь, у меня с ним не плохо.
Коля едва заметно улыбается. Ну да, он помнит, как я до ночи сидела с ним над учебниками, смотрела фильмы с субтитрами и ездила на фестивали азиатской культуры, лишь бы у сына не пропал интерес к китайскому. Заодно и выучила язык.
– Мам, ну хватит, я ж не совсем у тебя отбитый, и понял, все, что ты сказала, - сын перекладывает цветы из руки в руку, потому что в этой суматохи никто не додумался, забрать у него букет, - отпусти Олю со мной погулять? Не свидание, конечно, так, покатаемся по городу, поговорим, перекусим где-нибудь.
Я скрещиваю руки в замок:
– А Маркус?
– С любимой бабушкой? – Коля делает лицо как у кота из Шрека. Но я на него не ведусь. – Цветы я кстати не Оле, а тебе вез. Вот.
– Угу. Свежо предание, а верится с трудом.