Венесуэла - страна напрасных надежд
Шрифт:
Господи, как сильно я ошибалась!
Потому что мне нестерпимо больно видеть, до чего довел себя мой муж. О том, что все плохо, я догадалась сразу. С порога, когда в нос ударил резкий, чуть кислый запах. Так пахнет в неблагополучных квартирах, там, где не хочется задерживаться и на секунду. А мне здесь предстоит провести несколько часов.
Переступаю через валявшуюся на полу куртку. Бью себя по рукам, чтобы не повесить ее обратно в гардеробную. Потому что знаю, на одной куртке
На кухне меня ожидаемо встречает бардак. Грязная посуда на столе, тарелка с кусками засохшего, почти деревянного сыра, рюмки. А к ним в комплект пустые бутылки. Открываю окно и тут же отдергиваю руку назад. Честно, не хочется тут что-то трогать, даже оконные рамы. Кажется, стоит коснуться чего-то, и я стану такой же грязной как все вокруг.
Но и находиться в этой вони тоже невозможно. Обхожу дом по периметру и везде открываю окна.
Задерживаюсь в каждой комнате по минуте, чтобы убедиться – морозный, ледяной воздух вытеснит это амбре из перегара, нестираного белья, пыли. Ощущения ветра на моем лице почему-то успокаивает. До тех пор пока я не вхожу в спальню. Здесь меня ждет новый аромат – до приторного сладких духов. Женских, разумеется. И разумеется не моих. Стас, ну как же так. Ну как?
К этому моменту я уже не чувствую ног, мышцы свело судорогой и от усталости я почти стекаю на пол. Почти… Я не могу позволить себе трогать что-то в нашей спальне. Даже воздух здесь кажется мне заразным. А от перспективы сесть на нашу с Волковым кровать, меня тошнит. Наше семейное ложе, такое уютное, такое родное, превратилось во что-то отвратительное. Как и мой брак. Как и мой муж.
Он кстати спит в другой комнате. Странно, но оба раза, что я была здесь, Стас не ночевал в спальне. В прошлый раз я нашла его в кабинете, а сейчас, судя по тихому храпу, Волков постелил себе в зале. Я нахожу его тушу на разложенном диване.
Мне неприятно даже смотреть на мужа сейчас.
– Не думала, что ты так оскотинишься, Волков, - во весь голос произношу я.
К чему беречь сон того, кто не уберег тебя в принципе? Вспоминаю как раньше, в выходные дни, на цыпочках ходила по комнате, просила Кольку не шуметь, закрывала на кухню дверь и подкладывала в просвет полотенце, чтобы ни звуки, ни запахи не могли потревожить сон моего мужа. Жарила сырники или запекала горячие бутерброды, и радовалась, когда Стас, отдохнувший, слегка мятый ото сна, выходил к нам на завтрак.
Боже, сколько лишней суеты ради такого глупого финала.
– Ты мне снишься, - из раздумий вырывает чужой голос. Похожий на моего мужа, но уже другой. Я с отвращением смотрю на то, как он тянет ко мне руку, пальцы которой сильно дрожат. Не от холода и не от нервов. Стас переводит взгляд с моего лица на свою ладонь и тоже хмурится, будто впервые замечает свое состояние.
Эти дрожащие руки вбивают последний гвоздь в крышку моего гроба моего терпения. Не измена, не вранье, не то, что Стас почти слил нашу
– Интересно, есть ли какие-то границы у твоего падения, Стас? Каждый раз, когда я думаю, что уже все, ниже некуда, ты пробиваешь очередное дно.
Я шлепаю его по пальцам. Он морщится, как обиженный ребенок и с непониманием смотрит на меня, мол, чего дерешься?
А я чего! Я ой как чего!!!
Встаю и стягиваю с Волкова одеяло. Попутно радуюсь тому, что он таки снял перед сном брюки. Все таки осталось в муже что-то человеческое. Еще можно вытащить его из этого болота, если он сам схватится за протянутый прут.
Стас изо всех сил держится за край пледа и жмурится, будто не замечает меня вовсе. Будто я реально часть его сна.
И тогда я иду на последние меры. Выливаю на голову бывшего воду, которую он оставил на столике перед диваном.
Действует безотказно!
Стас подскакивает и вопит:
– Ты что охренела?!
Нет милый, охренел здесь ты. И для закрепления эффекта, я отвешиваю ему смачный подзатыльник.
– Ай, ты чего дерешься?
– Стас со стоном прикладывает руку к голове. И болит она явно не от моего удара.
– Перепой?
– Просто устал, - бурчит Стас и, оглядывается по сторонам. Беспорядок в комнате напрягает не меня одну, потому что Стас явно грустнеет, замечая вещи на полу, стаканы на столе и пыль на всех горизонтальных поверхностях.
– Я хотел все убрать.
– Но потом что-то пошло не так, - сочувственно киваю я.
Стас морщится. То ли от головной боли, то ли от того, что глупая жена снова вздумала перечить его светлости.
– Мог бы попросить Эмму, чтобы перед уходом помыла тебе посуду и сварила бульончик. А то получается, зря сюда приходила.
– Она не… - но поймав мой взгляд, Стас осекается.
– Рита, у нас с ней ничего не было.
– Совсем ничего? Ты ж мой хороший, - невесело смеюсь в ответ.
– Волков, после того, что я видела, ты вряд ли сможешь убедить меня в своей невиновности.
– Не веришь? Я могу поклясться самым важным, хоть здоровьем нашего внука…
– Нет, - обрубаю его на полуслове.
– Маркуса не тронь и вообще не упоминай его имя в одном предложении с этой шлюхой.
Волков вздыхает. Кажется, он принял мою злость за ревность. На самом деле я просто не переношу все эти клятвы со здоровьем, тем более своего внука. Тем более от Волкова.
Он же этого не понимает, подходит, берет меня за плечи и шепчет, глядя прямо в глаза:
– Риточка, милая, но у нас с ней ничего не было и больше не будет. Это все уже в прошлом. Правда, в прошлом!
Убираю его ладони со своих и произношу до приторного медовым голосом:
– Стасик, милый, мне плевать. Правда плевать!