Вернуть мужа. Стратегия и Тактика
Шрифт:
Недостаток у него был только один:
было совершенно неизвестно,
как привести его в исполнение.
Льюис Кэрролл "Алиса в стране Чудес"
– Если вы входите в категорию ревнивцев, то вам непременно нужно начать над собой работать. Ревность не только лишает вас положительных эмоций и разрушает психику, но и превращает жизнь в ад, занижая самооценку, - лохматый и бородатый дяденька в очках с толстой
– Хотите знать основные причины вашей ревности?
– спросил Нафаня меня, почесав густую бороду.
"Да!"– подобострастно закивали мои тараканы, доставая блокнотики для конспектирования лекции.
– Прежде всего, это негативные установки, заложенные в нашем подсознании, часто из детства и юности, - сурово сказал Нафаня, подписанный внизу экрана как доктор наук Геннадий Заполошный.
– С моим подсознанием все в порядке, - обижаюсь я на Нафаню.
– И у Макса полная семья, чудесные родители, в доме достаток.
"Шшш!"– недовольно шипят крайне заинтересованные тараканы, поднося к губам пальчик.
– Часто ребенок борется за любовь и внимание матери или отца. Вот скажите мне, - допытывается у меня Нафаня, - разве для маленького мальчика мать не идеал любви?
– А?
– спрашивают меня тараканы, перестав записывать.
– Конечно, идеал!
– радуется Нафаня, ответив на собственный вопрос.
– А отец? Кто же он?
– Кто?
– растерянные тараканы пожимают плечами.
– Отец - эталон поведения!
– всплескивает руками профессор, поражаясь нашей недогадливости.
– А для девочки?
– спрашиваю я Нафаню, садясь на диване.
– Для девочки, этой маленькой женщины, все наоборот!
– почти взвизгивает от удовольствия ученый.
– Мать - образец поведения, а отец - идеал любви.
Задумываюсь: неужели это так? Мой папа - мой идеал любви? А мама? Может, Нафаня прав. Ее не было со мной, и у меня не было эталона поведения женщины?
Тараканы после вчерашних разборок подлизываются, тут же согласившись с моей версией.
– Фигушки!
– сопротивляюсь я.
– У меня была баба Лиза. У меня была даже Рита.
– Вторая распространенная причина ревности - страх, - гнусавость голоса профессора ужасно нервирует.
– Страх одиночества, страх быть отвергнутым, страх не соответствовать придуманному партнером образу. Это причина ревности наиболее характерна для женщины.
Тараканы выразительно приподнимают вверх палец: "Вот первопричина!"
– Вы обо мне?!
– поражаюсь я их коварству.
– Я не боюсь!
Тараканы усмехаются и не верят.
– Женщины стремятся к подражанию, мужчины
– снова экзаменует Нафаня и, как плохой учитель, сам же и отвечает.
– В мужской ревности главное - секс и гнев, в женской - это страх и эмоции.
"Точно!– подтверждают тараканы.
– Сами видели!"
Десять часов назад
Максим смотрит на билеты, лежащие на полу.
– Ты возил ее в Париж!
– кричу я, и сама себе неприятна. Унижаться до крика баба Лиза считала проявлением низкой культуры и неуважением не только к собеседнику, но и к себе.
Максим поднимает на меня глаза, в них если не удивление, то растерянность точно.
Тараканья толпа, возглавляемая плюгавеньким, теснит двух либералов-сородичей, посмевших поддержать Максима, в угол, улюлюкая и присвистывая. Два смельчака с достоинством отступают, стараясь не поворачиваться к противнику спиной.
– Да, - говорит Максим, подняв на меня такие родные голубые глаза.
– Но это почти последняя часть истории. В Париж летают не только в романтическое путешествие.
– Расскажи мне о сложной адвокатской судьбе!
– ёрничаю я.
– И не по работе, - Максим трет тыльной стороной ладони небритый подбородок. - По личному делу. Я не мог в этот раз позволить себе пустить дело на самотек.
– Личное дело, о котором не может знать жена? С молоденькой девушкой Настей? Ха-ха!
– очень надеюсь, что хохот мой хотя бы чуть-чуть гомерический.
Два предателя, запертые в углу тараканьей толпой с бейсбольными битами, достают... шпаги и готовятся к бою, отсалютовав противнику. Ничего себе! Как изменились эти перебежчики за какой-то час, копируя своего кумира.
– Смысл верный, тон нет, - осторожно говорит Максим.
– Чтобы понять, тебе надо...
– Выслушать! У тебя была куча времени!
– отрезаю я любую возможность продолжения диалога.
– Если бы не эти билеты, я бы еще была готова...
– Эти билеты, - с досадой посмотрев на клочки бумаги на полу, морщится Максим, - часть сложной и не очень красивой истории. И я готов рассказать ее.
– А я не готова слушать!
– бешусь я.
– Вернее, не собираюсь слушать. Ты мог тысячу раз начать ее рассказывать. И тогда, в первый раз, по телефону, когда сидел с ней в кафе и врал мне. И потом, когда пришел сюда две недели назад. И сейчас, когда я позвала тебя сама.
– И что мешает тебе меня выслушать?!
– Максим слегка повышает голос.
– Я приходил к Михаилу Ароновичу. Я звонил ему, тебе.
– Три раза! Ты звонил мне три раза!
– восклицаю я.
– Ты не взяла трубку. Если бы была готова поговорить, взяла бы. Или перезвонила, - отвечает на мой крик Максим.
– Ты была в таком состоянии, что Михаил Аронович посоветовал подождать, пока ты не успокоишься. Я был с ним не очень вежлив, прости. Я приезжал на дачу. Я приходил на Милину презентацию, к Игорю в клуб. Дважды. Второй раз лучше не вспоминать...