Весь Дортмундер в одном томе
Шрифт:
— Но, — возразил Закари, — у нас имеются секретные агенты, специалисты, тщательно подготовленные для защиты окружающей среды.
— В Департаменте полиции Нью-Йорка есть люди, которые могут заняться защитой окружающей среды города.
— Оборудование, — отчаянным голосом продолжил Закари. — Наши рации вмонтированы в вафельные рожки.
— Вот почему мы займемся этим делом, — ответил ему Мэлоуни. — Наши рации выглядят как пивные банки в коричневых бумажных пакетах, — закончив с Закари, инспектор повернулся к Тони Каппеллетти: — Наши люди на позициях?
— Все готово, — сказал Каппеллетти. — Оперативный
Мэлоуни сжал свой пивной живот, как человек, словивший пляжный мяч, и поднялся на ноги.
— Пойдем, — призвал он и двинулся к выходу.
Следом за ним Каппеллетти, Леон с искрящимися глазами, недовольный Закари и настороженный и молчаливый Фридли. В пустой комнате напротив холла на потертом линолеуме разместили длинные раскладные столы и неустойчивые стулья, провели несколько телефонных линий и радиооборудование (их кабели болтались под ногами) и несколько карт города и метро приклеили к стене. Две чернокожие женщины с избыточным весом и такой же полный белый мужчина в неопрятной гражданской одежде сидели, курили сигареты и обсуждали размер пенсии. Над таким оперативным пунктом Джеймс Бонд посмеялся бы от души.
Вошедшие столпились возле карты города на одной из стен, и Тони Каппеллетти описал сложившуюся обстановку:
— Абингдон-Сквер вот здесь, в Вест Вилидж на соединении улиц Бликер, Хадсон, Банк, Бетюн и Восьмое авеню. На Хадсон и Банк нету светофоров, значит в общей сложности у нас семь входов или выходов на площадь. Телефонная будка у нас…
— Она наша цель, — пробормотал Закари.
— … здесь, на углу Бликер и Банка на южной стороне, прямо перед детской площадкой. Открытая местность, из-за площадки на юге и очень широкой Восьмой авеню на севере.
— Где наши наблюдательные посты? — спросил Мэлоуни.
— Непосредственно на детской площадке, — ответил Каппеллетти, — и двое продавцов, один продает хот-доги, второй — кокаин. В ресторане на Бликер, через дорогу от автомата поджидает группа ТПС, в полной экипировке и…
Фридли, менее глупый фэбээровец, наконец, нарушил свое молчание:
— Извините. ТПС?
— Тактические патрульно-постовые службы, — объяснил Мэлоуни. — Наши полицейские.
Фридли нахмурился:
— По разгону демонстрантов?
Закари повторил:
— Разгон демонстрантов? Инспектор, мы столкнулись не с диссидентством или демонстрацией. Это грабитель, идущий на компромисс.
Мэлоуни вздохнул, покачал головой и проявил свою терпеливость:
— Закари, а ты знаешь, что собой представляет Вест-Виллидж?
— Часть Гринвич-Вилидж, — ответил Закари и серьезно насупился. — Конечно, я знаю, где это.
— Ни где, а что, — инспектор загнул три пальца. — Вест-Виллидж состоит из трех отдельных, отличных друг от друга провинциальных коммун, сосуществующих одновременно и друг с другом. Первая — это в основном итальянцы плюс ирландцы, которые ранее были «на ножах», но теперь объединились против второго разношерстного сообщества, начиная с фолк-певцов, ткачей ковров, литейщиков свечей и заканчивая телеведущими и писателями с собственной колонкой в газетах. И третья — это общество гомосексуалистов, которые смотрят Алису в стране чудес как документальный фильм. Каждый раз, проводя там аресты, мы рискуем нарушить равновесие между этими коммунами.
Пока Закари хлопал глазами и кивал убедительно-растерянно, отозвался Фридли:
— Карта не этого района.
Мэлоуни кивнул:
— Ты прав.
— Так сказал фон Клаузевиц, — добавил Фридли.
— Он спец в своем деле, — и Мэлоуни обратился к Каппеллетти: — Что еще у нас?
— Городской автобус сломался на Восьмой авеню. Итого водитель и двое механиков. Два алкаша на Гудзон-стрит. Двое бездельничают в грузовике санитарного управления. Пара шахматистов вот здесь, на скамейках к югу от детской площадки. Старушка с кучей хозяйственных сумок раздает брошюры «Спаси Боже» на углу Банка и Хадсон.
— Подожди-ка, — вмешался Закари, подтягивая свои штаны (как агент ФБР). — Кто эти люди? Санитары, старушка. Что за бабушка?
— Она полицейский, — ответил Тони Каппеллетти, а Мэлоуни и Леон обменялись взглядами. — Она наша обычная приманка. Я видел Фрэнсиса, — сказал он инспектору, — он играет бабушку так убедительно, что так и хочется попросить его испечь яблочный пирог.
— Водитель автобуса, мусорщики… — начал Закари.
— И санитары, — добавил Мэлоуни.
— Они тоже полицейские?
Тут уже и Тони Каппеллетти захотелось переглянуться с кем-нибудь; что он и сделал с Фридли.
— Мак, наши люди должны замаскироваться, — объяснил Фридли.
— Конечно, они должны! Просто описание было немного непонятным, вот и все, — и, мужественно сдвинув брови, он взглянул на карту. — Выходит, телефонная будка окружена со всех сторон.
— Можешь быть в этом абсолютно уверен, — сказал ему Мэлоуни.
— Четырнадцать человек наблюдают за телефоном. Плюс к этому ТПС в ресторане, две группы в укрытии вот здесь, на крытой автостоянке на Чарльз-стрит и здесь, в гараже на Вашингтон-стрит, одной фирмы, осуществляющей услуги по переезду.
— Дин-дон, — пропел Леон.
Все повернулись. Мэлоуни с недоверием спросил:
— Леон? Что случилось?
Леон молча ткнул пальцем в большие белые часы на стене: почти 10.30.
— Окей, — подытожил инспектор. Оригинально, Леон, но все же спасибо.
Леон улыбнулся:
— Из меня может получиться отличный Биг Бен, каждые четверть часа и так далее.
— Позже, — оглянувшись, Мэлоуни спросил: — Каким телефоном я могу воспользоваться?
— Вот этим, Фрэнсис, — Тони показал Мэлоуни на телефон, стоящий на одном из длинных столов.
Усевшись на раскладном стуле — который издал резкий, пронзительный крик боли — Мэлоуни поднял трубку, потянулся было к кнопкам, но замер и нахмурился:
— Какой номер?
Все начали копошиться в карманах. Каппеллетти вынул мятую бумажку, разгладил ее и положил на стол. Инспектор набрал номер. Одна из чернокожих женщин, обсуждавшая до этого размеры пенсий, тихо произнесла в микрофон:
— Он звонит.
В трех милях от них, на Абингдон-Сквер двое пьяниц, водитель автобуса, двое продавцов, двое механиков, пара шахматистов и старушка несли дозор, наблюдали и выжидали, сосредоточив свое внимание на блестящем небольшом телефоне-автомате. Это была даже не закрытая будка, а коробка из трех стенок на стойке.