Весь Нил Стивенсон в одном томе. Компиляция
Шрифт:
— Готовы! — крикнул Владимир из серверной.
— Запускаю, — сказал Ода и потянулся к одному из немногих механических переключателей на пульте. Это был армейский рубильник, приобретенный (Тристан похвастался) через eBay у коллекционера электрооборудования времен «холодной войны». Чтобы получить доступ к рубильнику, надо было откинуть защитную крышечку, что добавляло торжественности происходящему.
У меня чуть инфаркт не случился, когда Ода включил рубильник и завыла сирена — установленная точно над моей головой. Я зажала уши
Тристан всегда бывал либо идеальным джентльменом, либо вовсе не джентльменом. Сейчас его так захватило происходящее вокруг ОДЕКа, что он не заметил моего падения. Может, и к лучшему. Я кое-как встала и сунула руку в карман, где обычно ношу беруши. Перед этим я их надевала, когда работала электропилой, и сейчас они оказались как нельзя кстати.
Тристан жестом попросил Оду выключить установку. Зажглись лампы — постепенно, потому что кому-то из Владимиров пришлось бежать к щитку и одну за другой включать выбитые пробки. Общее волнение ощутимо рассеялось. Столько драмы, столько световых и звуковых эффектов — и что?
— Есть что-нибудь? — спросил Тристан.
— Все регистрирующие устройства в камере полностью отрубились, насколько я могу сказать, — ответил Ода. Новость вроде бы плохая, однако в голосе его звучало упоение.
— То есть мы даже не знаем, произошло ли что-нибудь внутри.
— Что-то точняк произошло, — вмешался самый длиннобородый Владимир, только что вбежавший из серверной. — Покуда эта штука работала, через наши сервера прошла туева хуча данных.
— Это сколько? — спросила я.
Он недовольно скривился.
— Столько, что я мог бы, как водится, привести сравнение со всем содержимым Библиотеки Конгресса, числом пикселей во всех сериях «Властелина колец», вместе взятых, и числом телефонных звонков, перехваченных АНБ за один день, и ты бы сказала: «Ни фига себе!»
— Ни фига себе! — сказала я.
— И с количеством вычислений, произведенных над этими данными по алгоритмам профессора Оды, — примерно та же петрушка.
— Фантастика, — проворковала я.
— Верю, — сказал Тристан, — просто у нас, похоже, нет данных о том, что произошло внутри.
— Подтверждаю, — сказал Ода. — Ренормировочный контур обратной связи предположительно влияет на нормальную работу регистраторов в камере.
— Именно так должно быть — верно?
— Может, да, — сказал Тристан, — а может, все просто грохнулось. Тут мы слепы. Никакого способа проверить, работает ли он.
— Возможно, будь у нас кот… — сказал профессор.
— Возможно, если зайти внутрь… — сказал Тристан.
Ребекка пробормотала себе под нос что-то осуждающее,
Ода мотнул головой:
— Кот — это одно. Но я туда не войду.
— Я войду, — сказал Тристан.
— Это ваши похороны, — буркнула Ребекка вполголоса и отошла от пульта управления.
Тристан глянул на нее, потом на Оду.
— Она это буквально? — спросил он и повернулся к Ребекке: — Вы это буквально?
Ода ответил раньше своей жены:
— Вас это не убьет. Но… вам не понравится. Котам определенно не нравилось.
Тристан только отмахнулся.
— Раз это не летально, я войду. — Он приглашающе улыбнулся: — Хочешь со мной, Стоукс?
Как ни лестно мне было, что меня считают достойной участия в таком эксперименте, и как ни любопытно было узнать, что из этого выйдет, я вспомнила про кота.
— Следующий раз.
— Внутренняя температура камеры? — спросил Тристан.
— Минус двадцать три по Цельсию, устойчивая, — сообщил пультовый Макс.
— Надо улучшить теплоизоляцию, — пробормотал Тристан и повернулся к вешалке. Она по-прежнему лежала на полу.
Я напряглась, ожидая выволочки, но он словно и не заметил, что вешалку уронили. Отыскал конец груды, где были самые большие комбинезоны, вытащил один и шагнул в него.
— Еще работает? Все показатели в норме?
Полдюжины разных Максов и Владимиров из разных частей здания выкрикнули: «В норме!»
Тристан застегнул молнию. Нашел в боковом кармане балаклаву, натянул на голову. Я помогла опустить ее так, чтобы глаза оказались в овальной прорези. Он двинулся к ОДЕКу, на ходу надевая толстые перчатки. Ода раскрыл перед ним дверцу и тотчас отдернул руку, обжегшись холодным металлом.
Тристан шагнул через порожек, и вытесненный им воздух вышел наружу морозным паром.
Наружу вылетел человеческий торс и покатился по полу, разбрасывая в сторону аккумуляторы и флешки. Это была верхняя половина магазинного манекена, на которую мы навесили датчики, и Тристан его выкинул.
Освободив себе место, он сел на деревянный табурет, служивший раньше подставкой для манекена. На табурете лежала пронизанная кошачьей шерстью подушка из Модели I; Ребекка переложила ее в Модель II, чтобы подчеркнуть преемственность. Тристан потянулся и закрыл за собой дверцу. Максы заинтересованно переглянулись. Ребекка потерла переносицу и бесшумно заходила по комнате. Ода-сэнсэй вновь сел за пульт управления. Он поднял защитную крышечку над рубильником. Ребекка заткнула уши.
На мгновение мы застыли. Все взгляды были прикованы к пальцу Оды. Наконец он повернул рубильник. Снова погас свет и взвыла сирена. Ода, следя по наручным часам, дал машине проработать пятнадцать секунд, затем вернул рубильник в прежнее положение и аккуратно закрыл крышечкой.
Тристан вышел из ОДЕКа, стягивая балаклаву и тряся головой, как будто ему вода попала в ухо. Потом заметил, что мы все на него уставились, и, в свою очередь, уставился на нас.
— Было неприятно, — сипло сообщил он. — Как будто побывал на русской дискотеке. Но это все.