Ветер, ножницы, бумага, или V. S. скрапбукеры
Шрифт:
– Ты! Да ты! – Она хватала воздух ртом, никак не могла подобрать слова, потом, наконец, выдавила дрожащими губами: – З-з-зачем?
Вагончик дрогнул, поплыл перед глазами, голова закружилась, Инга поняла, что ее выбрасывает из альбома.
– Зачем? – повторила она громче и закашлялась.
– Золотая моя, слушай меня сюда. Повторишь то же самое в настоящей жизни и тогда узнаешь, как сделать открытку, – он подмигнул и щелкнул себя по лицу красным носом на резинке. – И про конфеты не забудь!
Последним, что она успела увидеть, была нарисованная улыбка на небритом лице.
Инга всхлипнула, открыла глаза и очутилась в родной комнате. Из груди вырвался не то хрип, не то хрюканье, она вдохнула, и еще, и еще,
Инга сгребла все открытки в кучу и со злостью пнула напольную вазу с сухой композицией. Твердая, зараза! Стоит тут, место занимает. Уф, ну что же это такое – опять ничего не понятно! Ну почему, почему в тот раз этот фокус сработал, а в этот – нет? Тут одно из двух: или она идиотка, или сумасшедшая. Или и то и другое. А этот клоун – самая настоящая скотина! Повторить в реальности? Торчать на городской улице в золотых колготках и кланяться толпе придурков? А потом это окажется таким же обломом? Нет уж, увольте! Завтра она встретится с Магриным и уговорит его помочь ей, или она не дочь своих родителей.
Инга на всякий случай еще раз тщательно пролистала альбом, попыталась расковырять пилкой каждый лист. Но больше ни один не поддавался. Интересно, есть еще в нем сюрпризы? Взгляд сам собой упал на открытку с каруселью. Инга нахмурилась: что-то не так. Точно, теперь по небу плывет кораблик с парусом, а в море плавает ракета. И как ни крути картонный диск, карусель не желает менять своего положения. К чему бы это?
Она никак не могла согреться. Пошла на кухню, приготовила себе чашку кофе. Паваротти улыбался ей с дверцы холодильника, а в колонках пел его голос:
Vesti la giubba, e la faccia infarina. [6]М-да, ну лицо она мукой, можно считать, намазала, и что дальше? Инга попыталась еще раз прокрутить в голове все с самого начала. Дурацкий клоун, страница с конфетами, золотое платье, дрожащие руки, капризные дети, толпа глазеет, ведро воды на голову – какой во всем этом смысл? Зачем он над ней издевался? И в чем секрет открытки, или альбома? – это ведь не воспоминание, тогда что, чья-то фантазия? В голове не укладывалось, что мама могла придумать небритого вонючего клоуна, который издевается над людьми.
6
Ты одевайся и лицо мажь мукою (ит.).
В самом деле, только и остается, что горько смеяться над собой. От размышлений Ингу отвлек телефонный звонок.
– Инга? Здравствуйте. Вы сегодня утром покупали у меня две открытки. Знаете, завтра днем у меня будет мастер-класс по скрапбукингу, и как раз освободилось одно место. Не хотите поучаствовать?
7
Смейся, Паяц, над разбитой любовью, смейся, Паяц, ты над горем своим (ит.).
– Хочу, – неожиданно для себя ответила Инга. – Спасибо, я с удовольствием.
Когда она повесила трубку, в самой глубине груди возникла странная, нежная легкость. Будто дали подышать кислородной подушкой.
– Они живы? Вы знаете?
Глаза у Магрина были большие и круглые, как у совы, только не желтые, а серые. Когда он разговаривал, то смотрел, не мигая, прямо на собеседника, и от этого сразу становилось не по себе. Инга вообще рядом с ним чувствовала себя не в своей тарелке. Когда в город приезжали итальянские делегации, ей случалось иметь дело с людьми, облеченными властью, – политиками, крупными бизнесменами, городскими начальниками, и она прекрасно знала, как общаться с теми, кто привык распоряжаться, и как поставить себя с ними на равных. Но здесь было что-то совсем другое. Каждую секунду он видел ее насквозь, как рентген, и даже глубже, проникал в ту невидимую сущность, которая не только не доступна никаким рентгенам, но и самой Инге была до конца не понятна.
– Откуда у вас эта открытка? – спросил он первым делом.
– Я сделала ее сама, – не моргнув глазом ответила Инга.
Врать нехорошо, но если очень хочется, то можно. Инга уже и сама почти поверила, что сделала эту роскошную бабочку.
– Откуда у вас эта открытка? – повторил Магрин вопрос, словно не расслышал ответа.
Инга не была готова к такому вопросу и не знала, что ответить. Она молча теребила пластмассовый цветок в стакане и ерзала на стуле, как школьница, не выучившая урок. Два часа назад она летела в магазин как на крыльях, уверенная, что Магрин согласился с ней встретиться. Она почти не удивилась, когда дядя Саша назвал ей время и место встречи – в половине одиннадцатого, в маленьком уютном кафе внизу. Инга не удержалась, чмокнула его, грустного ослика Иа, в колючую щеку и улыбнулась.
К счастью, в понедельник у нее не было групповых занятий, а частные уроки на ближайшую неделю она отменила. В работе преподавателя и переводчика есть свои плюсы, и один из них – свободный график. Утро Инга посвятила наведению марафета. Готовилась, как к первому свиданию с мужчиной своей мечты. Долго выбирала костюм – не фривольный, чтобы подчеркнуть деловой характер встречи, и в то же время не слишком строгий, чтобы выглядеть в нем привлекательно, подбирала туфли и украшения. После магазина дяди Саши она успела забежать в парикмахерскую и сделать укладку. Оглядела себя в зеркале с ног до головы – bellissima! [8] И не скажешь, что уже которую ночь толком не спит.
8
Красотка (ит.).
Она так ждала этой встречи и вот теперь, при первом же его вопросе, готова провалиться сквозь землю! Ведь уверена была, что стоит ей только встретиться с Магриным, и она обязательно узнает все, что только можно. Будет просить, умолять, требовать, угрожать, но добьется своего. И вот теперь сидит перед ним, вся оцепенела и не знает, что и как сказать.
– Она попала ко мне случайно, – выдавила из себя, наконец, Инга.
– Рассказывайте, – он сделал приглашающий жест.
– Про открытку? – не поняла Инга.