Вице-адмирал В. А. Корнилов

Зверев Б. И.

Много лет прослуживший с ним Жандр писал: «Он заваливал работой своих приближенных; даже трудолюбивый, как пчела, адъютант его Железнов говаривал, что подчас выбивается из сил, но не может жаловаться, ибо Владимир Алексеевич все-таки трудится гораздо более, чем он»¹⁰¹. Постоянное переутомление из года в год все сильнее сказывалось на слабом здоровье Корнилова, однако энергия его казалась неиссякаемой.

Военно-организаторские способности Корнилова, которые единодушно подчеркивали его современники, особенно ярко проявлялись в уменье подбирать способных людей и направлять их деятельность

на решение главных задач. Он всегда находил время для обстоятельных бесед со своими сотрудниками, но не вмешивался в частности, а требовал от них широкой инициативы и трудолюбия.

При Верхе ответственность Корнилова возросла, так как многое из того, что решал раньше главный командир флота, приходилось решать теперь начальнику штаба. Продолжая разъезды по портам и делая смотры кораблей, Корнилов все чаще оглядывался на Николаев, ибо его нельзя было теперь надолго покидать. «Оставить здешний край на месяц опасно», — отмечал он в декабре 1851 г. «Частые отлучки мои из Николаева, •— повторял он позже в письме к Матюшкину, — вредят административным делам, особенно по штабу и по строительной части».

Ежегодно под руководством Корнилова составлялись «программы плавания судов Черноморского флота», которыми определялся характер боевой подготовки всех соединений флота; разрабатывалась дислокация частей и соединений; штаб ведал госпиталями, количеством и состоянием оружия, назначением офицеров, разработкой позывных сигналов, караулами, помещениями. В штаб стекались сведения и отчеты от командиров дивизий и кораблей о результатах плаваний, об итогах стрельб, ведомости учений.

отчеты о нововведениях, рапорты о некомплекте команд, о рейсах транспортов, о крейсерстве у кавказских берегов и т. п.

Сфера ‘деятельности Корнилова выходила далеко за рамки штаба, потому что он был вынужден заниматься многими вопросами, входившими в ведение строительного ведомства и интендантства. Еще с ноября 1849 г. он был, например, председателем комиссии по составлению «нормальных правил для практического производства кораблестроительных работ». Он заботился о баркасах и артиллерийских станках; вел переписку с морским министерством о введении на вооружение нарезных штуцеров; ходатайствовал о замене медных пороховых ящиков на кораблях цинковыми ящиками, о заготовлении недостающего числа ружей, пистолетов и холодного оружия; занимался реорганизацией команд, береговых частей и соединений. «Теперь вожусь с ластовыми экипажами, — писал он Матюшкину в июне 1852 г., — потом возьмусь за рабочие».

С целью ознакомления с усовершенствованиями по всем отраслям военно-морского дела и для докладов о потребностях Черноморского флота Корнилов в течение 1850— 1853 гг. несколько раз совершал поездки в Петербург, где представлялся высшему морскому начальству и Николаю I. Как начальник Главного морского штаба Ментиков, так и управляющий морским министерством великий князь Константин каждый раз стремились подчеркнуть совершенство в устройстве Балтийского флота и показать «провинциалу-черноморцу» все балтийские учреждения в лучшем виде. Однако от проницательного взгляда Корнилова не могла укрыться неприглядная изнанка блестящего парадного фасада балтийских флотских учреждений.

В одну из своих поездок, например, Корнилов внимательно и подробно осмотрел адмиралтейства, мастерские, корабли, учебные заведения, порты, базы Балтийского флота и был поражен их внешней, показной стороной. На одном из кораблей, на котором присутствовал Корнилов, «артиллерийское

ученье было произведено без всякой системы и, кажется, состояло только в перебежках по барабану с борта на борт». Со всей эскадры «палили изрядно, жаль только, что и при этом незаметно никакого порядка в обучении; делается для того только, чтобы расстрелять

шесть тысяч снарядов, предназначенных на зиму для сего предмета» *.

Особенно заинтересовал Корнилова так называемый учебный рабочий экипаж — учебное заведение, организованное для подготовки квалифицированных корабельных инженеров, артиллеристов, а также инженерчмехаников для паровых кораблей. Но и здесь блестящая внешность, не сочетавшаяся с глубоким познанием дела, вызвала у Корнилова глубокое разочарование. «Осматривал учебный рабочий экипаж в Главном адмиралтействе, который произвел на меня впечатление еще более грустное, балаганное, — отмечал он. — Жаль нашей пресловутой столицы. Один только враг России мог придумать такое заведение. Заведение, которое должно бы было сделать адмиралтейским мастерским большую пользу, теперь и *по устройству своему и по направлению делает наивеличайший вред. Стоит взглянуть на распределение времени, на устройство мас-терских и изделий, не говоря уже об этой педантической чистоте классов и камор. В особенности огромное число прислуги...»¹⁰²¹⁰³

При осмотре штурманской роты и 1-го учебного экипажа, где обучались дети матросов, Корнилова вновь поразила внешняя, показная сторона этих учебных заведений. «В чернильницах нет чернил», — отмечал Корнилов, — но внешне во всем гладко и чисто1

Помимо неудовлетворенности специальной морской частью, Корнилову была тяжела и общая атмосфера жизни в столице. «Ни одного дня не проходило, — писал он, — чтоб я не наряжался с утра в футляр». После всех многочисленных приемов, обедов, званых ужинов и выездов его еще сильнее потянуло на Черноморье. «Деятельность здесь, — подводил итог Корнилов, — в большом упадке; все живет изо дня в день, утопая в роскоши, удовольствиях, обедах в английском клубе, где разговор только за обедом и то про кушанья, а после обеда прекращается все: все занимаются на зеленых столах. Обеды, вечера, театры, балы и прочее... Нет, тяжело, скорей бы домой»¹⁰⁴.

Первый русский Морской устав был издан в 1720 г.; он отражал состояние флота первой четверти XVIII века. К середине XIX века, когда русский регулярный военный флот насчитывал уже свыше полутора столетий своего существования, произошли огромные перемены во всех отраслях военно-морского дела: в кораблестроении и вооружении, в организации и боевой подготовке. Однако во флоте по-прежнему продолжали руководствоваться устаревшим уставом XVIII века вплоть до 1851—1853 г., когда, наконец, был разработан новый устав.

В этом деле самое активное участие принял Корнилов. С октября 1851 г. по июнь 1852 г. он внимательно изучил все основные разделы проекта устава и представил в Петербург свои замечания — «многолетний плод своих убеждений о корабельном управлении». Эти замечания Корнилова, охватывающие огромный круг вопросов о различных сторонах флотской службы и обязанностях должностных лиц, ярко свидетельствовали о его глубокой эрудиции в морском деле, о стремлении применить опыт Черноморского флота во всем русском флоте.