Вихрь Бездны
Шрифт:
А на портрете герцога — лишь пустота. Мертвая парадная зала, пунцовый набивной бархат, тяжелое древнее золото. И багрово-червонные отсветы — в черных глазах Ральфа Тенмара. Теперь он стоит рядом с пустой рамой.
Ирия против собственной воли протягивает руку. И тонкие, сильные пальцы смыкаются на ее запястье. От ледяного прикосновения враз похолодевшем.
— Круг смыкается, Ирэн. Никому не уйти от судьбы. Я был прав — даже когда ошибался.
Его больше нет. И там, где он сейчас, известна правда о живых.
— Теперь вы
— Ты не лгала.
Неужели и там, за порогом, мертвым неведомо то, чего не знали живые?
— Лгала! Послушайте…
— Это я тебе лгал — слишком о многом. И не только тебе. Но у нас мало времени. Это — Ирэн. Моя племянница…
Кому он представляет ее? Давно умершим людям? Здесь ведь больше никого нет…
Левое плечо прожигает знакомая боль. Золотая ткань бального платья расцветает кровью. Алое и золотое… И черное. Бездонная тьма в глазах старого… мертвого герцога.
Древний клинок в его руках окрашен кровью. Ее кровью.
Ветер, кровь и серебро…
Ральф усмехается глазами короля Адальстэйна. Ральф? Нет, он — на портрете. По-прежнему гордо взирает на незваных гостей, что смеют нарушать покой древнего замка и его последнего хозяина.
Старый герцог застыл в золотой раме. А рядом с Ирией — Джек. Его лицо полускрыто сумрачным лиарским туманом. И новые клочья ползут и ползут в бархатно-золоченую залу — неведомо откуда…
Кровь стекает с кинжала в руке оборотня, алые капли падают вниз… и исчезают в густеющей дымке.
— Клятва на алтаре священна! — Во взгляде Джека — печаль. В древних глазах, что уж точно старше нынешнего лиарского замка…
Наплывающий туман заслоняет золото и пурпур. Заволакивает портрет Ральфа, его взгляд и усмешку… и глаза — той же глубокой черноты, что и у Джека.
— Случившегося не изменить.
Кровь струится из раны, а боли больше нет. Странно… Весь рукав пропитался алым. Даже кольцо на левой руке побагровело. Кольцо… подарок Ральфа Тенмара. На правой носят лишь замужние дамы. И вдовы.
Ирия попыталась рывком высвободить руку. Джек отпустил ее — и боль мгновенно вернулась. Даже кольцо отяжелело в разы.
Герб… Это он такой неподъемный. И его опять не разглядеть…
— Выбор сделан, — печально качает головой оборотень, оборачиваясь к портрету.
— Выбор сделан, — чеканные черты Ральфа Тенмара вновь проступили в тумане.
— Она поклялась.
— Она поклялась…
— В чём поклялась?! — не выдержав, заорала Ирия.
Уж этим-то двоим она точно никаких клятв не давала!
— Ты поклялась, и боги тебя услышали, — грустно вздохнул Джек.
В ушах взорвался прибой, алым золотом полыхнуло кольцо с неразличимым гербом. Рану обожгло случайное касание золотой струящейся ткани… Зачем Ирия позволила облачить себя в это платье?
Альварен плеснулся совсем близко. Теплые, ласковые
А вода здесь — откуда? Альварен затопил замок… А если прилив не остановить — зальет и галерею с портретами!
Уже по колено… выше… Мокрая ткань тяжелеет, липнет к ногам. Ну что за неудобное платье?
Где здесь выход?! Ирия кинулась к двери — наперегонки с водой. В коридоре волны захлестнули по грудь — осталось только плыть.
Рядом качается на волнах портрет Ральфа Тенмара. Его сорвало со стены — и теперь вода размывает краску. Шедевр Алиэ Готта гибнет на глазах. И не только он.
Потолок — высок, но уже так угрожающе близок! Всё ближе… Осталось аршина два, не больше…
Окно! Нужно окно!
Ирия подплыла к ставне, рванула — освобождая раму…
Чтобы понять: спасения нет. Замок погрузился на дно древнего озера. Если там вообще есть дно…
2
— Госпожа баронесса!
Непроглядная тьма, мягкое ложе, комната лютенского особняка… Жесткий переплет книги под головой, боль в затекшей щеке, боль в левом плече.
Шелест дождя за окном. И всё громче — стук в дверь. И настойчивее голос Пьера:
— Госпожа баронесса, откройте — это срочно!
Так, Ирия заснула за чтением очередной легенды лингардско-тенмарского цикла — и свечи погасли. А ночью разошелся дождь. И, соответственно, заныло плечо. Как у старой бабки — на погоду. Даже смешно — застуженный в Альварене порез вообразил себя боевой раной. А Пьер — хозяином особняка, раз ломится в дверь баронессы.
Ломится?
Просыпайся, дура!Так, зажигай свечи. Одевайся, живо!
— Пьер, я сейчас. Что случилось?
— У нас гости, госпожа.
Если солдаты — Пьер сказал бы это прямо или нет?
— Что за гости?
— Ваши родственники, госпожа баронесса.
Призраки Леона и Полины, кыш! У Ирэн Вегрэ — совсем другая родня.
Подсвечник в одну руку, шпагу — в другую.
Нет, подсвечник поставь на тумбу. Иначе чем дверь откроешь — зубами?
Пытаясь на ходу превратить помявшееся платье в выглаженное, Ирия откинула крюк. Если в коридоре солдаты — значит, особняк уже окружен. А как они умеют вышибать двери — мы уже видели. Мигом пожалеешь, что сон — не явь. Впрочем, он тогда как раз — «в руку»…
Из коридора пахнуло зябким холодком. Погода Лютены опять забыла, что на улице — весна. Все-таки холодно на севере…
Давно южанкой заделалась, Ирия Таррент?
Если Пьер и ошалел от зрелища полностью одетой и вооруженной до зубов госпожи, то виду не подал. Понял уже, что в хозяйки ему достался не кисейный цветочек.
Да и сам слуга выглядит… Все-таки солдаты? Явились за компанию с родственниками?
— Так кто именно почтил меня своим присутствием?
Надо бы пригласить Пьера в комнату. А если перекуплен — избавляться от него тоже лучше при закрытых дверях.