Вихрь Бездны

Ружникова Ольга

Последние месяцы убили в Эйде страх напрочь. Остатки страха. Почему бы и не рискнуть? Что уже терять?

Тот обряд нужно проводить в полночь. Эйда упросила служительниц оставить ее возле Зерцала до часу ночи. Нет лишь кинжала. Зато есть острая шпилька для волос. Ирия бы справилась…

Кровь капала из проколотой руки. А Эйда медленно — нараспев, как в том романе — полушепотом твердила: «Эйда Таррент».

Сначала не происходило ничего. Потом… в зеркальной глубине

вдруг исчезло отражение. Исчезло — и всё. Ни самой Эйды, ни даже комнаты…

Медленно-медленно, как из тумана, в Зерцале появились незнакомые серые стены, сводчатый потолок, зловещий полумрак, свечи у странного возвышения в центре…

Склеп. Или заброшенная часовня. Не хватает только полной луны и волчьего воя. Но первую с успехом заменяют тусклые факелы у стен и бледные свечи вкруг возвышения. Будто место для гроба. Нет, что тогда за ложбина вдоль черного камня? Вдоль… алтаря.

Комната колыхнулась, гладь Зерцала подернулась рябью…

— Подожди! — Эйда, закусив губу, вторично проколола руку. — Мирабелла Таррент, Мирабелла Таррент, Мирабелла Таррент!..

Зловещая сводчатая часовня вернулась. Но теперь от алтаря видны лишь три свечи и отблеск четвертой.

На первом плане — отдаленный вход. За ним скрыт непроглядно-черный коридор. И в нем кто-то есть. Кто-то, кто спешит сюда…

Часовня неотвратимо дрогнула. Но прежде чем видение погасло — отблески факелов обрисовали гибкий силуэт змеи. С головой ничуть не меньше человеческой…

2

Она сумела не закричать. Потому что бежать невозможно, а звать на помощь — некого. Теперь необходимо собрать все силы — чтобы правдоподобно солгать Учителю. Если он придет.

Эйда сама не знала, как и почему, но, глядя в Зерцало Истины, отчетливо поняла: нет у нее здесь никаких друзей, «братьев» и «сестер». Как и в любом другом месте. Ни у нее, ни у Мирабеллы. Раз уж Эйда — сумасшедшая мать, никак не желающая поверить в смерть ребенка, то лучше положиться на собственное мнение и во всём остальном.

Мирабелла — жива. Она — здесь, у этих! А вот сколько они обе теперь проживут — один Творец ведает. Или Темный…

Учитель не навещал Эйду уже несколько дней — и теперь ясно, почему.

Зато пришли другие.

Эйда узнала лишь одну из «сестер» — та как-то приходила вместе с Учителем. Остальных — как на подбор молодых, красивых и нарочито-скромно одетых в простые туники из белого полотна — старшая дочь Эдварда Таррента видела впервые. Уже знакомая «сестра» сообщила, что они пришли одеть Эйду для праздника.

То ли гостья, то ли пленница со вздохом отдала себя в руки… тюремщиц. Хотя уж что-что, а снять простое домашнее платье без шнуровки, с одним поясом, сумела бы и сама. Равно как и натянуть белую, как у прочих девушек, рубаху и распустить волосы. В монастыре прислуги не было.

Завтрак девы

в белом принесли сюда же. Или это был ужин. Эйда давно потеряла счет дням.

Дамы удалились, пообещав вернуться через час.

Эйда осторожно отпила из бокала.

И от беспросветной тоски захотелось взвыть. Очередная ловушка! А ты чего ждала?

Учитель говорил, что «гостье» предстоит путешествие. Это и есть тот самый «праздник», ради которого ее собираются опоить невесть чем?

А вот возвращать им невыпитое вино нельзя. В монастыре Эйде не раз и не два пара крепких сестер вцеплялась в руки и плечи, а третья вливала в глотку сонную дрянь.

Дело ясно, как Светлые Сады Творца, куда Эйду Таррент никогда не примут. Ее опять использовали. Или попытались. А получив, что нужно, или, напротив, убедившись в полной бесполезности — нашли пленнице новое применение.

Значит — от вина нужно избавиться. Куда вылить? Как назло — в комнате ни единого пустого сосуда, кроме… Ну, разумеется!

Вне всяких сомнений, жидкости из этого бокала — в ночном горшке самое место! И сок из чаши пойдет туда же. Лучше перетерпеть жажду, чем бессмысленно улыбаться, когда придут резать. А что точно придут, можно уже не сомневаться.

Нож для фруктов не годится никуда — погнется сразу. Оббить края бокала? Сразу заметят. Шпилька?

Проклятие, да даже будь у Эйды настоящее оружие — она не умеет им пользоваться! Роджер Ревинтер вряд ли был хорошим бойцом — теперь ей это ясно. Но оказать ему серьезное сопротивление Эйда не смогла. Хоть вырывалась, царапалась и кусалась, как никогда в жизни… Ни до, ни после.

Творец милосердный, дай вырваться отсюда и вырвать из их лап дочь — если она здесь!

Эйда каждый день молилась Творцу — пока ее везли из Лиара в Лютену. Молилась с утра до ночи. Чтобы за ее грехи (раз их, наверное, так много!) покарали ее одну, а не Ирию и не Иден. Ири была лучшим человеком в подзвездном мире, но она погибла. А самая бесполезная из ее сестер до сих пор жива. И по-прежнему не способна защитить ни себя, ни собственное дитя!

— Творец милосердный, я помню, что на моих руках кровь Анри Тенмара, но молю тебя — я одна виновна, одна! Если с меня еще не довольно… если… Но Мирабелла ни в чём не успела провиниться! Возьми у меня, что хочешь, что я еще могу отдать! — но спаси мою дочь ради…

Ради кого можно молить Творца? Кто ему дорог?

— … ради твоих собственных детей!

Та женщина сказала: «через час». Если Творец не придет на помощь — Эйде и ее дочери осталось жить час.

3

Лунная дорога, сонные деревья, ветер в лицо. Всего лишь десять миль до поместья. Целых десять.

Диего держали там последних три месяца. Потому что его сестра с головой ухнула в волчью яму.

Все-таки принц отправится в Бездну вторым, а не первым. Он хоть не приходится своим жертвам дядей.