Вихрь Бездны
Шрифт:
— Носилки! — это уже не шепот, а негромкий приказ. Совершенно другим голосом.
Одна из жриц оказалась старшей. А Эйда так и не догадалась, которая.
Две пары не по-девичьи крепких рук цепко подхватили пленницу — ей и с одной из этих дев не справиться. Прохладный камень стены прильнул к спине и плечам. Может, хоть свешенная на грудь голова скроет дрожь век?
Мучительно, невыносимо хочется открыть глаза! Хоть чуть-чуть…
Нельзя. Рано. Да и что здесь увидишь? Кроме лживо улыбающихся
Кажется, отряхивают платье. Точно.
Надо было нести с самого начала — вот и не пришлось бы… Ступени казались чистыми, но белое везде грязь найдет. Так говорила мать. А еще — что дочери лорда не должны выглядеть замарашками. И потому одевала в белое только Эйду. Ирия карабкалась на деревья и бегала взапуски с Леоном. А Иден всегда была слишком неловкой.
Впрочем, Ири предпочитала мальчишескую одежду. А Иден никогда не шли светлые тона.
Поднимают. Только бы не дрогнуть и не моргнуть!
Все-таки носилки. Теплое прикосновение дерева к спине.
Носилки, дрогнув, поплыли.
Несут головой вниз. Каждая ступенька — толчок! А уронят — костей не соберешь.
Поскорее бы доставили на место! Пока Эйду от ужаса не укачало.
По дороге в Лютену укачивало всегда. Приходилось останавливаться — и крепкая служанка сама вытаскивала позеленевшую госпожу. А потом докладывала Бертольду Ревинтеру. Сколько раз он, наверное, зря обрадовался. Но приказа сыну не отменил. Вдруг — ошибка?
Лестница, слава Творцу, кончилась. Теперь несут ровно, почти не трясут…
Красные пятна заплясали перед закрытыми веками. Факелы? Их стало больше?
Основательно дрогнув, носилки замерли в воздухе. И поплыли вниз. Ровно.
Пол встретил почти мягко — все-таки жертва (или палач?!) с переломанной шеей им без надобности. Сами сломают — если понадобится.
Снимают. Садят. Опять — прислонив к прохладной стене. Или… уже к алтарю?! Что, если прямо сейчас — по горлу?..
— Спит, как праведник… — легкий, как шипение змеи, шепот.
Они еще и плохо знают эвитанский? Или не понимают, что в женском роде — «праведница»? Или…
Не выпускают. Вместо этого — заводят руки за спину, поворачивают пленницу как куклу. Связывают. Даже умей она разгрызать веревки — теперь этого не сделать и опытному вору.
Все-таки Эйда — жертва. И всё, что выиграла, — остаться в сознании, когда вскроют горло ритуальным ножом! Или чем похуже…
Она так и не увидит Мирабеллу! И никогда не узнает, жива дочка, или та сумасшедшая надежда — просто плод безумия жалкой и никчемной дуры Эйды Таррент! Плата за смерть Анри Тенмара и Ирии…
Удаляются шаги.
Легкий стук закрывшейся двери.
Ушли. Наверное.
И из глаз Эйды хлынул целый океан пронзительно-горьких беззвучных
Глава 2
Глава вторая.
Эвитан, окрестности Лютены — Лютена.
1
— Кончай придуриваться!
Негромкий, но донельзя возмущенный голос заставил вздрогнуть. А еще сильнее заставил бы — будь он женским…
— Я тебе говорю или кому? У нас времени мало! Эй, бестолочь!..
Ну теперь-то точно обращаются к Эйде!
Она резко распахнула глаза — комната немедля расплылась смутными потеками силуэтов.
Девушка неловко заморгала.
Хоть и так можно догадаться, кто перед ней. Тот самый упомянутый жрицами «праведник», кого до сих пор увидеть не удалось. Такой же «спящий», как она. Товарищ по несчастью.
А вот с его возрастом Эйда промахнулась. Ломающийся голос принадлежит худощавому и, похоже, долговязому подростку лет четырнадцати. Это успокоило даже больше, чем веревки на его руках. С некоторых пор общество взрослых мужчин в запертой комнате вызывает дискомфорт. И немотивированную панику.
— Как вы некуртуазны, молодой человек! — съязвила девушка, тщетно пытаясь усесться поудобнее.
— А мы не на балу! — отрезал юный наглец, тряхнув растрепанной иссиня-черной гривой. — Впрочем, могу потом извиниться. А сейчас — разворачивайся. Или ты лучше умеешь?
— Умею что? — Эйда почувствовала себя последней дурищей.
— Веревки грызть! — нетерпеливо объяснил юнец. Всем видом демонстрирует раздражение от такой бестолочи в сокамерниках.
— Этого я не умею… — растерялась девушка.
— Ты что, северянка? — узкие губы подростка презрительно скривились. — Ах да — ты же блондинка…
— Я могу попробовать… — торопливо прервала его Эйда. Даже не пытаясь понять, какое отношение имеет место рождения (и уж тем более цвет волос) к неумению самостоятельно освобождаться. Видел бы этот мальчишка светловолосую северянку Ирию!
— Не «пробовать», а делать надо! — серьезно отрезал он. — Ладно, поворачивайся — грызть буду я. А ты потом просто меня развяжешь.
Девушка покорно подставила веревки острым зубам.
— Волосы убери! — попросил юнец. — Их много — мешают.
Вот тебе и «чудесные»!
Когда освободится — отстрижет. Всё равно — падшая!
После третьей попытки мотания головой и дерганья плечами большая часть золотистых прядей переползла-таки на грудь и живот, растеклась по полу…
Время ползет престарелой улиткой. Руки затекли и нещадно болят! Сидеть так — неудобно. Спросить у парнишки, как обстоят дела, — еще неудобнее.
Эйда честно попыталась помочь — как могла, растягивая путы. Но так неумело, что вряд ли был толк.