Вилька и Мишка в тылу врага
Шрифт:
– Что мы там будем делать? – удивился я.
– Пойдёте в школу, будете учиться. Вернётся память.
– Идёт война, - сказал я, - а вы нас – в тыл! Нас надо в тыл врага…- Немец не выдержал и расхохотался.
– Да, мальчик, без тебя нам войну не выиграть! Бедные русские!
Я обиженно засопел.
– Ну, ну, не отчаивайтесь, может быть, и вам удастся повоевать, хотя война долго не продлится. К сентябрю мы возьмём Москву. Но Москва Москвой, это ещё не конец войны. Наполеон тоже брал Москву.
– Наполеон? Москву? – удивился я, - Когда это было?
– Да, Вилли,
Был такой случай с моим знакомым при штурме линии Мажино. Контузило его, как тебя, так попал в плен к французам, а потом говорил только по-французски!
– Память вернулась к нему? – быстро спросил я.
– Вернулась, но он уже был не солдат, - нехотя ответил немец.
Помолчав, он сказал:
– Сейчас вас отведут в гостиницу, поселят в номере. Оттуда пока не выходите. Вернётся комендант, фон Граббе, поговорит с вами. Вдруг родственники! – рассмеялся немец. – Я вот не представился: Вольф, Генрих. Если что, ссылайтесь на меня, - он позвонил в колокольчик и что- то приказал появившемуся солдату.
Нас, как настоящих баронов, отвезли в гостиницу, увешанную штандартами нацисткой Германии, поселили в двухместном номере на третьем этаже.
Удобства были в конце коридора. Другие удобства, в виде ванны, находились в другом конце коридора. Горничная нам объяснила, что горячей воды пока нет, возможно, будет вечером. Мы покивали, и нас оставили одних.
Я подумал, что хорошо, что санузел не расположен в номере, иначе заперли бы дверь.
Мишка сразу бросился на мягкую кровать, я же стал обыскивать номер, приложив палец к губам: возможна прослушка.
В шкафах я обнаружил два тёмных халата. Не понимая, зачем они мне нужны, тем не менее, обрадовался. Полотенца были белые, чистые. Осмотрел кровати.
Покрывала, одеяла, похожие на солдатские, только зелёные и с полосками чёрного цвета. Подматрасники... Вот подматрасники мне понравились: чёрные. К сожалению, крепкие, не порвать.
Мишка с удивлением следил за мной, правда, молча.
Занавески на окнах были хороши, в разноцветных листьях. Из них получился бы неплохой осенний маскхалат.
Я сел на свою кровать и задумался. Из чего сделать бандану? Мои волосы будут светиться в темноте, как фонарик. Посмотрел на тёмную шевелюру Мишки и даже позавидовал: мечта диверсанта. Ещё харю вымазать грязью, никто не заметит с двух метров. Мишку, что ли послать... Куда послать? Ты куда собрался? – спрашивал я сам себя, но ответа не получил. Сам же снова открыл шкаф и надел халат.
Халат укрыл меня до пят. И был с капюшоном! Бурой расцветки, как монашеская ряса, он отлично подходил для моих целей. Дело в том, что, немного подумав, я понял, что мы с Мишкой на грани провала. Неведомый доброхот слил немцам информацию о нас и зашитых донесениях в штанах, значит, он знал, что мы что- то знаем. Мы же сказали Вольфу, что сбежали. Что будет дальше? Трудно сказать.
Можно сказать, что ошиблись, и мы это не мы. А если этот кто-то знает нас в лицо?
Тогда нам не отвертеться. Отдать ложное донесение? после долгих пыток?
Я поёжился. Только-только начали подживать раны, память о боли ещё
Из чего бы сделать маску? Вырезать? Чем? Сейчас бы колготки... или чулки подошли бы. Ага, в сеточку. Мой взгляд опять остановился на Мишке. Тот тоже смотрел на меня, ничего не понимая, но догадываясь, что я что-то задумал.
Я снова показал ему знак: молчи, подошёл к окну. Отсюда была видна станция, краешек складов. Посмотрев вниз, заметил, что слезть по стене можно, сильно не рискуя: архитектурные излишества в виде выступов из кирпичей сослужат неплохую службу. А как со стороны туалета? Или ванной? Хорошо, третий этаж: при срочной эвакуации можно связать простыни и соскользнуть вниз.
– Я в туалет! – громко сказал я, снял халат, повесил его себе на руку и вышел из номера. В конце коридора сидела горничная, в стороне туалета никого не было.
Я зашёл в помещение и открыл окно. Здесь тоже можно спуститься по стене, потом и подняться. Верёвку бы... Заметят. Да и светло ещё! Надо идти в номер, дождаться темноты, сейчас лето, темнеет заполночь, как бы не вызвали на допрос раньше времени. Я успел вернуться в номер до того, как в дверь постучались. Оказывается, нам принесли ужин. Сервис!
Набив желудки, мы разлеглись, на кроватях, не разговаривая. Скорее бы закатывалось солнышко!
Солнышко закатилось…
Поднявшись с кровати, я погасил свет и выглянул в окно. Заря догорала, по небу неторопливо двигались тяжёлые синие облака, почти тучи. Наверняка скоро небо затянет непроницаемой пеленой. Сердечко сделало перебой: «куда собрался?!» - пискнул кто-то внутри. Но я не прислушался к голосу разума, взяв халат, пошёл в туалетную комнату. Ещё днём я видел в углу железную бочку с крышкой, заполненную водой. Я ещё подумал, что это – на случай пожара.
Так вот сейчас на крышке лежал моточек тонкой проволоки, и кусачки!
Чуть не завопив от радости, я быстро облачился в халат, сунул неожиданно свалившееся богатство в широкий карман, и вывалился в открытое окно. Зацепившись руками за раму, я ногой нащупал выступ кирпича, и постарался как можно скорее спуститься вниз. Ступив на твёрдую землю, я прижался к тёмной стене, и услышал сверху брань. Кто-то сильно ругался, я расслышал только «русиш швайн». Что это означало, я не понял. Повспоминав, кого я видел в коридоре, я с удовлетворением понял, что меня никто не видел: коридорной в это время не было на месте, наверно, отошла по неотложным делам.
Когда шум слегка отдалился, я не торопясь отправился в сторону складов, стараясь держаться в тени. Наверняка сейчас действовал комендантский час, и встреча с патрулём, да и не только, грозила мне крупными неприятностями.
Поэтому, добравшись до канавы, я постарался слиться с пейзажем, когда по улице протопали чьи-то шаги.
Так, то по канаве, то вдоль забора, я добрался до железнодорожной станции, где днём видел залежи взрывоопасных предметов.
Найдя неплохой наблюдательный пункт, я начал следить за маршрутом караульных.