Вильсон Мякинная голова
Шрифт:
Ночь пролетла незамтно для Вильсона, и день значительно уже подвинулся впередъ. Къ тому времени, когда адвокатъ поспшно проглатывалъ свой завтракъ, пробило девять часовъ и засданіе суда должно было уже открыться. Вильсонъ явился въ судъ на свое мсто съ коллекціей отпечатковъ, опоздавъ ровнехонько на двнадцать минутъ.
Томъ Дрисколль мимоходомъ заглянулъ въ эту коллекцію слегка подтолкнулъ локтемъ своего пріятеля и, лукаво подмигивая однимъ глазомъ, сказалъ:
— Мякинная Голова обнаруживаетъ рдкостную дловитость. Убдившись въ невозможности выиграть процессъ, онъ хочетъ по возможности воспользоваться случаемъ дабы безъ всякихъ денежныхъ издержекъ заручиться блистательнйшей рекламой въ пользу изобртенныхъ имъ украшеній для оконныхъ стеколъ во дворцахъ.
Вильсону было объявлено, что свидтельницы его еще не успли одться надлежащомъ образомъ
— У меня имются другія доказательства несравненно боле ршающаго свойства (вс стали внимательно прислушиваться, но, вмст съ тмъ, по залу пробжалъ ропотъ изумленія, къ которому примшивался замтный оттнокъ разочарованія). Можетъ показаться страннымъ, — продолжалъ Вильсонъ, — что я позволилъ себ столь внезапно представлять суду эти новыя доказательства, но, въ извиненіе себ, осмлюсь объяснить, что открылъ существованіе ихъ лишь вчера, поздно вечеромъ. Съ тхъ поръ я все время разсматривалъ эти доказательства и приводилъ ихъ въ порядокъ, такъ что закончилъ свою работу лишь полчаса тому назадъ. Я не премину представить ее на разсмотрніе суда, но прежде всего желалъ бы сказать, съ дозволенія суда, нсколько вступительныхъ словъ.
«Главный доводъ обвиненія, выдвинутый, на первое мсто — доводъ, на которомъ представитель обвинительной власти настаивалъ съ особеннымъ упорствомъ, пожалуй даже чрезмрно рзкимъ вызывающимъ образомъ, заключаяся въ слдующемъ: „Человкъ, рука котораго оставила окровавленные отпечатки своихъ пальцевъ на рукояти индійскаго кинжала, безъ сомннія и совершилъ преступленіе“. — Вильсонъ остановился и помолчавъ нсколько мгновеній, дабы усилить впечатлніе того, что собирался сказать, присовокупилъ совершенно спокойнымъ тономъ: — Мы соглашаемся въ данномъ случа съ обвинительной властью и признаемъ этотъ доводъ неопровержимо врнымъ.
По залу пробжало словно электрическое сотрясеніе. Никто не былъ приготовленъ къ такому заявленію со стороны защиты. Повсюду загудлъ ропотъ изумленія. Высказывались даже вполголоса подозрнія: „не помшался ли злополучный адвокатъ отъ переутомленія“? Даже самъ предсдатель суда, несмотря на многолтнюю свою опытность по части ловушекъ и замаскированныхъ батарей, такъ часто употребляющихся въ американскомъ уголовномъ судопроизводств, не ршился сразу поврить своимъ ушамъ и спросилъ у защитника: что именно онъ хотлъ этимъ сказать? Лицо Говарда сохранило обычное свое спокойное выраженіе, но безпечная увренность въ успх, которою дышали передъ тмъ его поза и манера держаться, на мгновеніе пошатнулись. Вильсонъ объяснилъ:
— Мы не только признаемъ этотъ доводъ, но радостно привтствуемъ его и кладемъ въ основу нашей защиты. Вмст съ тмъ, откладывая до надлежащей минуты дальнйшее разсмотрніе этого пункта, мы перейдемъ пока къ изложенію другихъ обстоятельствъ дла, выясненіе которыхъ находимъ желательнымъ, дабы выставить упомянутый главный доводъ въ надлежащемъ свт и въ подобающей ему обстановк.
Излагая свой взглядъ на причины и побудительные поводы къ убійству судьи Дрисколля, защитникъ взялъ на себя смлость сдлать нсколько предположеній, предназначавшихся къ тому чтобы заполнить проблы въ данныхъ, добытыхъ судебнымъ слдствіемъ. Такія гипотезы могли, по мннію защиты, быть полезными для разъясненія дла, въ случа, если бы оказались удачными и въ то же время, въ противномъ случа, не могли принести ни малйшаго ущерба.
— Нкоторыя обстоятельства разсматриваемаго теперь дла, — заявилъ Вильсонъ, — указываютъ, повидимому, совсмъ не на ту причину убійства, которую выставляетъ обвинительная власть. Я лично убжденъ, что поводомъ къ убійству послужилъ грабежъ, а вовсе не мщеніе. Утверждали, будто присутствіе обвиняемыхъ близнецовъ на мст катастрофы, какъ разъ посл заявленія о томъ, что одинъ изъ нихъ долженъ лишить жизни судью Дрисколля или же самъ лишиться жизни при первой съ нимъ встрч, непровержимо доказываетъ виновность моихъ кліентовъ. Инстинктъ самосохраненія побуждалъ будто бы ихъ тайно проникнуть въ домъ судьи и спасти графа Луиджи, умертвивъ его противника.
Позволительно освдомиться, однако: чего ради остались они на мст преступленія, если оно было дйствительно ими учинено? Г-жа Праттъ не слышала призыва на помощь и проснулась лишь нсколькими мгновеніями поздне, но, всетаки, вбжавъ въ кабинетъ, нашла тамъ обвиняемыхъ, которые стояли, не
„Обвинительная власть сильно напирала также и на то обстоятельство, что обвиняемые предлагали очень крупное вознагражденіе за тотъ самый кинжалъ, которымъ впослдствіи совершено было убійство. Ожидали, что воръ явится, дабы получить такую солидную награду, а такъ какъ онъ не явился, то въ этомъ усматриваютъ теперь всскую косвенную улику, свидтельствующую якобы о томъ, чго кинжалъ вовсе не былъ украденъ. Утверждаютъ, что объявленіе о пропажи кинжала и общаніе выдать крупную награду тому, кто вернетъ его законнымъ владльцамъ, являлось просто-на просто шарлатанствомъ или, выражаясь точне, обманомъ на почв тщеславія. Обстоятельство это, въ связи съ достопамятнымъ и какъ бы пророческимъ заявленіемъ покойнаго касательно кинжала, найденнаго потомъ въ роковомъ кабинет, гд возл убитаго не оказалось другого живого человка, кром владльца кинжала и его брата, завершаетъ будто бы неопровержимую цпь доказательствъ, свидтельствующихъ, что убійство учинено именно моими злополучными кліентами.
„Я предложу суду допросить меня подъ присягой и покажу, что одновременно было предложено столь же крупное вознагражденіе также и за выдачу вора. Предложеніе это, сдланное конфиденціально, не было опубликовано въ газетахъ. При всемъ томъ, о немъ было нескромно упомянуто или, точне говоря, намекъ, сдланный на него, не былъ опровергнутъ. При такихъ условіяхъ, которыя казались тогда не внушающими опасеній, подобная доврчивость была, пожалуй, ошибочной, потому, что при разговор, могъ присутствовать, чего добраго, и самъ воръ. (Томъ Дрисколль, все время пристально глядвшій на Вильсона, потупилъ при этихъ словахъ глаза.) Если вору дйствительно довелось услышать о приготовленной для него ловушк, то онъ, разумется, предпочелъ оставить кинжалъ у себя, такъ какъ попытка продать этотъ кинжалъ или заложить его могла бы обойтись смльчаку слишкомъ дорого. (Присутствовавшіе принялись кивать головами въ знакъ согласія съ тмъ, что доводъ, выставленный защитой, самъ по себ недуренъ.) Я неопровержимо докажу гг. присяжнымъ, что въ кабинет судьи Дрисколля былъ посторонній человкъ за нсколько минутъ до того времени, когда вошли туда обвиняемые. (Заявленіе это произвело чрезвычайно сильное впечатлніе среди присутствующихъ на суд. Даже самыя сонныя головы приподнялись и насторожили уши.) Въ случа надобности я докажу показаніями трехъ двицъ Кларксонъ, что черезъ нсколько минутъ посл того, какъ раздался въ дом судьи крикъ «На помощь!», он встртили особу въ костюм двицы подъ вуалью. Особа эта выходила черезъ заднюю калитку изъ двора того самаго дома, куда сбгались вс сосди. Позволю себ замтить, что тутъ вовсе не было двицы. На самомъ дл это былъ мужчина, переодтый въ женское платье. (Опять таки сильнйшее впечатлніе среди публики и присяжныхъ; Вильсонъ, поглядывавшій на Тома, чтобъ посмотрть, какое дйствіе произведетъ на молодого человка это заявленіе, остается совершенно довольнымъ полученными результатами и говоритъ себ самому: «На этотъ разъ я несомннно угадалъ»).
«Эта особа, прокралась въ домъ съ цлью грабежа, а не убійства. Правда, что несгораемый шкапъ былъ запертъ, но на стол стояла жестяная шкотулка съ деньгами, въ которой находилось три тысячи долларовъ. Позволительно допустить, что воръ заблаговременно скрывался въ дом, что онъ зналъ о существованіи этой жестяной шкотулки и о привычк ея владльца пересчитывать по вечерамъ деньги, предназначавшіяся для текущихъ расходовъ, и подводить имъ итоги, если такая привычка существововала, чего я не берусь утверждать. Возможно что воръ хотлъ унести всю шкотулку, пользуясь тмъ, что засталъ ея владльца спящимъ. Къ несчастію, онъ, не выказавъ при этомъ надлежащей профессіональной ловкости, разбудилъ почтеннаго старца, который тотчасъ же схватилъ похитителя и принялся звать на помощь. Опасаясь быть схваченнымъ, воръ употребилъ въ дло кинжалъ и, услышавъ приближавшіеся шаги людей, которые спшили на предсмертный зовъ убитаго, бжалъ, не успвъ захватить съ собою шкотулку съ деньгами.