Вильсон Мякинная голова

Твен Марк

Взявъ другую стеклянную пластинку, Томъ воскликнулъ:

— Здсь помчено, что это пластинка моей старушки Рокси! Неужели вы собираетесь украсить королевскіе дворцы отпечатками негритянскихъ лапъ? Судя по числу, которымъ помчена пластинка, мн было тогда всего лишь семь мсяцевъ, и Роксана кормила грудью одновременно и меня, и своего собственнаго негритенка. Отчего же, однако, отпечатокъ ея большого пальца перерзанъ такою прямою чертою? Чмъ вы это объясните?

Съ этими словами Томъ подалъ стеклянную пластинку Вильсону.

— Тутъ нтъ ничего удивительнаго, — угрюмо возразилъ адвокатъ — Это просто-на-просто слдъ какой нибудь царапины. Такіе казусы случаются

съ пластинками сплошь и рядомъ.

Онъ равнодушно взялъ поданную ему пластинку и поднесъ ее къ ламп.

Внезапно вся кровь отхлынула у него отъ лица, руки затряслись и онъ вытаращилъ глаза на эту пластинку. Выраженіе у нихъ было такое же страшное и безжизненное, какъ если бы это были глаза мертвеца.

— Боже мой, что же такое съ вами случилось, Вильсонъ? — вскричалъ Томъ. — Ужь не собираетесь ли вы упасть въ обморокъ?

Онъ побжалъ за стаканомъ воды и подалъ его адвокату, но Вильсонъ, содрогаясь, отстранилъ его отъ себя прочь. Грудь его тяжело поднималась и опускалась, а голова покачивалась взадъ и впередъ съ такою же странною неустойчивостью, какъ еслибъ ее ошеломили здоровеннымъ ударомъ дубины. Собравшись немножко съ силами, Вильсонъ объяснилъ:

— Я, кажется, поступлю благоразумне, если лягу въ постель. Сегодня я слишкомъ переутомился, да и вообще за послдніе дни работалъ уже слишкомъ много.

— Въ такомъ случа я отъ васъ уйду и не буду вамъ мшать спать. Доброй ночи, дружище! — сказалъ Томъ.

Онъ не могъ, однако, удержаться отъ того, чтобы не подпустить Вильсону на прощанье еще шпилечку, и добавилъ:

— Не принимайте своей неудачи такъ близко въ сердцу. Нельзя же вдь выигрывать каждое дло безъ исключенія. Наврное и вамъ удастся со временемъ кого-либо повсить.

Адвокатъ, тотчасъ же по его уход, пробормоталъ сквозь зубы:

— А всетаки я искренно жалю, что мн придется начать именно съ тебя, хотя ты на самомъ дл презрнный и подлый песъ.

Подкрпивъ себя доброю рюмкою водки, онъ снова принялся за работу. Онъ не сталъ сравнивать свжіе отпечатки пальцевъ, по нечаянности оставленные Томомъ за нсколько минутъ передъ тмъ на стеклянной пластинк Роксаны, съ копіями отпечатковъ, оставшихся на рукояти кинжала. Для его опытнаго глаза это оказывалось совершенно излишнимъ. Онъ занялся теперь совершенно инымъ вопросомъ, прерывая себя отъ времени до времени сдержанными восклицаніями:

— Какимъ идіотомъ оказывался я и въ самомъ дл до сихъ поръ! Мн во что бы то ни стало хотлось разыскать двушку. Возможность для мужчины переодться въ женское платье для меня даже не представлялась.

Разыскавъ прежде всего пластинку съ отпечатками пальцевъ Тома въ двнадцатилтнемъ возраст, Вильсонъ отложилъ ее въ сторону. Затмъ онъ нашелъ отпечатки младенческихъ пальцевъ семимсячнаго Тома, и добавилъ къ этимъ двумъ пластинкамъ еще третью, на которой Томъ, лишь за нсколько минутъ передъ тмъ, безсознательно оставилъ отпечатки своихъ пальцевъ.

— Ну, теперь у меня имется цлая серія этихъ отпечатковъ! — сказалъ съ довольнымъ видомъ адвокатъ, усаживаясь, чтобъ осмотрть означенные отпечатки и порадоваться на нихъ.

Радость его оказалась, однако, непродолжительною. Онъ долго глядлъ на три стеклянныя пластинки, лежавшія рядомъ и приводившія его, казалось, въ величайшее недоумніе. Подъ конецъ онъ ихъ отложилъ въ сторону и сказалъ:

— Я тутъ ничего не могу разобрать! Чортъ возьми, оттиски пальцевъ младенца совершенно не согласуются со всми остальными.

Вильсонъ ходилъ взадъ и впередъ по комнат, а затмъ принесъ изъ своего архива еще дв стеклянныя пластинки.

Усвшись опять за столъ, онъ долго всматривался въ эти пластинки и ломалъ себ голову, отъ времени до времени бормоча сквозь зубы: „Нтъ, все равно, я ничего сообразить тутъ не могу. Отпечатки не соотвтствуютъ другъ другу, а между тмъ я готовъ поклясться, что имена и числа отмчены мною правильно и что поэтому отпечатки непремнно должны были бы согласоваться. Мн никогда въ жизни не случалось длать такія помтки спустя рукава“.

Адвокатъ чувствовалъ теперь себя до чрезвычайности усталымъ. Мысли у него начинали путаться. Онъ ршилъ поэтому хорошенько выспаться и тогда уже посмотрть, какой смыслъ можетъ на самомъ дл имть неожиданно для него обнаружившаяся загадка. Улегшись въ постель, адвокатъ проспалъ около часу, но сонъ его далеко не былъ спокойнымъ и безмятежнымъ. Потомъ сонъ этотъ началъ словно инстинктивно отлетать и, наконецъ, Вильсонъ, еще не вполн пробудившись отъ дремоты, очутился на постели въ сидячемъ положеніи.

— Что же такое мн приснилось? — спросилъ онъ себя самого, стараясь припомнить ускользавшую отъ него грёзу. — Помнится, что я видлъ какъ будто разршеніе моей загадки…

Еще не докончивъ этой фразы, онъ очутился однимъ прыжкомъ на средин комнаты, подошелъ къ столу, прибавилъ огня въ лампахъ и схватился опять за стеклянныя свои пластинки. Одного бглаго взгляда на нихъ оказалось на этотъ разъ достаточнымъ для того, чтобъ онъ воскликнулъ:

— Боже мой, какое открытіе! Цлыхъ двадцать три года никто вдь этого даже и не подозрвалъ.

ГЛАВА XXI

«На поверхности земли онъ совершенно лишній. Ему слдовало бы находиться подъ нею и вдохновлять собою кочны капусты».

Изъ календаря Вильсона Мякинной Головы.

1 Апрля.

«Въ этотъ день намъ напоминаютъ о томъ, чмъ мы являемся въ продолженіе остальныхъ трехсотъ шестидесяти четырехъ дней въ году».

Изъ того же календаря.

Накинувъ на себя кое-что изъ одежды, Вильсонъ принялся за работу съ энергіей паровой машины высокаго давленія. Дремота, у него разомъ исчезла. Чувство усталости тоже разсялось безслдно, благодаря могучему освжающему вліянію великаго и дивнаго сдланнаго имъ открытія. Вильсонъ снялъ нсколько нжныхъ и точныхъ копій съ нкоторыхъ изъ своихъ отпечатковъ, а затмъ увеличилъ хоть и въ десять разъ съ помощью пантографа. Эти увеличенныя изображенія были исполнены на листахъ благо картона, причемъ каждая отдльная линія въ запутанной масс кривыхъ, образовавшихъ своей совокупностью характерный отпечатокъ, была рзко вычерчена китайской тушью, а потому сразу же бросалась въ глаза. Дня непривычнаго глаза, въ коллекціи нжныхъ отпечатковъ, оставленныхъ человческими пальцами на стеклянныхъ пластинкахъ, не представлялось никакого разнообразія, но, при увеличеніи въ десять разъ, отпечатки эти напоминали собою рисунокъ дерева, распиленнаго поперекъ слоя, причемъ даже самый неопытный наблюдатель могъ на разстояніи нсколькихъ футовъ опредлить съ одного взгляда, что отпечатки разныхъ рукъ существенно отличались другъ отъ друга. Вильсонъ, наконецъ, покончилъ свою кропотливую, трудную работу и расположилъ ея результаты по плану, въ которомъ существеннйшими чертами являлись строгій порядокъ и преемственная послдовательность, а затмъ добавилъ къ нимъ нсколько изображеній, увеличенныхъ съ помощью пантографа еще въ давнишніе годы, когда онъ отъ нечего длать занимался такими увеличеніями.