Вильсон Мякинная голова

Твен Марк

— Изложивъ теперь теоретическую сторону моихъ воззрній на дло, перехожу къ доказательствамъ съ помощью которыхъ я разсчитываю выяснить ихъ основательность.

Съ этими словами Вильсонъ вынулъ изъ ящичка нсколько стеклянныхъ пластинокъ. Узнавъ въ этихъ пластинкахъ образчики „беземыслениой“ дтской забавы, упрочившей въ былое время за Вильсономъ прозвище Мякинной Головы, публика перешла разомъ отъ напряженнаго серьезнйшаго вниманія къ добродушному веселому хохоту. Даже и Томъ почувствовалъ сразу большое облегченіе и присоединился къ общему смху.

Вильсона повидимому нисколько не смутило такое отношеніе публики къ доказательствамъ, которыя онъ имлъ въ виду представить. Разложивъ передъ собою на стол стеклянныя пластинки съ отпечатками пальцевъ, онъ сказалъ:

— Съ разршенія суда позволю себ предпослать нкоторыя объясненія фактическимъ доказательствамъ, которыя я собираюсь предъявить. Вмст съ тмъ прошу чтобы мн было дозволено подтвердить мои показанія въ качеств свидтеля подъ присягой. Каждый человкъ носитъ при себ, отъ колыбели до могилы, нкоторыя физическія

отличительныя черты, сохраняющіяся неизмнно и дозволяющія во всякое время отождествить его личность непогршимйшимъ образомъ. Эти физическія черты являются его подписью или, такъ сказать, его физіологическимъ автографомъ, который никоимъ образомъ нельзя поддлать, измнить или же скрыть. Вмст съ тмъ онъ не изнашивается и не портится отъ времени. Подпись эта не на лиц, которое съ годами можетъ измниться до неузнаваемости; не въ волосахъ, которые могутъ выпасть; не въ размрахъ роста, которые могутъ быть у нсколькихъ человкъ одинаковыми, и не въ очертаніяхъ лица, такъ какъ наблюдали случаи необычайнаго сходства. Она иметъ характеръ своеобразнаго клейма, спеціально изготовленнаго для каждаго отдльнаго человка, такъ что, среди многомилліоннаго населенія земного шара, не найдется двухъ людей, для которыхъ она оказалась бы одинаковой (публика начинаетъ опять съ интересомъ слушать защитника). Подпись эта состоитъ изъ нжныхъ черточекъ, или бороздокъ, которыми природа отмтила внутреннюю сторону рукъ и подошвы ногъ. Многіе здсь обладаютъ весьма острымъ зрніемъ. Я попросилъ бы ихъ взглянуть на кончики собственныхъ пальцевъ. Вы, безъ сомннія, замтите на нихъ плотно прилегающія другъ къ другу изящныя кривыя линіи, врод тхъ, которыми обозначается на картахъ прибрежная полоса морей. Линіи эти обладаютъ безпредльнымъ разнообразіемъ очертаній, напоминающимъ арки, овалы, спирали гиперболическія и всякія иныя геометрическія кривыя. Каждый палецъ отличается своимъ рисункомъ отъ другого пальца, (каждый изъ присутствующихъ въ суд подноситъ руку къ свту и, склонивъ голову на бокъ разсматриваетъ кончики своихъ пальцевъ. Одновременно съ этимъ раздаются шепотомъ возгласы: „Представьте себ, и въ самомъ дл такъ! Мн никогда передъ тмъ не приходило и въ голову“). Рисунки на правой рук оказываются не т какъ на лвой (восклицаніе: „да, и въ самомъ дл, совершенно врно!“). Сличая свои пальцы съ соотвтствующими пальцами сосдей вы найдете что узоры тамъ совершенно разные, (повсюду, въ зал суда производятся такія сравненія, даже предсдатель суда и присяжные углубляются въ это интересное занятіе). Неодинаковость рисунка наблюдается даже и у близнецовъ, обладающихъ поразительнымъ сходствомъ. Гг. присяжные могутъ убдиться въ этомъ, разсматривая узоры концевъ пальцевъ у моихъ кліентовъ, (тотчасъ же начинается осмотръ рукъ у подсудимыхъ). Мы зачастую слышали о близнецахъ, до того схожихъ другъ съ другомъ, что сами родители могли отличать ихъ только по платью. Между тмъ, въ дйствительности у каждаго изъ близнецовъ имлось въ этомъ природномъ и дивномъ автограф безошибочно надежное средство къ отождествленію его личности за время всей его жизни, отъ колыбели и до могилы. Ни одинъ изъ близнецовъ, автографъ котораго вамъ извстенъ, не въ состояніи васъ обмануть и выдать себя за другого.

Вильсонъ остановился и замолчалъ. Подобный пріемъ со стороны оратора является надежнйшимъ средствомъ противъ невниманія со стороны слушателей. Тишина предупреждаетъ, что слдуетъ ожидать чего-то серьезнаго. Ладони и концы пальцевъ опустились. Сгорбившіяся спины выпрямились, головы поднялись и вс глаза устремились прямо на Вильсона. Онъ обождалъ по меньшей мр секунды три, для того, чтобъ сдланная имъ пауза успла оказать полное свое дйствіе на присутствующихъ. Затмъ, когда установилась такая глубокая тишина, что можно было разслышать тиканье часовъ на стн, онъ протянулъ руку, взялъ индійскій кинжалъ за клинокъ и поднялъ его вверхъ, такъ, чтобъ вс могли видть зловщія пятна на рукоятк этого кинжала, состоявшей изъ тщательно отполированной слоновой кости, а затмъ сказалъ спокойнымъ и ровнымъ голосомъ:

— Эта рукоятка помчена природнымъ автографомъ убійцы, написаннымъ кровью благороднаго, великодушнаго старца, который любилъ всхъ васъ и котораго вы вс любили. На всемъ земномъ шар существуетъ только одинъ человкъ, рука котораго вполн соотвтствуетъ этой кровавой подписи. — Снова замолчавъ на мгновеніе, онъ поднялъ глаза къ маятнику, качавшемуся взадъ и впередъ, и добавилъ: — Если Богу угодно, мы предъявимъ вамъ этого человка здсь же въ суд, раньше чмъ часы пробьютъ полдень!

Вс присутствовавшіе были до того ошеломлены этимъ общаніемъ, что, не сознавая сами этого приподнялись, какъ бы ожидая немедленнаго появленія убійцы тутъ же въ дверяхъ. Въ зал пронесся такой бурный ропотъ восклицаній, выражавшихъ недоумніе и ожиданіе, что шерифъ счелъ долгомъ приказать всмъ уссться по мстамъ и не нарушать установленнаго порядка. Приказаніе это было тотчасъ же исполнено и спокойствіе немедленно возстановилось. Взглянувъ всколзь на Тома, Вильсонъ сказалъ себ самому: „Онъ теперь напоминаетъ судно, которое, въ виду неминуемой гибели, подняло уже сигналъ бдствія. Онъ внушаетъ теперь сожалніе даже людямъ, всегда относившимся къ нему съ презрніемъ. Они думаютъ, что молодой человкъ, лишившійся при такихъ трагическихъ обстоятельствахъ своего благодтеля, подвергается теперь тяжкому испытанію. Я лично нахожу, что они совершенно правы“.

— Въ продолженіе боле двадцати лтъ я пользовался принужденнымъ моимъ досугомъ для того, чтобы ради развлеченія собирать здсь въ город эти интересныя физіологическія автографы. Многія сотни ихъ хранятся у меня дома

въ архив. Каждая пластинка помчена именемъ и числомъ. Помтка эта длалась не въ тотъ же день или часъ, а въ ту самую минуту, когда я снималъ отпечатки. Перейдя на свидтельскую скамью, я повторю подъ присягой то, что говорю сейчасъ. У меня есть отпечатки пальцевъ всхъ членовъ суда, присяжныхъ и шерифа. Наврядъ ли найдется во всей зал такой человкъ, блый или негръ, природный автографъ котораго не имлся бы въ моемъ распоряженіи. Между тмъ человкъ, автографъ котораго у меня имется, можетъ быть всегда разысканъ мною въ толп его ближнихъ и безошибочно отождествленъ, благодаря отпечаткамъ его пальцевъ. Вс попытки его скрыть свою личность оказались бы тщетны! Если бы намъ суждено было прожить обоимъ цлую сотню лтъ, то и по прошествіи этого громаднаго промежутка времени я былъ бы въ состояніи его узнать. (Интересъ, съ которымъ слушаетъ его публика, все боле возрастаетъ). Я изучилъ нкоторые изъ этихъ автографовъ до такой степени, что знаю ихъ такъ же хорошо, какъ знаетъ кассиръ какого-нибудь банка подписи давнишнихъ его кліентовъ. Я отвернусь теперь спиною къ окну и попрошу нсколькихъ присутствующихъ разгладить свои волосы пальцами и затмъ прижать кончики ихъ къ стеклу окна и возл скамьи присяжныхъ. Пусть тутъ же мои кліенты помстятъ отпечатки своихъ пальцевъ. Я попрошу тхъ же самыхъ, или же другихъ лицъ помстить подобные отпечатки и на другомъ стекл, вмст съ отпечатками пальцевъ моихъ кліентовъ, но только въ иномъ порядк, чмъ прежде. Дло въ томъ, что если бы испытаніе было произведено всего одинъ только разъ, то можно было бы подумать, что я, благодаря счастливой случайности, отгадалъ имя человка по от печатку его пальцевъ, но вторичное совпаденіе подобныхъ случайностей представляются, очевидно, немыслимымъ. — Онъ отвернулся отъ окна и оба стекла этого окна не замедлили покрыться тонко очерченными овальными пятнышками, видимыми только для того, кто подыскивалъ къ нимъ темный фонъ, напримръ листву дерева, росшаго передъ зданіемъ суда. Затмъ Вильсона подозвали къ окну. Онъ осмотрлъ сдланные отпечатки и сказалъ:

— Вотъ правая рука графа Луиджи, а здсь, тремя подписями ниже, лвая его рука. Здсь правая рука графа Анджело, а ниже лвая его рука. Перейдемъ теперь къ другому стеклу. Вотъ руки графа Луиджи, а тамъ его брата. — Обернувшись къ присутствующимъ, онъ освдомился: — Врно я угадалъ?

Ему отвтилъ оглушительный взрывъ рукоплесканій. Судьи объявили:

— Это и въ самомъ дл смахиваетъ на чудо.

Вильсонъ опять повернулся къ окну и, указывая на отпечатки пальцевъ, добавилъ: „Это вотъ подпись судьи Робинзона (рукоплесканія). Здсь руку приложилъ констэбль Блекъ (рукоплесканія). Это пальцы одного изъ присяжныхъ, Джона Масона (рукоплесканія). Тутъ вотъ об руки шерифа (рукоплесканія). Я не въ состояніи прочесть остальныя подписи, но у меня имются образчики ихъ всхъ дома, помченные именами и числами, такъ что я могъ бы, въ случа надобности, ихъ разобрать, сличивъ съ отпечатками на пластинкахъ, хранящихся въ моемъ архив.

Онъ прошелъ опять на свое мсто, сквозь бурю рукоплесканій, которыя шерифъ счелъ долгомъ прекратить. Вмст съ тмъ шерифъ распорядился также, чтобы прусутствующія услись на мста. Дло въ томъ, что вс стояли, причемъ каждый старался увидть собственными глазами то, что происходило у окна; члены суда, присяжные, самъ шерифъ и вс присутствовавшія были до такой степени углублены въ наблюденіе за подвигами Вильсона, что не могли вспомнить раньше этого о необходимости соблюденія порядка. Вильсонъ продолжалъ:

— Позволю себ представить теперь суду природные автографы двухъ дтей, увеличенныя вдесятеро съ помощью пантографа, такъ что каждый зрячій можетъ сразу усмотрть различіе ихъ рисунковъ. Одного изъ этихъ дтей мы назовемъ А, а другого Б. Вотъ отпечатки пальцевъ А, снятые въ пятимсячномъ возраст. Вотъ на другой пластинк отпечатки его же пальцевъ, но уже полученные въ возраст семи мсяцевъ. (Томъ слегка вздрогнулъ). Какъ видите, они совершенно схожи другъ съ другомъ. На этихъ двухъ пластинкахъ отпечатки пальцевъ Б въ пятимсячномъ и семимсячномъ возрастахъ. Они тоже въ точности схожи другъ съ другомъ, но своимъ узоромъ, какъ вы видите, рзко отличаются отъ палъцевъ А. Впослдствіи мы опять ими займемся, но пока положимъ ихъ обратной стороною на столъ.

Здсь передъ нами увеличенные въ десять разъ природные автографы обоихъ моихъ кліентовъ, обвиняемыхъ въ убійств судьи Дрисколля. Я изготовилъ эти увеличенныя копіи вчера вечеромъ, что и покажу подъ присягой, когда перейду на свидтельскую скамью. Прошу присяжныхъ сличить эти копіи съ отпечатками пальцевъ, которые были только что сдланы на оконныхъ стеклахъ обвиняемыми, и объявить суду, дйствительно ли копіи эти правильны.

Съ этими словами адвокатъ передалъ старшин присяжныхъ сильное увеличительное стекло. Присяжные, одинъ за другимъ, поперемнно глядли на копіи, увеличенныя съ помощью пантографа, и на отпечатки пальцевъ, разсматривая эти послдніе сквозь увеличительное стекло. Когда вс они закончили сравнивать копію съ отпечатками, старшина сказалъ судь:

— Ваша честь, мы единогласно признаемъ ихъ тождественными!

Вильсонъ обратился тогда опять къ старшин и сказалъ:

— Прошу васъ положить этотъ рисунокъ на столъ обратной стороной вверхъ, а вмсто него потрудитесь взять другой рисунокъ и тщательно сравнить его, при помощи увеличительнаго стекла, съ роковымъ отпечаткомъ на рукояти кинжала. Затмъ вы доложите суду о результатахъ своей экспертизы.

Присяжные посл тщательнаго изслдованія объявили:

— Мы находимъ ихъ, ваша честь, вполн тождественными. Вильсонъ посмотрлъ тогда на представителя обвинительной власти и сказалъ тономъ, въ которомъ явственно звучала нотка предостереженія: