Вкус жизни
Шрифт:
Мысли Лены соскользнули с еле заметных тропинок памяти и снова обратились к действительности.
– …Да будет тебе, Кира, наговаривать на себя и оправдываться. Славка у тебя та еще штучка… тоже порядочная шпилька, может, когда захочет, уколоть. И все же он самый добрый из всех мужчин, с которыми меня свела жизнь. Счастливая ты, Кирочка, – сказала с легкой завистью Рита, вернувшись к началу их разговора.
– …Слышишь, Лера, на четвертом канале опять переводят стрелки с партии и Сталина на отсутствие религии и веры. Как всегда, народ у них во всем виноват. А пастухи тогда зачем? – сердито выразила свое категоричное
– …Он не осуждает не потому, что сам безукоризненно честен, а потому, что считает всех политических деятелей продажными, и присвоение казенных денег представляется ему менее тяжелым грехом, нежели самая обыкновенная кража у частного лица или мошенничество. Масштабы другие – только и всего. Ты думаешь, человечество (или отдельные его представители) способно наступить на собственные эгоистические желания? Способно честно договариваться, подчинять себя общим интересам и требованиям? Сомневаюсь. – Это опять Инна «выступала».
Кира делилась:
– …Для меня теперь от прикосновения к искусству самые сильные, ни с чем не сравнимые впечатления. Я подпитываюсь им. То романсы меня вдохновят, то прекрасные оперные арии, то умную дискуссию прослушаю. Как-то услышала прекрасную фразу: «Задача музыки привлечь как можно больше людей к очищению».
– А я другое слышала, – сказала Инна. – Музыка – прекрасное средство настроить массы на созидание, на моление, допустим, на войну. Вспомни патриотические марши. Звук действует на человека сильнее, чем изображение.
– К тому же музыка теперь играет огромную, может, даже ключевую роль в удержании на определенном уровне моего эмоционального настроя. Она – мой спасательный круг от усталости и депрессии, – продолжила Кира, обращаясь к Алле.
– Она – вздох ангела в нашей душе, – согласилась та.
– А я поплачу, поплачу и опять за работу, – тихо и как бы в шутку промолвила Аня. – У каждого свой рецепт борьбы с плохим настроением. А ночью лежу и повторяю как своеобразную мантру: «Я счастлива, мне хорошо, мне очень хорошо…», – добавила она с грустно-ироничной усмешкой.
Кира присела на диван, расслабленно откинулась на его спинку, прикрыла веки и заговорила мечтательно, совсем как в юные годы:
– Музыка до сих пор раскрывает во мне что-то новое, чего я еще не знала в себе. Я по-хорошему всеядна: люблю разную музыку, но выбираю из каждого ее вида лучшее. Музыка сопровождает меня по жизни: радует, поддерживает в трудных ситуациях. Время от времени надо позволять себе отдыхать, отдаваясь на волю чувств.
И раньше моя внутренняя духовная зарядка и разрядка в зависимости от возраста складывалась из постоянно меняющихся музыкальных привязанностей и ориентиров – героические, патриотические песни с торжествующей интонацией слов, романтические песни о любви.
– Это после того, как оды вождям постепенно стали заменяться лирическими мотивами? – вставила замечание Инна.
– А теперь мне больше нравятся произведения философской направленности – старею? мудрею? – этакий музыкальный ряд, ведущий меня по дороге жизни. Ему сопутствует моя верная любовь к определенным певцам. Были периоды Георга Отса, Магомаева, Жени Мартынова, Гуляева, Высоцкого, Пугачевой, виртуозно оперирующей своим талантом актрисы. Они исключительно точно угадывали музыкальный тон своего времени. Они – звуковые приметы, визитные карточки нашей эпохи. Их не надо было рекламировать. Цоя пыталась понять ради внуков. В студенческие годы плакала под Сальваторе Адамо, восхищалась «битлами». Они и сейчас
Теперь покоряет глубокий, тонкий Таривердиев – до сих пор помню, какое потрясение испытала от первого соприкосновения с его музыкой. Восхищают жизнелюбивые произведения Верди. До слез трогают мелодии непревзойденного песенника Арно Бабаджаняна, особенно его песни на слова Роберта Рождественского, который тоже неисправимый идеалист, как, впрочем, и все мы. Женский «Вивальди-оркестр» Светланы Безродной полюбила. Спивакова обожаю. У него безупречный вкус даже в музыкальных «хулиганствах» и шутках. Вот в ком живет удивительная музыка, вот где создается красота, вот в ком особенная легкость и изящество исполнения. Взыскательный мастер. Бодрит восторженный Штраус, трогает и уводит мою душу за горизонт счастливое страдание цыганских песен (но только не псевдоцыганских), надрывают сердце изнемогающие от жгучей муки несчастливой любви русские мотивы. Разные времена – разные имена, разная музыка… В буднях ведь так не хватает положительных эмоций. Иногда не против послушать, казалось бы, прочно забытые довоенные мелодии.
Меня чарует божественно искушенная простота произведений – она сродни гениальным стихам Пушкина, – и тогда мне кажется, что именно к ней надо стремиться. Пушкинская музыка слов, помноженная на прекрасную музыку Чайковского, так нежит сердце, что порой думается, стала бы перед ними обоими на колени.
– Чайковский не боялся до предела раскрыть в музыке все раны своей трагически настроенной хрупкой души, – заметила Алла.
– А до чего прост и прелестен вальс, сочиненный студентом Львом Толстым! Мягкий, лиричный, спокойный, умиротворяющий. А нежнейшее объяснение в любви Паганини! Скрипка – инструмент тонкой, глубокой страсти.
«Ах, какие мы умные и эрудированные! Нам бы только лекции по истории искусства школьникам читать», – про себя фыркнула Инна.
– Я оперетту люблю. До чего же здорово хоть иногда побыть пару часов в окружении искрящейся любовью головокружительной музыки, легких шутливых отношений, прекрасных нарядов, окунуться в радость, в восторг! – мечтательно сказала Эмма.
И всем женщинам захотелось того же. Это Лена поняла по их улыбкам и дружно заблестевшим глазам.
– Красота любого произведения идет прежде всего от бездонной глубины и лиричности талантливого стиха. Но только его сочетание с очаровательной музыкой, с неповторимым тембром голоса исполнителя и его тонкой неординарной личностью дает максимальное впечатление. Именно тогда происходит попадание в десятку. Слушаешь и невольно признаешь, что живешь в лучшем из миров, – вставила свое замечание Лера.
– Ты забыла сказать о замечательных зрителях, – невозмутимо добавила Инна.
Стол взорвался одобрительными аплодисментами. «Несмотря на собственные беседы, услышали-таки меня!» – обрадовалась Инна.
– Музыка – что-то вроде особого типа речи, которую понимают все люди планеты, – глубокомысленно продекларировала Жанна. – А Владимир Спиваков, тот, который создал оркестр «Виртуозы Москвы», говорил что-то типа: «Музыка – закодированные эмоции». Обожаю его! Выступает ярко, мощно, непревзойденно. «Путешествует только тело, а душа остается там, где родина». Он, рассказывая про гастроли за границей, так выразился. Хорошо сказал!.. А в быту, говорят, он удивительно неприхотливый, самостоятельный, боится кому-то доставить неудобство, затруднить. Гений, и без капризов. Повезло его жене.