Вкус жизни
Шрифт:
– Пока есть такие люди, как ты, не стоит волноваться насчет будущего нашей страны. Держись своей звезды, – с удовольствием съязвила Инна.
– Предлагаешь лить слезы только потому, что жизнь складывается не так, как мы планировали? Не слишком ли ты многого хочешь? – парировала Лера.
«Не воспоминания, а фатальный рефрен «в густом миноре обреченности», – вздохнула Лена.
– Не казнись, – вернувшись к началу разговора, попыталась успокоить подругу Мила. – Твое счастье, что ты не все здоровье на этом деле потеряла, а деньги, вещи – все это пыль. Русскому человеку чем тяжелей, тем он лучше собирается в кулак.
– По рукам и ногам вяжут,
– На чиновников давит система, а им надо сохранять свои портфели, кресла. Им тоже жить хочется, и жить хорошо, – подлила масла в огонь Инна. – Быть при кормушке и не воспользоваться?..
– «Бывали хуже времена, но не было подлей», – вздохнула Галя. – Кажется, что я не живу, а осторожно хожу по канату. И если даже этот канат расположен низко к земле и вроде бы идти безопасно, так все равно спотыкаюсь и падаю… Но я сейчас не о себе…
Она плотно сжала губы. Взгляд стал отчужденный, далекий.
«Не вижу связи в их разговоре. Одни жалобы. И что это им дает?» – молча сердится Лена.
– Не исключаю, что будет второй заход кризиса. Надо иметь мужество смотреть правде в глаза: жизнь перестала радовать, – подавленно отозвалась Лиля.
– Стареешь, вот и не радует, – попробовала урезонить ее Лера.
– Жизнь – как клоунский спектакль, где все на грани. Сколько кризис еще продлится? Наши дети словно запаздывают в этой жизни. Пока метались, искали – уже за сорок. Зять мой вот ругается, не стесняясь в выражениях: опять их предприниматель обманул. Руки нагрел на их доверчивости. И что тут присоветуешь? Бедный не может быть слишком разборчивым… И у старшего сына проблемы с бизнесом. Не дал он какому-то человеку из администрации «подработать» на откатах, так он теперь режет его объекты и отдает угодным ему людям. А сосед мой, еще совсем недавно «заправлявший» на поприще сбора бутылок, благоденствует. Есть повод подумать, каково место порядочных людей в этой жизни.
– В бизнесе часто так: то густо, то пусто. А последствия финансовых неурядиц предсказуемы, поэтому надо людям на черный день откладывать, а не спускать все до нитки, – с видом знатока сказала Жанна.
– Откладывать, чтобы их сожрала инфляция?
– Все-таки ты на редкость ограниченная особа. Может, зятек твой сам виноват, может, он неудачник? Деятельных энергичных борцов надо растить,– кольнула Инна Лилю и сделала безразличное лицо. – Ой, не обижайся. Как-то само собой вышло…
– Когда я думаю о будущем моих детей и внуков, в голове начинает крутиться душераздирающая мелодия танго нашей юности: «Мне бесконечно жаль своих несбывшихся желаний, и только боль воспоминаний гнетет меня…», – загрустила Лиля. – Любые революции и перевороты имеют только два измерения. Они сотрясают или рушат системы, современникам несут беды и надеются на завтра. Что сегодня мы видим? Одни проблемы. Поэтому-то и трудно смириться и свыкнуться с окончательно ушедшими, по-своему хорошими годами. Конечно, мы тогда были молоды и все нам казалось прекрасным…
– Я не падаю духом, в семье гашу тревогу и продолжаю искать то, что примирило бы меня с двадцать первым веком. Мы «жаждали сразу всех дорог», а наши внуки, к сожалению, хотят все и сразу. Но история западных стран показывает, что молодые побегают, поэкспериментируют и опять возвращаются к консервативным ценностям, потому что нравственные заповеди исходят
– Не вижу ничего удивительного в наших стонах. Старости характерны пессимизм и скептицизм. Когда мы были молодыми и влюбленными, то много смеялись и радовались, а сейчас в нас больше иронии, грусти. С возрастом мы применяем другие лозунги и фразы. Что-то типа «Если хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах», «Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить». Мы привыкаем осторожничать, стараемся быть как все, – невозмутимо небрежным тоном проговорила Инна и поменяла позу, удобней устраиваясь на стуле.
Галя спокойно снесла ее реплику:
– Что правда, то правда. Никуда нам от возраста не деться, – смягчилась она.
– Мы никогда не знали, что такое сорить деньгами. Вы забыли, что счастье – это не сытость, а стремление к чему-то важному, – напомнила Лера. – Трудное, но интересное время наступило для молодого поколения. Нам надо в нем выискивать лучшие моменты, а не давить на детей и внуков негативом.
– Олигархи одной ненасытной утробой живут, – остановила ее Аня.
– Тебе-то откуда знать? – зло расхохоталась Инна.
– Возродимся, – поддержала Леру Кира, – в Библии сказано, что «только худые дела делаются быстро».
– Когда поднимемся? В необозримом будущем? Ты всегда умела скрывать свои истинные мысли, имея при этом какой-то вполне определенный умысел, – скучным голосом проговорила Инна, бесцеремонно разглядывая Киру, точно заметила в первый раз. – Нет, вы только посмотрите на нее! Сменила гнев на милость!.. А ты, Галя, подбери слюни. Брось молоть чепуху. До сих пор не можешь выкинуть из головы благостные впечатления студенческих лет? Все еще хранишь их в своем переполненном мозгу. До сих пор питаешься иллюзиями. С твоими мечтами – если ждать манны небесной – мы вылетим в трубу. (Она не слышала жалоб Гали на чиновников?) Словами делу не поможешь. Знаешь ведь, сколько ни плюй на руки, работа не сделается. Чванливо рассуждаешь: «До чего у нас все плохо и как мы сами хороши»…
И тут же перескочила на противоположную позицию, будто выключатель в своем мозгу перещелкнула в другое положение:
– Возродимся! Раскатала губу. Не мытьем, так катаньем добьемся своего? Осталось всего ничего: начать да кончить. Дело осталось за малым: победить коррупцию, выйти на высочайший уровень технологий, окультурить народ, справиться с пьянством. И пулей рвануть в рай. И чтобы в воздухе обязательно витало что-то необъяснимо манящее… и чтобы опять на цырлах стоять. Мы же без этого не можем!.. А на крайний случай отбрешемся, свалим все на происки Запада… А придет время – опять открестимся… И чего это я тут перед тобой распинаюсь? – едва сдерживая переполнявший ее сарказм, спросила Инна. – Конечно, каждому хоть раз в жизни хочется переписать свою жизнь набело. Переписать-то можно, прожить заново не получится.
Некоторые вот наломали дров – и в кусты. А кому довершать разгром? Сейчас модны поиски Бога, который мог бы помочь нам изменить ситуацию, но ее надо менять самим. Так почему же мы не торопимся встать под новые знамена?
– Ты слишком быстро говоришь и к тому же, наверное, пропускаешь промежуточные звенья в своих рассуждениях. Я не поспеваю за ходом твоих мыслей. Они для меня как шарады. То ты вправо, то ты влево… Боюсь, не понять мне твоих сентенций, – торопливо проговорила Аня.
Инна с многозначительной усмешкой глянула в ее сторону.