Влюблённые в театр
Шрифт:
Рукопись – 1992 – Публикуется впервые.
IV. Классика на сцене
Ксения Гамарник. Личность и власть
Грузинский театр на киевской сцене
В Киеве с аншлагом прошли гастроли Грузинского академического театра им. Шота Руставели, художественным руководителем которого является всемирно известный режиссёр Роберт Стуруа. Грузинские актёры выступали на сцене Театра им. Ивана Франко. Впрочем, сказать, что «гастроли прошли с аншлагом», – значит, ничего не сказать. Лишний билет даже на дневные спектакли начинали спрашивать уже на самых дальних подступах к театру.
Грузинский театр не впервые приезжает в Киев. Как отрадно, что творческие связи театра с Украиной не прервались и теперь, после обретения республиками независимости и сложных, трагических событий в жизни Грузии.
Роберт Стуруа всегда тяготел к театру остро политическому. Уже в своей давней программной постановке «Кваркваре» по пьесе П. Какабадзе режиссёр прочитал, а выдающийся грузинский артист Р. Чхивадзе интерпретировал на сцене судьбу ничтожного болтуна Кваркваре как восхождение тирана к вершинам власти и его крушение. Так грузинские реалии идейно смыкались с замыслом брехтовской «Карьеры Артуро Уи». Поэтому закономерным стало обращение режиссёра к драматургии Брехта.
В этот приезд киевляне увидели два спектакля по Брехту: «Кавказский меловой круг» и «Добрый человек из Сычуани» – великолепные режиссёрские работы Р. Стуруа, как и две другие гастрольные постановки. Первому спектаклю исполнилось в этом году двадцать лет, а основной творческий состав почти не изменился, и спектакль о «вечных проблемах» не утратил свежести звучания. Он пронизан, как почти все постановки Стуруа, дивной музыкой знаменитого грузинского композитора Г. Канчели. Зрелище ироничное и жёсткое, гротесковое и фарсовое, и, вместе с тем, проникнутое теплом и светом.
Рушатся правительства, одних лидеров казнят, другие позорно бегут, чтобы затем вернуться и самим казнить поверженных врагов. Отрубленные головы украшают городские ворота, и только тепло человеческих отношений, любовь и материнские чувства могут противостоять этому кровавому балагану. В то же время спектакль «Кавказский меловой круг» – не отвлечённая притча, сюжет которой для экзотичности перенесён Брехтом на Кавказ, а действо, выросшее на истинно грузинской почве. Вот возникают на медленно вращающемся круге герои спектакля, неподвижно застывшие в разнообразных позах. И кажется, что сошли они с чудесных полотен Нико Пиросмани. Именно в «Кавказском меловом круге» киевские зрители смогли увидеть игру неподражаемого Р. Чхиквадзе в роли судьи Аздака. Хотя какой же это судья? Полубезумный неряшливый старик, забулдыга и грубиян, волею случая оказавшийся в судейском кресле. И, тем не менее, именно он выносит справедливые приговоры, потому что сумел сохранить живую душу и доброе сердце.
Ещё один спектакль, показанный киевлянам, – «Евангелие от Якова» по мотивам «Дэда Эна», грузинского букваря, созданного в прошлом веке просветителем Я. Гогебашвили, и по которому до сих пор учатся грузинские дети. Пьеса написана самим Стуруа. И если в спектакле «Вариации на современную тему» (также по пьесе самого режиссёра), посвящённом сложной режиссёрской профессии, декорациями служили огромные страницы этого букваря, напоминая о том, что режиссёр всегда должен оставаться учителем и учеником, то теперь страницы букваря ожили на сцене, чтобы напомнить зрителям простые истины о добре и зле, о нежности и ненависти, о любви к родной земле.
Новая работа театра (в Грузии прошло лишь несколько премьерных показов) – «Макбет». Говоря о «Макбете», нельзя не вспомнить о том, что Р. Стуруа уже осуществил две грандиозные постановки шекспировских трагедий: «Ричард III» и «Король Лир» с Р. Чхиквадзе в заглавных ролях. Первую из них театралы помнят по прошлому визиту театра в
Роберт Стуруа прочитывает Шекспира как летопись нашего времени. Слова московского театроведа К. Рудницкого, сказанные о постановке «Ричарда III», в равной мере можно отнести и к «Макбету»: «Стуруа равнодушно отказывается от знакомых аксессуаров исторического спектакля. Ему не надобны замшелые каменные своды, сверкающие клинки. Художнику М. Швелидзе годятся грубая холстина и жесть». Такие декорации дают режиссёру простор для углублённого прочтения шекспировских трагедий, для постоянного осмысления проблемы личности и власти, для размышления о том, что абсолютная власть есть абсолютное зло. Она сеет смерть и, в конце концов, убивает самого властителя.
В постановке «Макбета» зло помолодело. Макбет (З. Папуашвили) молод. Леди Макбет (Н. Касрадзе) совсем юная. Они любят друг друга так, что как только остаются наедине, сливаются в страстном объятии, жадно ласкают друг друга, словно в первую брачную ночь. И всё же им мало их любви. Слишком угрюмы и скучны стены их дома, слишком жадно и хищно мечтает леди Макбет блистать в королевской короне. И цепь убийств, которая потянулась после первого кровавого злодеяния, выхолащивает чувства молодой четы. Макбет ещё пытается любить свою супругу, но уже не находит в этом утоления чувств, как бывало прежде. И когда леди Макбет, обезумев и обернувшись, по замыслу режиссёра, ведьмой, умирает, Макбет встречает эту весть равнодушно. Его лишь раздражает, что она ушла из мира не вовремя. Макбет возносится над сценой прямо на троне и кажется, что он всесилен и непобедим. Но пророчества ведьм (роли которых, как в японском театре «Но» и «Кабуки», исполняют мужчины) сбываются – и кровавый тиран повержен.
Зло у Стуруа обыденно и неприметно. В «Ричарде III» зло таится в современной жизни. Убийцы – это серые клерки в современных костюмах, плащах, с чёрными зонтами. В «Макбете» зло приняло иной облик. После того, как по телевидению недавно транслировали кадры, запечатлевшие горящий проспект Шота Руставели и убитого случайной пулей старика-тбилисца, из рук которого выпала старенькая сумка с выкатившимся из неё на окровавленный асфальт караваем хлеба, уже не удивляют двое элегантных убийц с брутально-пошлыми физиономиями, в полосатых костюмах, соломенных шляпах и с тросточками. Они отбивают чечётку под разухабистую мелодию, где отчётливо слышен удалой припевчик «Very well». И если чеховские герои страдали от пошлости обыденной жизни, то сегодня само зло стало обыденным и даже пошлым, но не стало от этого менее страшным.
Роберт Стуруа развенчивает зло во всех его обличьях, противопоставляя ему самое простое и самое дорогое, что есть на свете – любовь. Свет этой любви помогает жить и надеяться.
Гамарник К. Личность и власть. Грузинский театр на киевской сцене.
Независимость – 1995 – 15 декабря.
Ксения Гамарник. Игра про бедного скупого
Театр Мольера похож на огромный корабль, населенный разнообразными персонажами – добродетельными жёнами и бескорыстными влюблёнными, деспотичными отцами и наивными девушками, сметливыми служанками и ловкими слугами. Но главные пассажиры этого корабля, главные герои мольеровских комедий, как и пёстрая компания, которая населяет знаменитый «Корабль дураков» из поэмы Себастьяна Бранта, всегда носят уродливые маски какого-нибудь человеческого порока – лицемерия, скаредности, невежества, подозрительности…
Постановку комедии Мольера «Скупой» осуществил в Киевском театре драмы и комедии на левом берегу Днепра молодой режиссёр Евгений Курман, недавний выпускник Киевского национального университета театра, кино и телевидения имени И. Карпенко-Карого. Спектакль идёт под названием «Игра про влюбленного скупого». В театре уже стало традицией менять названия пьес на более заманчивые, привлекательные. В интервью Е. Курман рассказал: «Это был не тот момент, ради которого стоило упираться. Мне предложили изменить название, и я согласился. Дальше всё сводилось к тому, чтобы найти название, достойное Мольера. Так возникла средневековая формула «Игра про…».