Вмешательство извне
Шрифт:
– Как ты думаешь, колдунья, что мы найдём в конце этого пути? – тихо спросил Седрик, идя за Нериссой. Фрост и Миранда шли перед ними, и не слышали Лорда.
– Не знаю. Но очень надеюсь, что земляне правы и найденное там поможет одолеть ящеров, – так же тихо ответила женщина. – Зато я знаю, что если будем отвлекаться, то смерть настигнет нас прежде, чем мы успеем это понять, – проворчала она, стараясь унять дрожь в голосе. Она не хотела, чтобы лорд это заметил. Не хотела, чтобы он знал, что ей страшно. А она и вправду боялась. Боялась этого странного, ни на что не похожего мира внутри Меридиана.
– Да, там определённо что-то есть, – сказал лорд. Он не заметил, как дрожал голос колдуньи. – Не может не быть. Однако я считаю, что нам повезёт, если эта затея не окажется пустой тратой времени...
– В любом случае выбора у нас уже нет, – усмехнулась бывшая стражница. – Выбраться отсюда мы всё-равно не сможем.
– Какой потрясающий оптимизм, – наметил свою фирменную улыбку Седрик. Мало кому удавалось прочесть, что скрывается за ней – ложь? Насмешка? Истина? Пожалуй, лишь Фобосу это было под силу. Почти всегда. Впрочем воспоминания о князе были неприятны, ибо каждый раз вспоминая его, Седрик словно вновь переживал всё то, что Фобос с ним сотворил. До боли стиснув кулаки, он вновь вернулся к мысли о мести, которая будет столь сладка... Возможно даже удастся использовать для этой цели то, что находится в конце этого пути, видевшегося Лорду как нескончаемый лабиринт коридоров в замке Фобоса. Ну, а если и нет – колдунья всё-равно обещала помочь ему. Таковы были условия их договора... Единственное, что сейчас по-настоящему волновало Седрика – а вдруг ему не удастся отомстить?
Туман по обе стороны дороги постоянно сгущался. Неба уже не было видно – мутные серо-белые космы сомкнулись высоко над головами путников, образовав что-то вроде туннеля. Васильеву это не нравилось. Чем дольше они шли, тем больше у него появлялось страхов и сомнений относительной этой дороги и того, что их всех на ней ждёт. К тому же тот далёкий свет впереди, который видел Пётр Андреевич, не приблизился ни на йоту и даже как будто отодвинулся дальше. И у мужчины зрело чувство, что они что-то делают неправильно, чего-то не учитывают.
Вдруг внимание учёного привлёк туман по левую сторону дороги – он как-то странно клубился, вспучивался и время от времени даже заплывал на шоссе. И всякий раз когда это случалось «нейрозащитник» сигнализировал о возрастающем ментальном воздействии. Это был тревожный момент, ведь раньше туман – если только это и вправду был туман – не позволял себе таких вольностей.
Шро’так остановился. Вдруг. Ни с того, ни с сего. И все, продолжая двигаться по инерции, едва не налетели друг на друга. К счастью, обошлось.
– Что случилось? – подал голос замыкавший колонну Холецкий.
«Что-то не так», – раздался у всех в головах скрипучий голос ящера.
– Да здесь всё не так, куда ни плюнь, – фыркнул кто-то из бойцов.
«Нет... Я чувствую, как что-то меняется прямо здесь и сейчас», – сказал пришелец, внимательно глядя по сторонам, словно надеясь визуально опознать скрытую угрозу... И тут он вдруг согнулся, схватившись руками за голову, и крикнул что-то на своём языке, а миг спустя пришла его мысль:
«Никому не двигаться с места, что бы ни случилось!» – и он исчез! В ту же секунду туман,
Нервно заверещал «нейрозащитник» Васильева, раздались крики и выстрелы. Кто-то крикнул и затих. Внезапно. Насовсем.
Ничего не видно – белая мутная пелена покрывает всё. Она настолько плотная, что кажется даже, будто залезает в нос, рот и уши. Противно. И не видно даже своих рук и туловища...
– Эй, как вы? Все на месте? – кричит Васильев. Секунду спустя до его слуха доносится голос Холецкого, но он такой тихий, что слова можно расслышать лишь с большим трудом:
– Паша... мёртв... шёл..., – прорвались сквозь туман обрывки фразы. Но Васильев понял – в команде ещё одна потеря. Сердце кольнуло от тоски и жалости. А между тем «нейрозащитник» пищит всё тревожнее – он уже не справляется с мощным ментальным полем, даёт сбои...
Шёпот.
Навязчивый такой шепоток.
Он появился вдруг и зазвучал сразу отовсюду, словно это шептал сам туман или то, что там видели остальные. Множество голосов. Но что они говорят – не разобрать. Кажется, будто они манят куда-то, зовут, обещая исполнение самых заветных, самых тайных желаний. Желание пойти за голосами так велико... И с каждым мгновением оно становиться всё сильнее и сильнее. Но Васильев ещё сопротивляется – он помнит слова ящера. Сейчас это единственное, что он ещё помнит...
Но тут вдруг ноги словно обретают собственную волю – правая начинает подниматься. Медленно-медленно. Рывками. Учёный не видит этого, но чувствует. Чувствует, что ещё немного – и он сделает шаг.
«Нельзя!» – обжигает страхом сознание мысль. Далёкая вспышка, тихий вскрик... И вот в самый последний момент, когда он уже готов совершить шаг в вечность, сознание на миг проясняется, и учёный кричит: «Отключить все системы!», – и его бронескафандр тотчас отключается, превращаясь в тяжеленный высокотехнологичный гроб. Футляр, который человеку, находящемуся внутри, никак не сдвинуть с места!
«Не выйдет! Я сильнее!» – в голове вдруг проноситься чужая мысль – скрипучий чужой голос, и туман моментально рассеивается! И вновь перед глазами безконечная дорога. Но тумана уже нет – над головой чистое небо, усеянное звёздами, по обе стороны дороги луга с колышущейся на ветру травой, свежий ветерок с запахами цветов...
Сознание проясняется.
– Прайм-один, – охрипшим голосом произнёс Васильев, и его скафандр включился. Прямо перед ним стоял Шро’так. Он всё так же невозмутим. Пётр Андреевич оглянулся – все были на местах. Кроме одного бойца «Особого отдела» и...
– Фрост, – тяжело выдохнул Седрик. – Прощай. Ты был верным слугой и воином Фобосу и мне, – произнёс он таким проникновенным и искренним тоном, какого никто от него не ожидал. – Надеюсь, ты обретёшь покой в лучшем из миров, – удивительно, но сейчас ни в словах, ни в жестах, ни в самом облике лорда не было того показного превосходства и высокомерия, которое уже стало для всех привычным. – Хватит стоять, – резко переменился Седрик, вновь надев свою привычную «маску». – У нас впереди ещё долгий путь.