Вне пределов

Энн Джуэл Э.

— Мои родители всегда проявляли заботу обо всём. И сейчас они продолжают это делать. Просто меня так воспитали.

Он пожимает плечами.

— Нет. Хейли и Софи — сплошные катастрофы. Я видела их комнаты. Хлоя стала чуть более аккуратной, но всё равно не такая, как ты. Не думаю, что ты был таким неряхой, скорее, это у тебя от природы, а не от воспитания…

— Старая душа, да? Из другого времени?

Он прижимает меня к своей груди и утыкается носом в мою шею, приподнимая меня над землёй.

Я обнимаю

его руками, ногами и всем своим существом. Мне двадцать один год, а я уже нашла свое место в этом мире, и теперь каждый миллиметр моего тела прижат к нему.

— С тобой я чувствую себя в безопасности, — бормочу я, но это больше похоже на стон, в котором смешались физическое наслаждение и душевная боль.

Меня беспокоит, что я так сильно нуждаюсь в чувстве защищённости. Я не могу этого объяснить.

— Ты в безопасности, — говорит он между поцелуями у меня за ухом.

— Ты заставляешь меня чувствовать, что я принадлежу этому миру.

Мое дыхание становится всё более частым, а пульс учащается, словно стремясь догнать его.

— Ты принадлежишь мне.

Он несёт меня к гаражных воротам, гасит свет и запирает за нами дверь.

Он — любимое место, куда я мысленно возвращаюсь. Когда я думаю о нем — о нас — я не чувствую себя сумасшедшей. Но, возможно, я должна чувствовать себя сумасшедшей, потому что мы оба молоды и неопытны в жизни и любви. Но я не хочу думать о числах, из которых складывается наш возраст, или о месяцах, которые мы провели вместе.

Мы вваливаемся в парадную дверь, подобно тому, как первый порыв ветра предшествует буре.

— С тобой я чувствую себя нужной, — шепчу я как раз перед тем, как его губы завладевают моими.

Его дом больше моей квартиры, но только на одну спальню. Мы не доходим ни до одной из спален. Он усаживает меня на диван и стягивает с себя рубашку.

— Ты нужна мне. — Он расшнуровывает ботинки и сбрасывает их, одновременно расстегивая штаны, пока я раздеваюсь. — На самом деле, я убеждён, что ты — это всё, что мне нужно.

Двадцатитрехлетние парни так не говорят. Его душа не просто стара, она древняя, как у великого поэта… который, возможно, несколько раз сказал «блядь».

Я тяну его за полурасстёгнутые джинсы.

Он хватает меня за руку.

— Закрой глаза.

— Зачем?

Я склоняю голову набок.

— Потому что я убежден, что ты не хочешь видеть татуировку на моей заднице.

— Замолчи. — Я отталкиваю его руки и стаскиваю с него джинсы. На несколько мгновений между нами воцаряется тишина, пока я смотрю на его фигуру перед собой. — Я все ещё краснею, когда смотрю на тебя.

Я поднимаю взгляд, чтобы встретиться с его глазами.

Гриффин избавляется от джинсов и нижнего белья и становится на колени на диване между моими ногами, когда я ложусь на спину.

—

Я знаю, что ещё заставляет тебя краснеть.

Он медленно опускает голову мне между ног, и мои пальцы впиваются в диванную подушку.

?

— ПРОСНИСЬ И ПОЙ.

С моего обнаженного тела срывают одеяло.

— Сегодня суббота.

Я вслепую ищу простыню, одеяло, даже выброшенную футболку. Ничего. Их нет, поэтому я протираю заспанные глаза и открываю их.

— Вот и она.

Я приподнимаюсь на локтях.

— Вот и я. Обнаженная. В твоей постели. И все же… — мои губы кривятся, — ты одет. Как мы можем заниматься сексом в субботу утром, если ты так разоделся?

— Вопрос в том, как мы сможем заняться сексом в субботу утром, когда ты должна быть в доме профессора Ханта меньше, чем через тридцать минут?

— Сегодня у меня нерабочая суббота… ЧЁРТ! — Я слетаю с кровати. — Ты прав! Я сказала, что присмотрю за Морган в течение часа сегодня утром.

От прилива адреналина у меня слегка подкашиваются ноги, и я изо всех сил стараюсь сохранить равновесие.

— Да.

Гриффин смеётся.

— Не смейся над моей забывчивостью, — кричу я из его ванной. — Вместо этого будь так любезен и сделай мне кофе.

— Он уже на кухонном столе, рядом с твоей сумочкой и ключами от машины.

Быстро одевшись и почистив зубы, я пробегаю мимо него на кухню.

— Подожди. — Он хватает меня за руку и притягивает к своей груди. — Будь осторожна за рулем.

И вот оно, это обожание, это полное ощущение безопасности и защищенности, которое приходит с любовью Гриффина.

— Я люблю тебя, парень из продуктового магазина.

Он поднимает пальцем мой подбородок и целует меня.

— Я тоже тебя люблю. А теперь иди, пока тебя не выгнали с работы.

Я улыбаюсь. Я опаздываю, но у меня есть несколько секунд, чтобы насладиться моментом невероятной любви к этому человеку. Если смерть отца меня чему-то научила, так это тому, что последнее прощание не обязательно должно быть явным. Мысленно сохраняйте в памяти драгоценные моменты. А общение с теми, кто вам дорог, — это самое ценное вложение времени.

— К тебе или ко мне?

Я собираю свои вещи, аккуратно разложенные на кухонном столе.

— К тебе. Здесь полный бардак. Мы должны прибраться здесь завтра.

— Отлично. Твой дом прекрасен. Пока, Грифф.

Он медленно качает головой, когда я закрываю за собой дверь.

Я приезжаю к Нейту с опозданием на три минуты из-за пробок и из-за того, что проспала. Было бы неплохо принять душ и переодеться во что-то более свежее. Мне нужно хранить у Гриффина что-то большее, чем зубную щетку и дезодорант, но он не просил меня переезжать к нему, так что обычная одежда может показаться слишком навязчивой и самонадеянной.