Во имя отца и сына
Шрифт:
– Я не шучу, я вполне серьезно. Я еще переспросил их. Они сказали, что у такой птицы, как наш Пи-пи, должен быть паспорт.
– Никакого паспорта нет и не было. Я купил его на птичьем рынке. Там все беспаспортное: рыбы, птицы, собаки, даже сиамские кошки.
Климов вновь принялся за работу. Златов не уходил.
– Как же быть? Сказать, что паспорт утерян?
– Послушай, Матвей. Выбрось ты этого попугая ко всем чертям за ворота!
– раздраженно бросил Климов.
– На дворе минус пятнадцать. Замерзнет. Жалко птицу. Может, подарить кому-нибудь?
–
– Какая чума? Пока ничего нет, но, если не сделать прививку, может быть.
– Делай что хочешь, только отстань.
– Климов уже начал сердиться.
– Вези хоть к Склифосовскому, хоть к Кащенко. И оставь меня в покое.
На следующий день, взяв попугая, Златов помчался в Черемушки искать Восьмую улицу Строителей. Чертыхаясь, он вскоре возвратился к Климову и, с раздражением швырнув Пи-пи в угол, мрачно проворчал:
– Разыграли, мерзавцы. Не пойму кто: голос незнакомый.
Климов раскатисто захохотал. Он смеялся до слез, багровея, приговаривал:
– Я ж говорил: тебе надо прививку сделать. От кретинизма. На такую дешевую покупку клюнул.
Роман Архипов казался полной противоположностью Саше Климову. Сдержанный, по-военному всегда подтянутый, этот светлоглазый парень был не по годам серьезен. Техника - его родная стихия. Общественно-комсомольская работа оставляла ему мало свободного времени. В спорах о современном стиле в литературе, которые нередко вспыхивали в среде заводской молодежи, он участвовал пассивно. Стихов и романов, о которых обычно дискутировали, Архипов не читал - не трогали они его. На художественные выставки ходил редко. Но зато много времени отдавал институту. Он учился на вечернем отделении механического факультета. Его отец, советский дипломат, жил с матерью за границей, а Роман с братом обитали в трехкомнатной московской квартире. Иногда к нему заходили Саша Климов и Коля Лугов или товарищи по институту, крутили магнитофон, смотрели телевизор, обсуждали очередной номер "комсомольского прожектора".
Однажды в соседнем доме обворовали квартиру. Днем. Все возмущались. Роман сказал мрачно:
– Эх, сделать бы так, чтобы воры попадались, как лиса в капкан.
И недели через две капкан-"вороловка", сконструированный Романом, был установлен в квартире Архиповых. Принимала его авторитетная комиссия в лице Александра Климова и Николая Лугова. Втроем они поднялись на пятый этаж, где жили Архиповы. Роман достал связку ключей, сунул длинный с крючком штырь в замочную скважину, повернул его дважды и негромко пояснил:
– "Вороловка" выключена.
Без каких бы то ни было происшествий ребята вошли в квартиру. Затем они возвратились на лестничную площадку, и Роман захлопнул дверь на замок.
– Теперь предположим, вы подобрали ключи или отмычку от нашего замка. Вот тебе, Саша, ключ, открывай дверь и входи.
– И что будет?
– насторожился Климов.
– Да ты не бойся, останешься цел и невредим, - успокаивал Роман.
– Да ну тебя: знаю я твои штучки, - Климов отдал ключи
– Пусть откроет дверь Коля.
Тот молча взял ключ, неторопливо сунул его в замок и резко открыл дверь. И тут же в квартире взвыла сирена, откуда-то сверху ударили упругим пучком струи воды. Коля отпрянул от двери и чертыхнулся, больше от изумления.
– Ну как?!
– восторженно спросил Роман.
– Безотказно!
– Впечатляюще!
– Так это для вас я зарядил водой. А вообще - заливаю красными чернилами, - пояснил Роман.
– Представляете состояние вора, вдруг под вой сирены окропленного красным. Точно кровью меченный.
– Убежит, - определенно решил Коля.
– Но его запомнят лифтерша, дворник, соседи и прохожие. Словом, больше сюда он не сунется и другим закажет дорогу, - сказал Роман.
– А может, не закажет, а только укажет?
– заметил скептически Саша и добавил: - Аппарат не соответствует своему назначению. Какая же это, к черту, "вороловка", когда она никого не ловит, а только отпугивает?
– Предупреждает воровство, - компромиссно уточнил Коля, второй член комиссии.
Изобретение было принято с оценкой "удовлетворительно" без рекомендации в серийное производство и внедрения в быт.
А потом как-то однажды Романова мама возвратилась из-за границы, не предупредив сыновей о своем приезде. С вокзала она приехала на такси днем, ребят дома не было, и она стала первой жертвой изобретательства сына. Аппарат действовал безотказно.
Таков был Роман Архипов.
Что же касается Коли Лугова, то, по мнению заводских ребят, он был в этой тройке своего рода буфером, выполняющим роль арбитра. Когда Архипов говорил "да", а Климов - "нет", решающее слово принадлежало Лугову. А если говорить о его профессиональном мастерстве, то в сборочном цехе таких, как Коля Лугов, было раз, два - и обчелся. Все звали его там "профессором".
Саша пришел с работы без четверти пять и возле своего дома столкнулся с Посадовым. Алексей Васильевич, подняв бобровый воротник зимнего пальто, стоял монументом у крыльца, о чем-то" раздумывая.
– Вы к нам или от нас?
– спросил Саша, не поздоровавшись.
– А-а, ты уже с работы, - будто обрадовался Посадов, подавая руку Саше.
– А я, понимаешь, дошел до вашего дома и вдруг вспомнил, что мне к пяти надо быть на заводе, в парткоме… Значит, опоздал. Ну ладно - переживем.
Вошли в дом, разделись. Посадова Петр Васильевич встретил обычным вопросом:
– Где ты пропадал? Сто лет я тебя не видел. И тот, как всегда, ответил:
– Дела, брат, дела.
– А что, и до вас добрался новенький?
– Что за новенький?
– нахмурился Посадов, не поняв Сашу.
– Ты о ком?
– О Глебове. Он вас вызывает?
– Не вызывает, а приглашает. Просили зайти, - поправил артист, приглаживая серебристую шевелюру.
– Меня, братец мой, вызывать не могут. Это вот таких шересперов, как ты, надо вызывать, да почаще, чтобы помнили и не забывали.