Во славу человечности!
Шрифт:
Поначалу ничего не происходило. Многие фонарики вспыхивали и падали на корабли, но немало их опустилось в воду. С берега была видна суета чужаков. Они чрезвычайно активизировались и быстро тушили появившиеся маленькие огоньки из-за горящих стрел, но вот с пролившейся горящей жидкостью у них возникали проблемы.
Оборотни настороженно смотрели и ждали. До них доносились крики, ругань, команды и всё больше казалось, что кроме хлопот они не причинили больше никакого ущерба своими забавными непрактичными бумажными фонарями, но вот вспыхнуло пламя на одном корабле, потом на другом, на третьем.
Снова суета,
Гор наблюдал. Бумажные фонари сделали своё дело, нанеся ущерб, внося сумятицу, нарушив строй и порядок. Уже стемнело и ему нравилось смотреть на огонь. Иступленные вопли сладким мёдом долетели до него вновь. Люди в последний миг увидели, что к ним подобрались горящие лодки.
С нескольких сторон, пока все смотрели на сотни приближающихся фонарей, потом отвлеклись на вспыхнувшие корабли, беры подвели к крайним кораблям как можно ближе загруженные лейновскими мешками лодки, бросили в них факелы и, задав им последнее направление в наибольшие скопления кораблей, выпрыгнули в зверином обличье в ледяную воду.
Оборотни с азартом наблюдали, что будет происходить дальше. Им казалось, что корабли улепётывают от горящих лодок чуть ли не прыжками. Неужели так страшно?
Бум!
На берегу многие двуликие чуть не получили разрыв сердца от раздавшегося грохота, а уж глаза раскрыли так широко, что даже не подозревали о таких своих возможностях. Лодки оказались с сюрпризами. Они не просто горели, они взрывались. Некоторые вспухали огненным шумным цветком, столкнувшись с кораблями, некоторые чуть ранее, хотя и рядом, но суматоха получилась знатная.
Этой ночью люди лишились более десятка кораблей, и поспать им не удалось. Может, такая потеря — всего лишь капля ущерба для армады, но со стороны оборотней в этой битве потерь не было. Значит, можно сражаться с этим противником! Не так уж непобедимы чужаки даже с новым страшным оружием!
Оборотни продолжали следовать за кораблями, которые теперь не осмеливались подходить близко к берегу. Двуликие радовались, но чужаки никуда не исчезали, они всего лишь устранили беспечность в своих рядах. Ещё два раза лейны готовили огненные лодки для врагов, и армада вновь потеряла несколько кораблей, но берам в эти разы тоже пришлось не сладко.
Люди бдительно сторожили свои суда, и подойти к ним незаметно теперь было сложно. Отвлечь, используя бумажные фонарики, больше не удавалось, слишком они зависимы от направления ветра. Бывали моменты, когда чужаки подкарауливали забывшихся оборотней на побережье и стреляли с кораблей по их скоплениям. Если кто-то выживал, то навсегда оставался калекой. Такая участь была страшна, и очень быстро все усвоили
Гор из донесений знал, что идущая к кольцу городов наиболее далеко отброшенная штормом часть кораблей уже не единожды делала высадку. Чужаки сталкивались с небольшим сопротивлением, даже пробирались вглубь земель, но где-либо закрепляться они не стали.
Волчьи отряды, смешанные или полностью укомплектованные берами, строго выполняли приказ императора. Они нападали на пришлых, пробовали их на прочность, но как только становилось жарко, отступали, уводя всех жителей из ближайших городов.
Обыватели возмущались, что их не защищают, скорбели о брошенном имуществе, впадали в отчаяние, возвращаясь в разгромленные города, и забывали только об одном, что все эти эмоции они могут позволить себе только потому, что живы.
В то время, как чужаки упорно преследовали свою цель, торопясь воссоединиться, чтобы начать тотальную зачистку, Аня скакала на лошади по направлению к Западному лесу. Иногда она пересаживалась на беров, а то и сама бежала. Она торопилась, жалея каждую минуту, и поэтому, когда от скачки у неё внутри заболели все органы, она перешла на бег. В какой-то момент тело взбунтовалось, и ей пришлось велеть сделать для неё люльку, чтобы продолжать путь. Темп снизился, но она упорно приближалась к цели. Когда её выгрузили на знакомую поляну, она, не теряя ни секунды, дала команду дуть в рог. Через пару часов ей под ноги воткнулась стрела с запиской.
— Приглашают к себе, — Аня коротко передала содержимое волку из охраны.
— У нас приказ не пускать вас в лес.
— Я приглашу лесных к нам. Проследите за тем, чтобы наши гости были в полнейшей безопасности.
Аня черканула адресованную деду записку и, обернув ею стрелу без наконечника, отправила в сторону той поляны, где когда-то она стояла в ожидании. Ответа долго не было. Девушка засомневалась, нашли ли её послание, и стала размышлять, как поступить дальше.
— Отойдите в сторону, — велела она охране, думая, что торчащие рядом с ней грозно сверкающие глазами волки мешают выйти лесным, — оставьте меня тут одну.
— Но…
— Послушайте, мы не так уж далеко стоим от леса. Достаточно желания и хорошего лука, чтобы достать меня.
Оборотень с тревогой посмотрел на лес.
— Вон, видите высокие сосны? — показала Аня пальцем.
Воин тут же прикрыл собою правительницу и попытался увести её дальше.
— Прекратите! — зло ударила его по рукам девушка. — Захотели бы — убили. К тому же своей вознёй вы мешаете мне слушать.
— Если вы даже услышите стрелу, вы не сможете её поймать, — сердито ответил ей мужчина.
— И не собиралась, а вот податься в сторону успею.
Двуликий дал знак отойти подальше своим коллегам, а сам остался рядом, и больше они с Аней не препирались. Оба замерли. Воин полагался на свои уши, а правительница пыталась раствориться и почувствовать себя единой с лесом. О приближение лесных жителей к границе они узнали одновременно. Оборотень хотел было предупредить Аню, но по её волнению понял, что она уже в курсе. Через минуту из кустарника выбрался Карем.
— Ну, внучка, заставила ты меня побегать, — заворчал он, с удовольствием наблюдая за вытянувшимся лицом её охранника, узнавшем о родственных связях императрицы.