Во тьме
Шрифт:
— Вы арестованы, мистер Моффет, за хранение этого оружия, — сообщил я ему, а затем предостерег его. Он ничего не ответил. Когда его арестовывали, я увидел удивление на его лице. Он явно не привык, чтобы с ним обращались подобным образом. Он шел к полицейской машине, как ягненок. Это была моя первая встреча с этим человеком. Но далеко не последняя.
Как только офицеры в форме уже отбыли с заключенными, мы покинули квартал Монкстаун и вернулись на базу. Когда мы вышли на проезжую часть за пределами участка, я был удивлен, увидев Ричарда Моффетта, человека, которого я только что арестовал, выходящего из ворот участка. Он заметил меня, когда я сворачивал в ворота
Поспешное освобождение этого человека был для меня загадкой. Что случилось? С кем он разговаривал? Что он сказал такого, что побудило его к немедленному освобождению? Но я мог бы узнать ответ на все эти вопросы позже. Все еще требовался трудоемкий процесс заполнения формуляров, чтобы оформить всех остальных задержанных под стражу.
Наш дежурный инспектор того дня получил новое повышение в нашем участке. Он уже приобрел репутацию строгого приверженца дисциплины. Трудолюбивый и добросовестный, он ожидал того же от своих людей. Там, где он этого не находил, он без колебаний использовал угрозу дисциплинарного взыскания. Он наблюдал за парнями в форме, которые все еще помогали нам обрабатывать заключенных.
Деррик и я вошли в офис уголовного розыска, который располагался в большом пятикомнатном сборном домике на заднем дворе полицейского участка. Вечеринка, с которой мы ушли ранее, все еще была в самом разгаре. Мы подняли оружие, которое нашли менее получаса назад. Нас встретили криками поддержки.
— Где ты это взял? — спросил кто-то.
— Монкстаун, — ответил я, — рядом с клубом ДСО на Клойн-Кресент.
— У нас также есть задержанные, — добавил я.
Раздался еще один рев поддержки, но я заметил, как двое моих более зрелых коллег немедленно покинули комнату. По выражению их лиц было ясно, что они не слишком довольны. Я видел, как они исчезли в главном здании по направлению к камерам. У нас на станции было всего две камеры. Я больше не обращал внимания на уход этих двух коллег.
Мы вызвали наших криминалистов, для снятия отпечатков и фотографий. Я был занят в офисе уголовного розыска, когда мне позвонил дежурный инспектор.
— Что происходит, Джонти? Я думал, вы хотели, чтобы всех задержанных держали отдельно, чтобы они не могли совещаться? — он спросил.
— Да, инспектор, — ответил я.
— Что ж, вам лучше пойти туда, потому что детективы-констебли Джон Дункан (не настоящее его имя) и Уолтер Джеймисон (не настоящее его имя) забрали их у охраны, и сейчас они со всеми задержанными в актовом зале. Дайте мне знать, пожалуйста, почему все изменилось, — лаконично добавил он.
Правда заключалась в том, что я не знал, почему все изменилось. Ни один из этих мужчин еще не был опрошен. Никто из них не признался во владении двумя пистолетами, за исключением их босса Ричарда Моффетта. И все же кто-то счел благоразумным освободить его в течение нескольких минут после того, как его доставили в участок под арестом и с эскортом в форме.
Я вышел из офиса уголовного розыска и направился в главное здание. Конечно же, все заключенные, которых разделили и содержали в разных комнатах и коридорах с момента их прибытия, теперь собрались вместе в парадном зале. Два детектива освободили сотрудников в форме от несения караульной службы. Я постучал в дверь и услышал знакомый голос, громко кричащий: «Что?»
Я открыл дверь парадного зала и выглянул из-за нее, пытаясь выяснить, что происходит.
— Убирайся, — крикнул констебль-детектив Дункан.
— Что происходит, Джон? — спросил я. — Инспектор хочет знать…
Мне так и не удалось закончить то, что
— УБИРАЙСЯ! — крикнул он снова, более настойчиво.
Очевидно, он был чем-то не слишком доволен. Я был крайне удивлен, увидев заключенных, стоящих вокруг и открыто беседующих друг с другом. Атмосфера в этом актовом зале была скорее сердечной, чем официальной. Я снова выглянул из-за двери.
— УБИРАЙСЯ ОТСЮДА, ДЖОНТИ, — крикнул констебль-детектив Дункан, к большому удовольствию подозреваемых заключенных ДСО, которые показывали на меня и смеялись.
— Мы сейчас разбираемся с этим, — добавил он.
Прослужив всего семь месяцев в уголовном розыске, я был не в том положении, чтобы спорить с такими опытными сотрудниками уголовного розыска, как они.
Я связался с дежурным инспектором и объяснил ему ситуацию. Ни у кого из нас не было никаких реальных причин полагать, что происходит что-то неподобающее. Я вернулся в офис уголовного розыска. Атмосфера была дружественной и эйфоричной. Поздравления все еще сыпались как в адрес детектива-констебля Маккурта, так и в мой адрес.
Из-за нехватки камер для заключенных у нас разрабатывались планы по транспортировке всех заключенных в полицейское управление на Таунхолл-стрит, Белфаст, где для них было бы достаточно помещений. Кроме того, там было бы достаточно обученного личного состава, чтобы присматривать за ними до следующего утра. Время шло очень быстро, пока мы обрабатывали заключенных перед их передачей.
Было гораздо позже, и все остальные разошлись по домам. Я был один в офисе уголовного розыска, когда дежурный позвонил мне из караульного помещения, чтобы сказать, что отец самого младшего заключенного, Купера, хочет поговорить с кем-то, кто отвечает за его сына. Когда он позвонил на мой добавочный номер, дежурный предупредил меня, что этот человек находится в крайне подавленном и возбужденном состоянии. Я представился, готовясь к шквалу оскорблений и жалоб по поводу характера ареста его сына. В конце концов, до Рождества оставалось совсем немного времени, что, без сомнения, еще больше расстроило бы этого человека.
Однако я не был готов к тому, что он сказал:
— Это ДСО Ньютаунабби?
Интересно, о чем, черт возьми, он говорит, подумал я.
— Алло, — сказал я, думая, что ослышался.
— Могу я поговорить со старшим офицером ДСО? — он спросил.
— Здесь не будет дежурить офицер в звании выше сержанта до 9 утра завтрашнего дня, сэр, — объяснил я. — Могу я вам помочь, сэр?
— Вы можете сказать мне, почему ваши детективы Дункан и Джеймисон сказали моему сыну сегодня вечером, что по приказу ДСО в Монкстауне, он должен признать, что у него одного были оба этих пистолета, потому что он самый молодой из людей, которых вы задерживаете. Он не женат и у него нет детей, поэтому завтра он должен сделать заявление, которое оправдает остальных. Ему было велено сказать, что они ничего не знали об оружии. Правда в том, мистер Браун, что мой сын не имел к ним никакого отношения.
Я был, мягко говоря, ошеломлен, где бедняга это слышал? Зачем двум детективам КПО передавать приказы ДСО и заставлять молодняк брать на себя ответственность за эти пистолеты? Но передавали ли они приказы? Была ли это истинная причина для того, чтобы собрать всех заключенных вместе в актовом зале?
Конечно, для любого следователя, стремящегося докопаться до истины об их преступном намерении, не имело смысла собирать всех заключенных вместе для совещания таким образом. Мне было тошно и стыдно, когда я слушал, как этот обезумевший человек подвергает сомнению честность моих коллег.