Водоворот времен
Шрифт:
Наконец, Ричард выбрался на улицу. Солнце уже клонилось к закату. К сожалению, весь пятачок перед зданием был заполнен телегами, животными и людьми. Столько Ричард даже на ярмарках не видал! Ну, насколько парень это помнил.
Каждый раз, когда он уже думал, что отвоевал себе местечко, кто-то отталкивал его, наступал на ногу или вовсе обрушивался всей своей тяжестью, грозясь повалить. Люди неслись и неслись, и не было им конца. А Ричард все отступал и отступал. В какой-то момент он понял, что оказался в тишине переулка. Здесь и вправду никого не было: ведь было так узко,
Ноги болели. Только сейчас Окен понял, что отлежал их в телеге, и они ныли, ныли даже сильнее, чем после падения с ледяной горки!
К счастью, в переулке валялись всякие ящики, и Ричард присел было на один из них. Зря.
Едва он бросил взгляд вниз, как увидел...эту тварь! Крысу! Она встала на задние лапки, отчего казалась еще более мерзкой. Водила носом, принюхиваясь, насколько Ричард вкусный. Мир замер.
Крыса - тварь!
– становилась все больше. Окен сглотнул от страха. Спина его вмиг стала липкой от пота. И холодной. Очень холодной. Нужно было что-то делать. И Ричард понял, что именно: бежать. Он резко наклонился назад, и голова перевесила ноги. Ударился больной о брусчатку, перевалился на живот, - и дернул, что было сил.
А сил, оказывается, было что надо!
Но даже пусть они кончились бы - шорох за спиной все гнал и гнал его. Он перемахнул через улочку, очутился еще в одном переулке. Еще раз. И еще. Несколько раз он менял направления, едва только заслышав шорох. Ричард чувствовал: тварь гонится за ним. Вот-вот, вот-вот нагонит! Бежать! Надо бежать! Тварь его не догонит! Еще чуть-чуть, и он оторвется!
Вот еще один поворот, и еще...
И Ричард остановился у самой набережной. Хорошо, Большой канал обрамляли здоровенные каменные блоки, высоты которых было достаточно, чтобы в воду не упала приземистая телега.
Только сейчас Окен понял, как долго он бежал: солнце уже вот-вот должно было скрыться за крышами домов. Мачты казались стволами деревьев, майскими шестами, от которых тянулись ленточки. Плескалась вода: кораблей и лодок стало много меньше, так что можно было разглядеть Большой канал во всей его красе. Если, конечно, не принюхиваться: пахло отвратительно.
Здесь, у воды, было очень холодно. Даже ткань котты не помогала. Ричард переступил с ноги на ногу. Подул на озябшие руки. Огляделся. Крыс не было видно. В голове стучало: когда Ричард нервничал, обязательно голова начинала болеть и долго не проходила. Но.
Из-за кучи бочек доносились голоса. Виднелись отсветы, наверное, от костра или факела. А где огонь, там тепло!
Ричард не задумывался, что будет делать дальше. Сейчас ему хотелось только одного: согреться. А лучше бы он бежал со всех ног. Хотя, наверное, желание тепла навсегда изменило его жизни, не меньше, чем гибель родителей. Может, даже больше.
Это и вправду был костер. Вокруг него полукольцом расположились мальчишки: что это были не взрослые, можно было понять по маленькому росту и лица, заметные в отсветах пламени. И, кажется, они давным-давно не ночевали дома. Самый высокий из них держал над костром палку, на которую были нанизаны куски... Ричард пригляделся: хлеба,
В животе забурчало. Он же ничего не ел!.. Да он даже не помнил, когда он ел в последний раз!
Ричард опустил взгляд на урчащую бездну, неким образом ставшую его животом, поднял - и понял: плохо дело. Парни глядели на него со злостью и азартом. А точнее, котту.
– Вещь!
– Бери!
– По башке настучим, заберем!
– А что стучать? Возьмем и так заберем!
– Небось, как девчонка кусаться будет!
Оборвыши начали окружать его. Ричард отступал, отступал, пока спина его не уткнулась во что-то холодное. Он, дрожа еще сильнее, оглянулся: камень. Дальше - только вода Большого канала. Бежать некуда. В висках застучало еще сильнее. Ричард подумал: а может, отдать котту? Но если отдаст, замерзнет! По-доброму с ними не получится. Все заберут! Да еще тумаков отвесят!
И помощи ждать было неоткуда. Как больно!
В голове появилась такая боль, что еще чуть-чуть, и лопнут виски. А еще - очень, ну очень страшно! Ричарда затошнило. В висках застучало еще пуще. Оборванцы вот-вот уже должны были обступить его, сорвать котту, ударить...
В голове будто что-то порвалось. Боль, уколов самую душу, исчезла. А парни застыли.
Из-за стука в ушах Ричард ничего не слышал. Он только видел: оборваны, разинув рты от страха, повернулись и дернули в разные стороны. Окен удивленно воззрился на их спины. И тут же на него упали капли воды. Он повернул голову: над рекой вспенился гигантский бурун, выше мачт. И был он - рядышком, протяни руку, и...
Ну вот Ричард и протянул. Огромная волна спала, обдав набережную пеной и брызгами. Котта враз промокла. Поднялся ветер (а может, он уже давно дул, - впопыхах Ричард не замечал). Стало холодно, очень холодно. И неимоверно одиноко.
– Костер!
– в сердцах воскликнул Ричард.
Но тут же замолотил кулаками по воздуху: брызги от спавшего буруна затушили пламя. Остались только тлеющие угольки. Окен старался их раздуть, но - мокро! Слишком мокро!
Так Ричард и сидел возле костра. И думал.
В лесу он легко нашел бы путь! Но здесь - здесь был далеко не лес. Слишком темно, чтобы разглядеть то громадное здание столоначальников. Так. Надо было как-то искать...Но что? Надо вернуться туда! Ага!
Но Ричард так устал...Вот он чуть полежит, отдохнет...
Усталость навалилась на него беспробудным сном, совершенно лишенным сновидений. Может, это было к добру. Разве что, под самый конец, приснилась мама. Лица ее не было видно, но Ричард точно знал: это она. Только у нее было такое красивое летнее платье! Только у нее!
Ричард не мог ничего говорить. Мама тоже молчала. Она только махала рукой, звала, звала пойти, прогуляться. А там было тепло. Очень-очень тепло и светло. И вот, когда Ричард уже протянул руку, чтобы мама отвела его, все вокруг задрожало. Мама испугалась и убежала. А он остался один. И проснулся.
Его трясли за плечи. Толкали. Но достаточно мягко: не били, именно толкали. Чтобы, значит, проснулся.
А еще - его назвали по имени.
И назвали...
Назвала...
Тетушка!