Волаглион. Мой господин. Том 2
Шрифт:
— Послушай, — полушепотом говорит она, — это моя настоящая личность, мое настоящее тело. Я девушка. Иларий — лишь часть меня, другая моя личность.
— Я. Ни хрена. Не понимаю!
— Это очень сложно, — бормочет она, вновь поглаживая мои плечи. — При жизни я была собой. Иларией. Но... у меня была небольшая проблема. Слышал, когда-нибудь про синдром Билли Миллигана? У меня было пять личностей. Пять! Иларий — одна из них. Самая сильная. Всю жизнь он буквально разрывал меня на куски! И... когда я умерла, то стала биполярным призраком. Три другие личности
Не сдерживаю ругательства. Других слов нет.
— Я тебе нравлюсь? — шепчет она. — Ну... внешне? Прости, что полезла к тебе в теле Илария. Я случайно, правда... я сумела подавить его, чтобы поговорить с тобой, а потом забылась. Забыла, что я не в своем теле.
Он... нет — она! Илари-я скользит по моему торсу кончиками пальцев, языком касается ямки на шее, обнимает, зарывается ногтями в корни волос.
Я вздрагиваю. Изо всех сил заталкиваю вожделение куда поглубже, чтобы на инстинктах не сорваться — и случайно не затолкать куда поглубже — в нее — другую часть своего тела.
— В смысле как друг? — Проклятье, что я несу? — Или как девушка? Или... как кто?!
Отвернись, твою мать, Рекс! Отвернись!
Пф. Ага-ага, мечтай.
Сдаюсь и краем глаза рассматриваю ее/его (убейте меня!) обнаженную грудь (как прекратить, как?). Ха, да никак!
Она замечает жалкие попытки сопротивления и сама кладет мою ладонь на свою округлость. Горло раздирает хрип, который я мучительно сдерживаю.
Корчась, огибаю искусительницу и поднимаю рубашку Илария, что осталась на полу, когда он исчез. Накидываю на плечи девушки.
— Одень, — требую почти агрессивно. — Не могу нормально соображать.
— И не надо! — Зараза сбрасывает рубашку. — Я хочу, чтобы ты смотрел на меня. И... не только.
Одним движением (одним!) она умудряется стянуть мои штаны и ухватить там, где мне уже больно от желания разрядки.
— Первый раз за пять лет я захотела вновь вернуться к жизни. Когда узнала тебя... Иларий не позволял. Он боялся, что я снова его запру.
Я упираюсь в зелень ее миндальных глаз, рассматриваю персиковые веснушки, провожу по пояснице, ягодицам — и внезапно впадаю в ступор. Мысль о том, что я трогаю (нет, не девушку) Илария, своего товарища, окатывает меня кипятком, ошпаривает. Я вроде и возбужден, но у меня, простите за подробности, начинает падать, когда я вспоминаю, что внутри этой девушки есть еще и парень! Мой друг!
Иларий! Какая на хрен Илария?!
— Так, стой, — шаг назад и стараюсь смотреть в потолок (насколько это возможно, да). — Я не могу. И вообще... что за бред? Ты меня разыгрываешь?
— Нет, Рекс! Я другой человек! Настоящая! Я девушка. Я Илария. Девушка, которая... любит тебя.
А-а-а! Святой Кришна и мать его Будда! Я хочу орать!
— Эм, слушай, мне надо подумать, хорошо? — втягиваю носом воздух. — Но нет. Нет. Спать мы не будем! Без обид.
Девушка зябко обнимает себя. Расстраивается и стоит с видом отвергнутой
— Но...
Я вылетаю из комнаты еще быстрее, чем вылетал, когда меня трогал Иларий-парень.
Слегка остываю, бродя по холодным, сырым коридорам. Этакая область антисекса. Илария, к облегчению, не поплелась следом, видимо, решила сдаться. Как теперь с ней... с ним общаться — я не знаю. Лучше пока отвлекусь. В идеале за бочкой виски, но во мне столько эмоций, что хочется применить их с пользой.
На Саре, скажем.
Включаю обаяние на полную мощность. У каждого человека свои способы очаровывать. У меня: легкая ироничная улыбка, приподнятые играющие плечи, яркая жестикуляция, плюс зачесанные слюнями волосы — так я похож на уверенного в себе героя гангстерских фильмов.
Захожу в спальню, ищу глазами Сару, а нахожу — мишень для плевков. Виса. Роется в сундуке.
— Ты че здесь забыл? — злюсь я.
— Не перепало?
Виса не оборачивается, с головой в сундуке, один зад торчит.
— Чего?
— Говорю: план по окучиванию госпожи прогорел? — Вампир окидывает меня взглядом, усмехается и копается дальше. Какой же он белый. Не лицо, а посмертная маска. — В какой-то затерянной Атлантиде сознания, я тобой, Рексик, восхищаюсь. Ты прямо не убиваемая бацилла. Но клянусь Дракулой, я найду от тебя лекарство.
Он рассматривает найденный ржавый нож, белые шарфы и записную книжку.
— Где Сара?
— Внизу? — паясничает он, откидывая русый хвост. — Откуда мне знать?
— Ну а ей стоит знать, кто перерыл ее вещи.
Собираюсь уходить. Дверь захлопывается перед носом. Чуть не огрел меня, ублюдок!
— Остуди нервы, — фыркает Виса и по традиции издевательски щебечет: — Я даже сделаю тебе какой-нибудь подарок. Видишь? Я пытаюсь наладить с тобой отношения. И ты попробуй. Все для тебя, пупсик. О, знаешь, что тебе нужно? Я знаю!
Дает ржавый нож.
— Зачем он мне?
— Он тупой и страхолюдный, а подобное тянется к подобному.
— Слушай, — хватаю его за края распахнутой красной рубашки. — Я уже побил тебя сегодня. Побью еще раз. Будь уверен. И в этот раз сомневаюсь, что не убью!
Лицо Висы перекашивает. Малахитовые глаза обагряются кровью, вспыхивают, словно фонарик, и я отшатываюсь.
Вокруг — темнота. Я ослеп?
— А теперь... отрежь, — голос льется карамельной симфонией.
Отрезать что? Чей это голос? Мой? Висы?
Сквозь серый дым просвечиваются очертания комнаты, я размахиваю руками, прогоняя туман и в один миг — прихожу в себя.
Твою мать!
Я спустил с себя штаны!
Стою с ножом и собираюсь отрезать себе член!
— Отрезай, — напевает вампир. — Отрезай, Рекси.
— Ах ты ублюдок! — натягиваю штаны и толкаю урода в татуированную грудь.
Кидаю нож в стену, но он вонзается в рамку на полке — с фотографией трех девочек — и я отвлекаюсь от намерения задушить Вису.
Сара меня прибьет.